Джим Додж - Не сбавляй оборотов. Не гаси огней
Я наклонился к нему поближе и понизил голос:
— О чем это вы думаете?
— Что? — занервничав, переспросил он.
— Я заметил, как вы разглядывали мою новую шляпу, — я взялся за поля и надвинул предмет разговора поглубже на лоб. — Мне интересно, что вы при этом думали?
Он пожал костлявыми плечами, старательно отводя взгляд.
— Да ничего особенного. Цвет очень яркий. Просто смотрел и ни о чем не думал.
— А не пришло ли вам в голову, что эта шляпа обладает таким эфемерным свойством, как душа?
— Говорю же, ничего такого… В конце-то концов, шляпа ваша, вам о ней и думать.
— Так-так, интересно, — сказал я. — Я-то как раз купил ее не для раздумий. Скорее из практических соображений: что-то должно предохранять черепушку, если мозги решат взорваться.
Он заглянул мне в глаза и с напором прошипел:
— Ты либо накачался наркотиками, либо съехал с катушек — точно сказать не берусь, да мне и дела до этого нет, — но выглядишь ты как последняя обдолбанная рвань. Так что если ты явился сюда, чтобы заторчать, лучше проваливай подобру-поздорову. Это тебе библиотека, а не притон. Один неверный шаг, и будешь иметь дело с полицией. Ясно?
— Ясно. Я неприятностей не ищу, только информацию, — заверил я его, слегка расстроившись, что мой игривый тон был понят превратно.
Служитель вытащил ключ из замка, привесил его на пояс и снова развернулся ко мне.
— Да, и еще кое-что, про твою шляпу, — добавил он, — в гробу я ее видал!
— Остынь, приятель. Прошу прощения за назойливость. Я всего лишь хотел показаться приятным собеседником, но для этого я, наверное, сейчас слишком болтлив, возбужден и утомлен. Дорога выдалась тяжелая…
— Да уж, не иначе. А теперь извини, мне надо работать.
— Мне бы тоже не помешало, — улыбнулся я. — Так что давай приступим к делу.
— Смотри у меня, — предостерегающе бросил он через плечо и удалился.
И я действительно старался вести себя поаккуратнее. С библиотекаршей в справочном отделе я был сама внимательность и компетентность. Эта брюнетка средних лет из кожи вон лезла, желая мне помочь. Я проглядел все, что она мне накопала: в основном, вырезки из газет с сообщениями телеграфных агентств, плюс парочку журналов о звукозаписывающей индустрии и несколько абзацев в музыкальных энциклопедиях. Если исключить повторы, информации набиралось немного, но одну, самую главную вещь — место падения самолета — я установил сразу. Однако я продолжал, как и подобает серьезному исследователю, рыться в материалах, и мое усердие было вознаграждено: Биг Боппер похоронен в Бомонте. Все это время я двигался в нужном направлении.
Два часа спустя, покинув библиотеку, я чувствовал, что стал гораздо начитаннее. Одновременно я был совершенно деморализован, безумно расстроен, решителен, странно напуган и — хотя я все еще действовал согласно Божьей воле — абсолютно растерян. Дальнейший маршрут ставил меня в совершеннейший тупик. Я сел за руль «кадиллака» и повернул ключ в замке зажигания. А потом решил: «Нет, больше никаких лишних телодвижений», — и заглушил мотор. Откинулся на спинку сиденья, зажмурился, сделал семь глубоких вдохов, надвинул шляпу так, чтобы она прикрывала лицо, и попытался разложить все по полочкам.
Начать с того, что теперь я был лучше осведомлен, и это мне только на пользу. Я знал, где находится тот пятачок, куда я направлялся, — что само по себе значительный шаг вперед — и еще я отлично представлял себе все обстоятельства, связанные с катастрофой.
Зафрахтованный самолет вылетел из Мейсон-Сити в час ночи и направился к Фарго, Северная Дакота. Было холодно, шел снег, но ни намека на буран. Очевидно, самолет разбился вскоре после взлета, потому что в Фарго он так и не прибыл и хозяин фрахтовой службы сам вылетел на поиски и обнаружил следы крушения к северо-западу от Мейсон-Сити в занесенном снегом поле среди прошлогодних стеблей кукурузы. Тем же утром около 11:30 на место происшествия прибыл коронер, чтобы подтвердить то, что и так всем было ясно — четыре находившихся на борту человека погибли: Бадди Холли, 22 года; Ричи Валенс, 17 лет; Джей Пи Ричардсон (по прозвищу Биг Боппер), 27 лет; и пилот, Роджер Петерсен, 21 год. По данным телеграфных агентств, от самолета остались одни обломки, а жертв катастрофы удалось идентифицировать только благодаря тщательной лабораторной экспертизе.
Порождения нездорового воображения угнетали меня не меньше, чем сама трагичность гибели. Сидя там, в библиотеке, в чистоте, порядке, тепле и уюте, я на одно ужасное мгновение ощутил, как все внутренности связываются узлом от страха, когда самолет резко уходит вниз, услышал причитания, сбивчивые мольбы. Земля, кружась, стремительно приближалась, и вся их ненаписанная музыка в одночасье пошла прахом — от жизни до смерти всего один удар сердца, как было и с Эдди.
