Гарольд Роббинс - Воспоминания минувших дней
— А я была замужем дважды.
— Знаю, ты говорила.
Тэсс снова почувствовала возбуждение.
— Но ни с одним я не испытала того, что с тобой.
— А что вы делали?
— Ты можешь себе представить. Я ни с кем еще так не целовалась.
— Тебе понравилось? — Дэниэл засмеялся.
— Да. А я тебе? — неловко спросила она.
— Ты была великолепна, можно подумать, что ты занималась этим всю жизнь.
— Я занималась, но только мысленно. Если бы муж увидел меня с посторонним, он назвал бы меня проституткой.
— Надо было. Может, ты нашла бы себе кого-нибудь подходящего.
— Нет, не надо, — возразила Тэсс. — Все мужчины, с которыми я общалась, одинаковы. Они хотели меня, но никто не любил, как ты.
Дэниэл глотнул виски.
— Хочешь выпить?
— Нет, спасибо. — Подобрав с пола ночную рубашку, Тэсс оделась и пошла в ванную.
— Не надо, — задержал ее Дэниэл.
— Почему?
— Мне нравится этот запах.
— О Господи! — Тэсс заметила в его глазах знакомый огонек. — Так я никогда не приду в себя.
— Смотри, как замечательно, — засмеялся Дэниэл.
Рука, лежавшая у нее на плече, становилась все тяжелее, и, не в силах более сносить эту тяжесть, она опустилась на колени.
Тэсс почувствовала во рту его напряженный член и, когда она думала, что не выдержит этого наслаждения, ощутила во рту острый вкус его семени.
Тяжело дыша, Тэсс подняла голову.
— У меня никогда не было такого парня, — с восхищением сказала она.
Дэниэл не ответил. Сделав еще глоток виски, он подал ей руку.
— Нет, твердо сказала Тэсс. — Сначала побей меня. Ударь по лицу.
— Зачем? — Дэниэл не мог скрыть удивления.
— Я хочу чувствовать себя шлюхой, иначе я потеряю голову от любви.
Пощечина отбросила Тэсс к стене. Приподнявшись, она прикоснулась пальцами к щеке. Щека пылала.
— Так должно быть всегда, — сказала Тэсс, глядя на молчавшего Дэниэла. — Мне нельзя забывать, кто я.
Он еще несколько мгновений постоял неподвижно, а потом помог ей встать.
— Одевайся, — тихо сказал он. — Нам нужно поесть, чтобы выехать пораньше.
Когда Тэсс вышла из ванной, Дэниэл застегивал кобуру.
— У тебя очень красивое платье, — сказал он.
Она надела свое лучшее платье, делавшее ее фигуру тоньше и стройнее, и похвала была ей приятна.
— Ты тоже прекрасно выглядишь.
— Особенно с этим. Дэниэл дотронулся рукой до повязки на лбу.
— Подожди немного. Скоро мы найдем какую-нибудь больницу, и ее снимут. — Дэниэл…
— Что?
— Наверное, мне не следует говорить, — нерешительно начала Тэсс, — но мне все время кажется, что ты от кого-то скрываешься.
— Неправда.
— Тогда зачем тебе пистолет?
Не отвечая, Дэниэл застегнул пиджак и потянулся за шляпой.
— Не хочешь говорить — не говори, но если у тебя какие-то проблемы, то, может, я смогу тебе как-то помочь?
Дэниэл ласково погладил ее по руке.
— Со мной все в порядке. За мной никто не охотится, я ни от кого не скрываюсь. Просто я хочу отдохнуть и подумать, как жить дальше.
— С пистолетом думать лете?
— Нет. — Дэниэл засмеялся. — Но я играю в опасную игру. Несколько дней назад, когда я выходил из офиса, ко мне подошли вооруженные люди, посадили в машину и три дня возили по всей округе, пока их боссы решали, что со мной делать. Самое неприятное было в том, что я не мог сопротивляться. Наконец они выкинули меня из машины, и один из них несколько раз выстрелил. Мне показалось, что он хочет убить меня, и испугался настолько, что наделал в штаны. Даже на войне со мной никогда такого не случалось. Вот тогда я решил, что без борьбы больше никому не уступлю.
— Чем же ты занимаешься? За что они хотели тебя убить? Ты гангстер?
— Я профсоюзник.
— Не понимаю.
— Объединенный профсоюз рабочих сталелитейной промышленности, входящий в КПП, поручил мне создавать свои отделения на различных предприятиях.
— Значит, ты коммунист? Я читала о них в газетах.
— Ничего подобного, — засмеялся Дэниэл. — Большинство людей, для которых я работаю, — республиканцы, хотя сам я симпатизирую демократам.
— Никогда не слышала об этом.
— Пойдем. После ужина я постараюсь тебе все объяснить.
