Вячеслав Бондаренко - Взорвать «Аврору»
– Ну и железно! Вступать по моей команде!
Владимир, тяжело дыша в кукле, с трудом сделал несколько шагов вперед – в «Чемберлене» было неудобно не только дышать, но и ходить. Сквозь небольшие отверстия для глаз он видел только спины ГПУшников, которые цепью стояли перед народом, и спины делегации рабочих, которые докладывали о чем-то приезжим вождям.
– …Недаром 5 марта этого года на нашем заводе товарищ Киров, – усатый рабочий кивком головы показал на улыбающегося Кирова, – забил первую заклепку в днищный набор первой советской подводной лодки «Декабрист». Она станет первой, но не последней субмариной Рабоче-Крестьянского Красного Флота! И сегодня от имени всех рабочих-большевиков города Ленина, – неторопливо, торжественно чеканил выученные наизусть слова усатый рабочий, – мы, судостроители, торжественно обещаем вам, товарищи члены Политбюро ЦК, работать и крепить оборону нашей страны еще лучше!
– Принято! – улыбнулся Сталин. – Молодцы!
Он шагнул вперед и крепко обнял усатого. Вслед за ним рабочего обняли Ворошилов и Киров. Начальник охраны ловко оттеснил обалдевшего от такой милости усатого в сторону.
– А теперь – рапорт передовой ленинградской молодежи, – произнес Мессинг. – Прошу, товарищи!
Цепь ГПУшников мгновенно разомкнулась, и колонна молодежи оказалась прямо перед вождями. Куклы стояли в первом ряду. Глядя на них, вожди заулыбались. Парень-спортсмен шагнул вперед.
– От всей ленинградской молодежи вам, дорогие вожди… – Он слегка обернулся к своим, и те слаженно гаркнули: – Салют, салют, салют!!!
– Сегодня, когда взоры всего передового человечества прикованы к нашей стране… – продолжил спортсмен.
Но Владимир уже не слышал его. Он скользил взглядом по лицам красных вождей, стоявших всего в каких-то пяти шагах от него. Вот черноусый, рябой, с добродушным кавказским лицом – Сталин. Ворошилова он тоже хорошо знал по фотографиям из советских газет. Рядом с ним, наверное, Киров и какой-то большевицкий военный чин, но они Сабурова не интересовали.
А потом он остановился взглядом на неприметном, кряжистом человеке с тремя «шпалами» в петлицах, который стоял за правым плечом Сталина. И уже не отрывал от него глаз. Он вспомнил…
Он вспомнил тот день девятнадцатого года, когда он, истекая кровью, лежал перед крыльцом горящего родного дома. Вспомнил безумный взгляд матери, на глазах которой четверо красных раскачали отца на руках и, несколько раз ударив его головой о стену дома, бросили в полыхающее нутро… Вспомнил командира большевиков. Сейчас этот Пашка Щербатый – сумрачный, преисполненный важности своей миссии – стоял в пяти шагах от него, за плечом Сталина.
Лодка проплывала вдоль гранитного парапета набережной, прижимаясь к ней. Впереди виднелся Республиканский мост, за которым стояла на якоре «Аврора».
– Слышь, ты бы кончал дурить, парень, – тяжело дыша, выговорил лодочник, орудуя веслами. – Своей жизни не жалко, так хоть чужие пожалей…
– Да не боись, дядя, – отмахнулся от него рыжий, – все нормально будет, если жужжать над ухом не будешь. Давай греби, недолго осталось…
Парень-спортсмен заканчивал рапорт. Вожди смотрели на него с улыбками. Мессинг, украдкой взглянув на часы, нашел в толпе взглядом Дашу и покачал головой.
– …И сегодня, когда Советский Союз окружен кольцом врагов, мы можем смело сказать… – спортсмен обернулся к своим и негромко произнес: – …три-четыре…
Колонна четко продекламировала:
Пусть вражьи броненосцы шастаютУ наших красных берегов,Но разве можно опасаться,Скажите, этаких врагов?
В этом месте комсомольцы дружно ткнули пальцами в кукол. Под общий смех и аплодисменты те неуклюже шагнули вперед, и Владимир, сообразив, что от него тоже требуется сделать шаг, подчинился. Парень-спортсмен отступил в сторону, и теперь Сабуров, обряженный в фигуру Чемберлена, стоял прямо напротив Сталина. Но смотрел он не на него, а на начальника охраны.
Их глаза встретились…
Темная, гулкая громада Республиканского моста пронеслась над лодкой. Теперь до «Авроры» оставался буквально с десяток метров. Сильное волнение поднимало и опускало лодку. Холодные брызги обдавали и запаренного гребца, и рыжего.
– Стоять, дядя! – резко скомандовал он. – Суши весла, приплыли!
– Ты чего вздумал, а? – дрожащим голосом спросил рыбак. – Слышь, ты…
– Заткнись! – нервно выкрикнул рыжий и, широко расставив ноги, чтобы сохранить равновесие, встал на днище лодки. – Эй, вы! На берегу!
