Карлос Сафон - Узник Неба

— Вернусь поздно, — предупредила она.

Я молча смотрел ей вслед.

— Беа…

Она остановилась на полпути к двери и повернулась.

— Ты меня любишь? — спросил я.

— Ну конечно же, я тебя люблю. Что за вопросы?

Дверь захлопнулась, а затем кошачьи шаги Беа и стук ее шпилек донеслись с лестницы, затихая, пока совсем не пропали. Я схватил телефонную трубку и дождался ответа девушки-оператора.

— Пожалуйста, соедините меня с отелем «Ритц».

Меня соединили через несколько секунд.

— Отель «Ритц». Добрый день. Чем можем вам помочь?

— Пожалуйста, не могли бы вы проверить, заселился ли к вам один постоялец?

— Будьте любезны, сообщите его имя.

— Каскос. Пабло Каскос Буэндиа. По-моему, он должен был приехать вчера…

— Пожалуйста, подождите минутку.

Потянулась бесконечная минута ожидания, наполненная приглушенными голосами и помехами на линии.

— Сеньор…

— Слушаю.

— В настоящий момент ни один номер не зарезервирован для гостя с такой фамилией.

Я испытал головокружительное чувство облегчения.

— Может быть, номер был забронирован организацией?

— Я проверю.

На сей раз не пришлось долго ждать.

— Действительно, вы оказались правы. Сеньор Каскос Буэндиа. Континентальный сьют. Забронирован издательством «Ариадна».

— Что вы сказали?

— Я сказал сеньору, что заказ для господина Каскоса Буэндиа был сделан издательством «Ариадна». Вас соединить с его номером?

Телефон выскользнул у меня из рук. Издательство, много лет назад основанное Маурисио Вальсом, называлось «Ариадна».

Каскос работал на Вальса.

Я с силой швырнул трубку на рычаг, выбежал на улицу и последовал за женой с сердцем, отравленным подозрением.

9

Я не нашел Беа в толпе, которая текла в этот час по улочке Ворота Ангела в сторону площади Каталонии. Мне казалось, что жена выбрала бы именно эту дорогу к отелю «Ритц», но Беа была непредсказуемой. Ей нравилось открывать новые пути между пунктами назначения. Вскоре я отказался от мысли догнать ее, предположив, что Беа, возможно, взяла такси, что больше соответствовало наряду, который она выбрала для встречи.

До отеля «Ритц» я добирался примерно четверть часа. И хотя температура воздуха вряд ли превышала десять градусов, я задыхался и обливался потом. Швейцар исподтишка окинул меня настороженным взглядом, однако открыл передо мной дверь, изобразив легкий поклон. Очутившись в холле, который напоминал сцену из кинофильма о большой любви и шпионских страстях, я растерялся. Ничтожный опыт знакомства с фешенебельными гостиницами не подготовил меня к тому, чтобы я мог самостоятельно разобраться, где что находится. Я различил стойку администратора, за которой безупречная дежурная наблюдала за мной со смесью любопытства и тревоги. Приблизившись к стойке, я выдавил улыбку, совершенно не впечатлившую даму.

— Скажите, пожалуйста, как пройти в ресторан.

Администратор изучающе посмотрела на меня и спросила с вежливым недоумением:

— Сеньор заказывал столик?

— У меня назначена встреча с гостем вашего отеля.

Дама холодно улыбнулась и кивнула.

— Сеньор найдет ресторан в конце этого коридора.

— Большое спасибо.

Я направился в указанную сторону, не чуя под собой ног, ибо понятия не имел, что скажу, увидев Беа с тем типом. Maitre вышел мне навстречу, заступив дорогу с каменной улыбкой. Выражение его лица говорило о весьма низкой оценке, которую он дал моему одеянию.

— У сеньора заказан стол? — спросил он.

Я отстранил его прочь и вошел в зал. Ресторан явно не страдал от наплыва клиентов. Пожилые супруги, слегка мумифицированные и с манерами образца девятнадцатого века, церемонно поглощали суп. Они прервали ритуал и смерили меня неодобрительным взором. Несколько столиков занимали мирно обедавшие гости, по виду — деловые люди, а также одна-две дамы для создания изысканной атмосферы, вписанной в счет в строке «представительские расходы». И ни следа Каскоса и Беа.

Сзади ко мне подкрадывался maitre с подкреплением в лице двух официантов. Я повернулся и миролюбиво улыбнулся им.

— Разве сеньор Каскос Буэндиа не заказывал столик на двоих? — уточнил я.

— Сеньор уведомил, что желает, чтобы обед подали в его номер, — соблаговолил сообщить maitre.