Им не стоило лететь в Фарго на маленьком взятом напрокат самолетике, но у них не было выбора. Шесть дней они прожили в дрянных автобусах почти без отопления — и это среди зимы. Гастрольный тур был приурочен к зимнему танцевальному фестивалю. Шесть дней в холодном, медленно едущем автобусе. Шесть дней, шесть концертов, и снова в путь. Попытки заснуть, дрожа на сиденьях; почки, за предыдущие 30 000 миль езды превратившиеся от тряски в желе; тошнота от попадающих в салон выхлопных газов; одежда не стирана черт знает с каких времен. Биг Боппер, подхватив сильную простуду, не выдержал и купил себе спальник, чтобы греться. Наконец Бадди Холли вместе с двумя ребятами из его группы, Вэйлоном Дженнигсом и Томми Оллсапом, решили нанять самолет и слетать в Фарго, чтобы перестирать все сценические костюмы и хотя бы одну ночь поспать по-человечески — в отеле со включенным на полную мощность отоплением. Биг Бопперу, чье телосложение полностью соответствовало прозвищу,[25] было особенно тяжко корчиться на узких сиденьях, поэтому он уговорил своего приятеля Вэйлона уступить ему место. В последний момент Ричи Валенс тоже решил лететь и проел Томми Оллсапу всю плешь, предлагая разыграть последнее место в орлянку. Оллсап неохотно согласился, потребовав в случае выигрыша спальник Боппера. Ричи загадал орла, орел и выпал.
Организаторы фестиваля, Компании «Супер Энтерпрайзис» и «Дженерал Артистс Корпорейшн» верили, что успех (как водится в этой стране) измеряется жирными чернильными цифрами в контракте. А чтобы ставка была еще жирнее, можно сэкономить на отоплении в автобусах, стирке или парочке свободных дней, чтобы отдохнуть среди бесконечных переездов между Милуоки, Кеношей, О-Клэр, Далласом, Грин-Бэй и остальными разбросанными по карте точками. Честная прибыль от умелого ведения дел — это одно; а жажда наживы, ненасытная жадность сердца и ума, пожирающая все на своем пути, — совсем другое. Когда ты надуваешь музыкантов, ты надуваешь саму музыку, а если Дважды-Растворенный прав и музыка — от Духа Святого, то ты надуваешь и Святой Дух тоже. А те, кто шутят с Богом, рано или поздно получают по заслугам.
Холодный, жаждущий отмщения гнев и получившая новую подпитку грусть придали мне вдохновения. Я просто обязан был уважить их души и музыку и радовался, что догадался посвятить свой поступок еще и Ричи Валенсу с Бадди Холли. Меня охватила непоколебимая, сжимающая челюсти, бульдожья решимость — такая заставляет умереть, а добиться своего. Однако такое настроение пугало меня: не только потому, что я боялся смерти, борьбы или чего-то там еще, а потому еще, что я никак не мог осознать окрепшую уверенность в своей правоте. Всё, чего мне хотелось раньше, это доставить дар и смыться. Так к чему все эти души прекрасные порывы, вся эта неразбериха? Часто мы маскируем собственную алчность под целеустремленность, а навязчивые идеи выставляем как необходимость. Мне не удавалось отделить одно от другого, я боялся потерять истинную цель. Опасался, что и уверенность, и сомнения могут одинаково размолоть меня между своих жерновов.
Так я сидел, опустив шляпу на лицо, и тщетно пытался справиться со смятением. Наконец я решил, что все лучше двигаться, чем стоять, поэтому, пожалуй, можно заглотить три «колеса» и выехать на 35-е шоссе: через Даллас, мимо Оклахома-Сити и к кафе на стоянке грузовиков, которым владел Джо Яма. Хотелось посмотреть, жарит ли Джо по-прежнему лучший куриный стейк на двадцать четыре тысячи миль дорог, ставших мне домом. К тому времени я успею проголодаться, если, конечно, временно завяжу со спидами, что я и собрался сделать. Меня уже начинало колбасить, организм просил дозы, однако я решил не сдаваться — хватит уже этих приходов и отходняков. Нужно быть тверже.
План постепенно обретал конкретные черты. После куриного стейка и лепешек со сладким соусом я, возможно, позволю себе четыре таблетки — не больше — на поездку через пустыню, а потом отправлюсь в Канзас-Сити. Здравствуй, Канзас-Сити, вот он я! А оттуда до Де-Мойна всего два с половиной часа езды, я бы мог туда добраться даже с закрытыми глазами. Только этого не нужно, напомнил я себе. Если я устану, всегда можно остановиться и поспать. Но меня согревала мысль, что если я обойдусь без остановок, то к ночи смогу понежиться в горячей ванне. А уж потом восемь часов крепкого сна, плотный завтрак и еще час езды до Мейсон-Сити, к месту катастрофы. К тому времени я буду свеж и готов провести церемонию.