Глава 5
Когда они добрались до Лос-Анджелеса, Тэсс была уверена только в одном: она влюблена в Дэниэла. Такого человека она раньше никогда не встречала. Она не понимала половины из того, что он говорил, а его мысли и вовсе оставались для нее тайной. Иногда Дэниэл казался ей пришельцем из другого мира. Профсоюзы, политика — все это было для нее чужим и пугающим. Всю свою жизнь она работала, получала деньги — иногда меньше, иногда больше — и считала, что для жизни этого вполне достаточно.
Когда машина выехала на Голливуд бульвар, уже наступил вечер, и лил проливной дождь. Театр и магазины были открыты, свет из витрин падал на мокрую мостовую.
— Ты когда-нибудь видел столько огней? — спросила Тэсс, когда машина проезжала мимо китайского театра Граумана.
— В Нью-Йорке их больше, — усмехнулся Дэниэл.
— Ты, по-моему, не рад.
— Я устал, — коротко сказал он. — Сейчас надо найти гостиницу.
Тэсс показала рукой на «Голливуд Рузвельт».
— Думаю, там слишком дорого, — произнес Дэниэл. — Лучше свернуть с главной улицы.
Проехав еще немного, они наконец остановились у небольшого здания. На ночь номер с ванной стоил один доллар, но гостиница, или мотель, как гласила вывеска, имела то преимущество, что машину можно было поставить прямо у схода.
Когда Дэниэл и Тэсс вошли в номер, их взору предстала небольшая кухня с плитой, раковиной, холодильником и посудой.
— Я хочу сделать пару бифштексов на ужин, — сказала Тэсс.
Дэниэл достал из чемодана бутылку виски и, открыв ее зубами, сделал большой глоток.
— Ты, наверное, тоже устал от ресторанов, — продолжала Тэсс. — К тому же я неплохая повариха и хочу тебе что-нибудь приготовить.
Дэниэл ничего не ответил.
— В следующем квартале есть магазин, — сказала Тэсс. — Я сбегаю туда, а ты можешь пока принять душ и немного отдохнуть с дороги.
— Ты действительно хочешь пойти в магазин? — спросил Дэниэл.
Тэсс кивнула.
Он протянул ей десятидолларовую банкноту и ключи от машины.
— Тогда купи мне еще бутылку виски и сигары.
— Я не возьму деньги, — ответила Тэсс. — Сейчас плачу я. Ты и так уже достаточно потратился.
Оставшись один, он еще немного выпил и пошел в ванную. Решив побриться, Дэниэл взял из сумки бритву и мыло, но, заметив рядом с окном чемодан Тэсс, аккуратно поставил его в гардероб и выглянул на улицу. Небо затянули тучи, и, хотя было еще не поздно, казалось, что наступила ночь. Дэниэл посмотрел на дождь, а потом захватил бутылку и вернулся в ванную.
Дэниэл залез в горячую воду и закурил, прислонившись головой к стенке, стал смотреть в потолок.
Зачем он приехал в Калифорнию? Здесь ему нечего делать. Главное происходит там, на Востоке. Вчера газеты сообщили, что Льюис и Мюррей создают Организационный комитет рабочих сталелитейной промышленности. Вот где он должен быть.
Он вздохнул. Нет, он, действительно, сумасшедший. В лучшем случае, его просто снова подставят, как было все двадцать лет с того самого дня, когда он в девятнадцатом году впервые встретился с Филом Мюрреем и Биллом Фостером.
Тогда, вернувшись из армии, Дэниэл получил место охранника на сталелитейном заводе «Ю-Эс Стил» в Питтсбурге и был зачислен в команду из двадцати человек. Начальник, бывший армейский сержант, питал особое пристрастие к дисциплине, поэтому охранники не получали никаких поблажек.
Первые два месяца прошли спокойно. Дэниэлу поручили охрану ворот, и он целыми днями стоял, наблюдая, как входят и выходят рабочие. В основном это были поляки, венгры и выходцы из других стран Центральной Европы, с трудом понимавшие по-английски. С ними почти никогда не возникало проблем — они делали свое дело и, хотя редко выглядели довольными, вели себя спокойно. Однако вскоре все пошло совершенно по-другому. С рабочими неожиданно произошла перемена. Они перестали улыбаться, в их взглядах все чаще чувствовалась настороженность. Когда Дэниэл входил в бар, они замолкали и старались пересесть подальше. Сначала он не придавал этому значения, но однажды вечером хозяин бара, щуплый итальянец, отвел его в сторонку и тихо, чтобы не слышали остальные, сказал:
— Послушай, Дэнни, ты хороший парень, но я прошу тебя больше не приходить.
— В чем дело, Тони?
— Скоро начнутся большие беспорядки, — сказал хозяин. — Люди взвинчены. Они боятся, что ты шпионишь за ними.
— Ерунда! — Дэниэл был неприятно поражен. — Как я могу шпионить за ними, если даже не понимаю, о чем они говорят.