Стоящая на набережной публика начала оборачиваться. Рыжий заметно побледнел, но энергично рубанул рукой воздух.
– С вами говорю я, член Всесоюзной Коммунистической партии большевиков! В день годовщины нашей революции от имени всех честных коммунистов я призываю вас бороться со Сталиным и его кликой! Они уже вычистили из ЦК Льва Давыдовича Троцкого, подлинного вождя и творца революции! И теперь все идет к тому, что Сталин захватит всю власть над страной в свои руки. Подумайте об этом, пока не поздно, пока революция еще жива!
Сначала речь рыжего люди на берегу слушали молча, ошеломленно. Но очень быстро на набережной поднялась беготня. Несколько ГПУшников сбежали по ступенькам пристани вниз и начали возиться с моторной лодкой. Рыжий расхохотался.
– Что, сволочи, боитесь свободного слова? Но ничего, есть еще в СССР честные коммуни…
Его речь неожиданно оборвал тяжелый удар веслом по корпусу. Воспользовавшись тем, что рыжий повернулся к берегу, рыбак смог незаметно вынуть весло из уключины и от души двинул троцкиста. Тот с воплем взмахнул руками и полетел в Неву.
– Тут он, тут, товарищи! – заорал рыбак, обращаясь к чекистам на берегу. – Тут он, троцкист поганый, сюда!
Владимир, тяжело дыша, впился в начальника охраны взглядом сквозь прорези глаз в костюме. Щербатый тоже неотрывно глядел на него.
Дальнейшее Сабуров помнил смутно. Не владея собой, он резким движением рванул с себя каркас куклы и, прикрываясь им, вырвал из кармана шинели спрятанный там браунинг.
В этот момент его увидела Даша и бросилась к Владимиру с отчаянным криком:
– Не стреля-я-я-ять!!!
Непонятно, к кому были обращены эти слова – к Сабурову или чекистам…
Елена, стоявшая у парапета набережной, тоже узнала Сабурова. Ее сорванный крик «Владимир!..» заставил толпу шарахнуться в разные стороны. А Борис Епишин, стоявший рядом с женой, испуганно зажмурился, чтобы не видеть происходящего.
Из инвалидной коляски, сбрасывая накинутый на колени плед, вскочил, одновременно выхватывая наган и целясь во Владимира, Карпов. Сабуров увидел его боковым зрением и мгновенно вспомнил.
– Прощаетесь? – спросил невидимый офицер. Их разъединяла вагонная давка, и лица собеседника Владимир не видел.
– Навсегда, – кивнул он.
– Никогда не употребляйте этого слова, коллега, – наставительно отозвался незнакомец. – Тоже на Дон? Да вы не опасайтесь, я сам на Дон.
– С кем имею честь? – поинтересовался Сабуров.
– Да какая разница… Все мы сейчас без роду без племени.
Ценой неимоверных усилий Сабурову удалось выпростать левую руку и повернуться в толпе. Рядом с ним стоял рослый небритый офицер – тот самый, который сейчас целился в него из нагана…
– Штабс-капитан Сазонов, – произнес он с легкой ухмылкой. – Честь имею.
Карпов-Сазонов целился во Владимира, – допустить, чтобы агент Балтийской Военной Лиги попал в руки большевиков живым, он не мог. Но Сабуров стоял прямо напротив Сталина, поэтому со стороны могло показаться, что Карпов собирается стрелять в вождя. Именно так, проследив взгляд Владимира, подумал начальник охраны и, молниеносно обнажив оружие, выстрелил в Карпова. Пуля отбросила его назад в инвалидное кресло, и оно вместе с трупом офицера опрокинулось на тротуар.
К этому времени толпа на набережной уже билась в истерике. Женщины дружно визжали, мужчины прикрывали своими телами жен и детей, дети отчаянно плакали. Елена рвалась к Владимиру, но на ее руках повисли сразу двое чекистов…
Услышал выстрел на набережной и ГПУшник, стоявший на пристани напротив лодки с рыбаком. Чекист не спеша вынул из кобуры наган и прицелился…
– Господи Иисусе, – только и успел прошептать побелевшими губами рыбак. – За что?
Грянул выстрел, и лодочник кулем повалился в Неву. Четверо чекистов тем временем втаскивали в моторку мокрого рыжего парня, отчаянно кричавшего «Да здравствует Троцкий».
Как Даша очутилась рядом с Владимиром, она потом не могла вспомнить, как ни пыталась. Просто сбила его с ног, повалила на холодный мокрый асфальт, закрыла своим телом и, плача, повторяла одну только фразу:
– Ну все, все, миленький, все, не надо, не надо, все…
Паника на набережной продолжалась. Слышались вопли «Троцкисты вождей убивают!», «Теракт!», «Держите их!» Начальник охраны почти силой затолкал своих подопечных в автомобиль, и тот задним ходом тронулся с места. Перед тем как сесть в машину, Сталин отыскал взглядом в толпе белого как мел Мессинга:
