Тьерри Коэн - Я знаю, ты где-то есть
– Но кто все эти люди? Знакомые Линетт Маркюс? Или Сары? – спросил он, внезапно почувствовав, как в нем просыпается недоверие.
– Не знаю. Я абсолютно не в курсе технической стороны этого мероприятия.
– А Джулия?
– Эта идея Линетт совершенно гениальная, если мне будет позволено выразить свое мнение. Джулия представляла собой в некотором роде недостающее звено. Она – та, которую ты любил и благодаря которой ты мог бы стать счастливым отцом семейства, а в конце жизни – мудрым старцем, окруженным заботой и любовью своих детей и внуков. Надо было сделать так, чтобы вы снова встретились.
– Как она раздобыла ее координаты?
– Говорю тебе, о технической стороне дела мне ничего не известно.
– Но я мог найти Джулию замужней и счастливой.
– Ну и что? Впрочем, я думаю, что Линетт этого и ожидала. Она хотела, чтобы ты увидел реальное положение вещей и наконец поставил крест на прошлом. Конечно, она не смела и надеяться, что вы снова закрутите любовь с того самого места, на котором остановились.
– Если бы я только знала… – прошептала Джулия, с нежностью глядя на Ноама. – Если бы я только знала, сколько значу для тебя. Это так прекрасно и так страшно…
Он погладил ее по щеке и снова повернулся к Арете Лоран.
– Только что… вы дали понять, что подозреваете, будто Линетт Маркюс что-то скрывала от вас, что она не все рассказала вам о своих планах. Почему вам так кажется?
Его вопрос, казалось, смутил доктора Лоран.
– Прежде всего ты должен знать, что есть вещи, говорить о которых я не вправе: она сама все тебе объяснит. Но помимо этого, да, у меня сложилось впечатление, что она чего-то недоговаривала.
– А нельзя ли яснее, доктор? Что она могла скрывать?
– Не настаивай, Ноам. Какое я имею право заниматься домыслами? Лучше вам пойти прямо к ней, и пусть она все расскажет.
– Но…
– Пожалуйста, давай на этом остановимся.
Она снова приветливо улыбнулась и по очереди взглянула на них.
– В конце концов, эта история неплохо закончилась, правда?
Ноам нахмурился. Что-то ускользало от него.
– Видите ли, мне кажется, она еще не совсем закончилась, – ответил он. – Ваши объяснения удовлетворили меня лишь наполовину. Остались еще темные места. К тому же Сара обещала назвать пять имен, не так ли?
* * *Джулия с интересом осматривала квартиру, задерживаясь в каждой комнате, разглядывая каждую мелочь, словно ожидая, что она расскажет ей о какой-то частице жизни Ноама.
– Твой дом похож на тебя, – сказала она наконец, усаживаясь рядом с ним. – Темный, суровый, мрачный.
– Спасибо. Ты всегда умела сказать что-то приятное.
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. В тебе живут два Ноама. Тот, которого я только что описала, и другой, которому надо дать раскрыться.
– Вот вы и переделайте все, мадам, если, конечно, вы согласны.
– Значит, я теперь буду дизайнером твоей души. Перепланируем все помещения, подчеркнем объемы, поменяем освещение на более яркое, перекрасим все в веселые цвета, старье – на свалку, взамен расставим новые вещи, которые отразят твою истинную сущность.
– Ты собираешься тут поселиться?
– Почему нет? Если договорюсь с владельцем насчет условий.
Ноаму очень хотелось бы порадоваться в полной мере этой многообещающей перспективе, но внутри него еще звучали отголоски разговора с доктором Лоран.
– Ты чем-то озабочен?
– Да, – признался он. – Меня не убедили разъяснения Ареты Лоран. Мне очень хочется верить, что речь идет о каком-то хитроумном методе лечения. Но Анна все же произнесла те слова. И пророчество невинных существует на самом деле, как и Сара.
– А я считаю, что Линетт Маркюс гениально все придумала, и мне этого достаточно.
– Да, гениально. Впрочем, был момент, когда я почти уловил ее логику.
– Когда?
– Когда прочитал статьи, где описывалась философия Филиппо Луццато. Мне показалось тогда, что я упустил что-то очень важное. И потом, когда познакомился с супругами Надь, у меня возникло такое же ощущение.
– Объясни.
– Одна из теорий старого философа заключается в том, что общество заставляет нас подменять понятия: мы не видим разницы между «быть» и «казаться», между истиной и притворством, между внутренним и внешним. Он считает, что люди перестали любить самих себя и потому не могут испытывать подлинные чувства по отношению к родным и близким. Как ты построишь семью, если не умеешь выстроить себя как личность? Потому они и ищут повода любить, испытывать эмоции вовне, используя в качестве единственного критерия сопереживание. А СМИ, общество потребления кормят их искусственными эмоциями, уже готовыми к употреблению. Вот они и льют слезы над идиотскими передачами, лезут разбираться в ситуациях, в которых ни черта не смыслят.