Я сверился с часами, они показывали два двадцать. Я направился к лифтам. Один из швейцаров не спускал с меня глаз. Но когда он надумал познакомиться со мной поближе, мне уже удалось заскочить в лифт. Я нажал первый попавшийся этаж, поскольку не имел ни малейшего представления, где находится континентальный сьют.

«Начнем сверху», — сказал я себе.

Я вышел из лифта на седьмом этаже и принялся бродить по помпезным пустынным коридорам. Вскоре обнаружилась дверь, выходившая на пожарную лестницу. Я спустился на этаж ниже и путешествовал от двери к двери, безуспешно разыскивая континентальный сьют. Стрелки на моих часах показывали половину третьего. На пятом этаже я наткнулся на горничную, толкавшую тележку с метелками, мылом и полотенцами, и спросил у нее, где расположен этот самый сьют. Она в замешательстве посмотрела на меня, но, должно быть, я напугал ее достаточно, чтобы она ответила, указав вверх:

— Восьмой этаж.

Я предпочел обойтись без лифтов на случай, если персонал отеля объявил на меня охоту. Миновав четыре лестничных пролета и длиннющий коридор, я прибыл к дверям континентального сьюта мокрый от пота. Постояв с минуту и попытавшись представить, что происходит за дверью из благородного дерева, я вопрошал себя, хватит ли у меня остатков здравого смысла, чтобы уйти отсюда. Мне почудилось, будто кто-то украдкой наблюдает за мной из противоположного конца коридора. Испугавшись, что там притаился бдительный портье, я пригляделся, но невнятный силуэт уже скрылся за углом. Я сделал утешительный вывод, что это был какой-нибудь постоялец отеля. И все-таки я позвонил в номер.

10

За дверью раздались шаги. Образ Беа, застегивавшей кофточку, молнией промелькнул в моем сознании. Щелкнул замок, и я сжал кулаки. Дверь распахнулась. Мне отворил тип с напомаженными волосами, в белом купальном халате и домашних тапках, предоставляемых пятизвездочными отелями. Прошли годы, но лица людей, некогда вызывавших отвращение, не забываются.

— Семпере? — удивленно сказал он.

Кулак угодил ему между верхней губой и носом. Я почувствовал, как проминаются под ударом плоть и хрящ. Каскос прижал ладони к лицу и пошатнулся. Между пальцами заструилась кровь. Я с силой оттолкнул его, отбросив к стене, и вошел в комнату. Каскос с шумом обрушился на пол у меня за спиной. Кровать была застелена. Дымившееся блюдо стояло на столе, расположенном так, чтобы открывался вид на террасу и Гран-Виа. Обед сервировали на одну персону. Я повернулся к Каскосу, который пытался подняться, уцепившись за стул.

— Где она? — спросил я.

Лицо Каскоса кривилось от боли. Кровь заливала подбородок и стекала на грудь. Навскидку я определил, что у него рассечена губа и почти наверняка сломан нос. В ту же секунду я ощутил сильное жжение в пальцах и, осмотрев свою руку, удостоверился, что ссадил кожу на костяшках, уродуя ему физиономию. И не испытал ни малейшего сожаления.

— Она не пришла. Доволен? — выплюнул он.

— И с каких это пор ты увлекаешься письмами моей жене?

Мне показалось, что он ухмыльнулся, и, прежде чем Каскос успел сказать что-то еще, я снова набросился на него. Я вложил во второй удар всю злость, накопившуюся внутри. На сей раз кулак раскрошил ему зубы, а рука у меня онемела. Каскос издал мучительный стон и обмяк, повиснув на стуле, за который он держался. Увидев, что я наклоняюсь к нему, он закрыл лицо руками. Я схватил его за шею и впился пальцами в горло, словно хотел растерзать его.

— Что за дела у тебя с Вальсом?

Каскос смотрел на меня с ужасом, не сомневаясь, что я сейчас прикончу его. Он нечленораздельно забормотал, и мои руки стали склизкими от слюны и крови, капавших у него изо рта. Я сдавил его глотку сильнее.

— Маурисио Вальс. Что между вами общего?

Я нагнулся к нему, приблизив лицо настолько, что рассмотрел даже свое отражение в его зрачках. Кровеносные сосуды под роговицей начали лопаться, и вокруг радужной оболочки образовалась сеть темных прожилок. Осознав, что вот-вот убью его, я резко разжал руки. Каскос утробно всхлипнул, глотая воздух, и схватился руками за шею. Я уселся на кровать напротив него. Мои руки дрожали и были обагрены кровью. Я вошел в ванную комнату, вымыл их и смочил лицо и волосы холодной водой. Увидев собственное отражение в зеркале, я едва узнал себя. Я чуть не убил человека.