– Интересно.
– Если верить Луццато, существует определенное соотношение между разумом и чувствами, которое зависит от того, где в данный момент находится человек. Дома чувство, любовь должны превалировать над разумом. Вне дома на передний план выходит наша способность рассуждать здраво.
– С этим я согласна. Большинство ребят сбиваются с пути, потому что их не любят. Я сама это видела. И часто бывает, что за их протестом скрывается потребность в любви.
– Так вот, если голова – средоточие разума, то средоточие любви – это сердце.
– И что?
– А вот что: «умереть от сердца» могло означать «умереть от неумения любить».
Джулии понадобилось какое-то время, чтобы осмыслить слова Ноама.
– Неплохо, – проговорила она наконец. – Если тебе так хочется найти рациональное объяснение словам твоей племянницы, это вполне заслуживает внимания.
– А ведь именно это мне и продемонстрировали позже супруги Надь. Им удалось превратить любовь друг к другу в мощную силу, и теперь они живут в гармонии со своим временем, с обществом, умеют отличать хорошее от дурного, противостоять моде.
В дверь позвонили.
– Ты кого-то ждешь? – спросила Джулия.
– Нет. Может, сестра?
Он открыл дверь. На пороге стояла Аврора с выражением нарочитого удивления на лице. Однако, увидев, что Ноам серьезен, она тут же сменила его на обиженную гримасу.
– Знаю, ты меня не ждал, но зачем делать такую физиономию? – воскликнула она.
– Прости… – пробормотал он, – просто я…
– …не один, – договорила за него Аврора, заметив, что в столовой кто-то есть. – Не беспокойся, я не из тех, кто устраивает сцены ревности.
Ноам посторонился, пропуская ее в квартиру. Встретившись, женщины оценивающе посмотрели друг на друга.
– Аврора, познакомься, это Джулия.
– Очень приятно, – сказала та и протянула руку. – Я… любовь всей его жизни.
– А я – только одной ночи, – ответила Аврора.
Обе обернулись к нему и расхохотались, глядя на его недовольное лицо.
– Я пришла узнать новости, – пояснила журналистка. – Пыталась дозвониться, но у меня не получилось, и я стала беспокоиться.
Потом, обернувшись к Джулии, она добавила:
– Скажу больше: я ведь еще и его доверенное лицо, товарищ по немного безумной авантюре, в которой он участвует в последнее время. Он, наверное, говорил тебе об этом?
– Да. Я ведь и есть четвертый человек, указанный Сарой.
– Да? – удивилась Аврора. – Вы так и встретились? Тогда не рановато ли присваивать себе звание женщины всей его жизни?
– Нет, этому званию уже скоро восемнадцать лет, я просто пытаюсь снова его отвоевать.
– С каждой минутой все интереснее. Кто-нибудь расскажет мне, в конце концов, в чем тут дело?
– Начинай, – предложил Ноам, – а я пойду сварю кофе.
* * *Вернувшись в комнату, он разлил кофе по чашкам и присоединился к разговору.
– Так вот, наконец и рациональные объяснения всей этой бредовой истории, – подвела итог Аврора, когда Ноам и Джулия закончили свой рассказ о последних событиях. – Может быть, эта методика и спорна, но у нее есть одно преимущество: она построена на логике, далекой от всего этого мракобесия.
– Я тоже так думаю, – отозвалась Джулия. – Но Ноам по-прежнему убежден, что Линетт Маркюс что-то от него скрывает.
– Может, остановимся на этом, Ноам? Ты получил вполне реальное объяснение, рядом с тобой женщина, о которой ты мечтал все это время.
Тот кивнул.
– Да, ты права. В конце концов продолжение меня мало волнует, – согласился он, скорее чтобы убедить самого себя, чем успокоить их.
– Ну вот и прекрасно! Ладно, не то чтобы я чувствовала себя лишней, но все это меня больше не касается.
Аврора встала. Она протянула было Джулии руку, но передумала и расцеловала ее.
– Думаю, мы подружимся, – с улыбкой предположила она.
– Уверена, – ответила Джулия.
– Скоро увидимся, – сказал Ноам, провожая ее до двери.
* * *Пока Ноам убирал грязную посуду, Джулия присела за его письменный стол.
Вернувшись из кухни, он с удивлением увидел, что она побледнела и сжалась в комок.
