Гийом Мюссо - Бумажная девушка
— Не хочешь открыть? — спросила китаянка через несколько минут.
Бонни рассеянно хмыкнула.
— Задам взбучку этой чертовой машине и открою.
Она сделала смелый ход, переместив коня на Д-4 в надежде съесть слона.
— Может, это подарок Тимоти, он же в тебя безумно влюблен, — предположила Ю Чан, рассматривая посылку.
Бонни снова хмыкнула:
— Плевать мне на этого Тимоти.
В ответ на ее маневр компьютер двинул вперед ладью.
— Тогда я сама открою! — решилась китаянка.
Не дожидаясь согласия подруги, она разорвала упаковку и обнаружила толстую книгу в кожаной обложке с надписью «Том Бойд. „Трилогия ангелов“. Второй том».
— Это роман, который ты купила в Интернете, — разочарованно протянула она.
Бонни опять хмыкнула.
Теперь главное — защитить коня и ни в коем случае не отступать. Она кликнула мышкой, чтобы подвинуть вперед пешку, но случайно поставила ее не на ту клетку.
«Все…»
На мониторе высветились слова «ШАХ И МАТ!». Опять эта дурацкая куча железа побила ее!
«Боюсь, ничего хорошего на соревновании мне не светит», — подумала она, закрывая программу.
На следующей неделе ей предстояло защищать честь университета на чемпионате мира по шахматам для юниоров. Он проходил в Риме, что одновременно восхищало и ужасало Бонни.
Взглянув на настенные часы в форме солнца, девушка стала спешно собираться. Она схватила книгу и сунула ее в рюкзак. Вещи для путешествия можно сложить потом.
— Addio, arnica mia![75]
Бонни спустилась по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и побежала на остановку скоростного поезда, соединяющего Беркли с Сан-Франциско. Пока состав мчался на глубине сорока метров под заливом, она прочитала первые три главы романа, выскочила на станции Эмбаркадеро и села в кабельный трамвай на Калифорния-стрит. Набитый туристами деревянный вагон пересек Ноб-хилл и пронесся мимо собора Грейс. Проехав еще две остановки, девушка вышла и толкнула дверь онкологического отделения больницы Ленокс. Она приходила туда два раза в неделю в качестве волонтера ассоциации, организующей творческий досуг больных. Эта идея пришла ей в голову после того, как она два года просидела у постели больной раком матери. Бонни уже училась в университете, но ей только исполнилось шестнадцать, а в волонтеры обычно брали совершеннолетних. К счастью, директор больницы Элиот Купер дружил с Гэрретом Гудричем, врачом, проведшим рядом с матерью Бонни последние дни, поэтому на присутствие девочки в больнице закрывали глаза.
— Добрый день, миссис Кауфман! — радостно сказала Бонни, входя в палату на четвертом этаже.
При появлении Бонни лицо Этель Кауфман озарила улыбка. До недавнего времени пожилая женщина отказывалась участвовать в занятиях по живописи и рисунку и настольных играх, не ходила на выступления клоунов и спектакли кукольного театра, считая их глупыми и бессмысленными. Она хотела спокойно умереть, вот и все. Но Бонни отличалась от остальных волонтеров. У девочки был сильный характер; кроме того, Этель нравились ее искренность и живой ум. Они долго притирались друг к другу, но теперь не могли представить свою жизнь без регулярных встреч. По сложившейся традиции вначале они болтали обо всяких пустяках. Этель расспросила Бонни о занятиях в университете и о том, как идет подготовка к шахматному турниру, а потом девочка вынула из сумки книгу.
— Сюрприз! — выкрикнула она, показывая красивое издание.
У Этель болели глаза, и Бонни с удовольствием читала ей вслух. Несколько недель они провели, погрузившись в удивительный мир первого тома «Трилогии ангелов».
— Я не удержалась и прочитала несколько глав. Так что сейчас перескажу их и буду читать дальше, хорошо?
* * *«The Coffee Bean & Tea Leaf»[76]
Небольшое кафе в Санта-Монике
9.00
— Кажется, я кое-что нашла! — воскликнула Кароль.
Она сидела за столиком, склонившись над ноутбуком.
Мило с чашкой карамельного латте придвинулся ближе.
Вводя в поисковике различные ключевые слова и словосочетания, Кароль вышла на страницу «www.ebay.com», где был выставлен на продажу экземпляр романа, за которым они охотились.
— С ума сойти! — воскликнул Мило, вылив на рубашку полчашки кофе.
— Думаешь, это та самая книга?
— Конечно! Тираж уничтожен, сейчас в мире всего одна книга с такой обложкой, — ответил он, рассматривая фотографию.
— Черт, продана! — разозлилась Кароль.
Роман выставили на продажу несколько дней назад, и его тотчас купили за смехотворную цену в четырнадцать долларов.
— Можно найти продавца и узнать адрес покупателя.
Не теряя времени, Кароль зашла в раздел с информацией о пользователе: annaboro73, зарегистрирована шесть месяцев назад, положительные отзывы.
Молодая женщина тут же отправила письмо, объясняя, что ищет покупателя книги. Друзья подождали пять минут без особой надежды на ответ. Наконец Мило потерял терпение и составил недвусмысленное послание, обещая тысячу долларов в награду за сведения.
— Все, пора на работу, — сказала Кароль, посмотрев на часы.
— А где твой напарник?
— Заболел, — ответила она, выходя из кафе.
Мило тоже вышел и сел на пассажирское сиденье полицейского автомобиля.
— Ты не имеешь права находиться здесь. Я на работе, а это патрульная машина.
Мило пропустил ее слова мимо ушей и как ни в чем не бывало продолжил разговор:
— Какой у нее никнейм?
— Annaboro73, — ответила Кароль, включая зажигание.
— Скорее всего, Анна — это имя.
— Логично.
— Тогда Боро — часть фамилии. Она же написала не «Borrow», а «boro». Наверное, что-то немецкое.
— Скорее польское. Например, Боровски.
— Да, возможно.
— А цифра? Может, год рождения?
— Вполне, — согласился Мило.
Он уже открыл справочный сайт на телефоне, но в одном только Лос-Анджелесе жило больше десяти женщин по имени Анна Воровски.
— Дай-ка мне рацию, — попросила Кароль.
Мило не удержался от небольшой импровизации:
— Земля, Земля, прием, говорит капитан Кирк, корабль «Энтерпрайз», просим разрешения приземлиться на базу.[77]
Кароль ошеломленно посмотрела на него.
— Что такое? Не смешно?
— Мило, это было смешно в восемь лет…
Она выхватила рацию и заговорила властным голосом:
— Прием, прием, говорит сержант Альварес, номер 364В1231. Мне нужен адрес Анны Боровски 1973 года рождения.
— О'кей, сержант, будет сделано.
* * *Париж
Сен-Жермен-де-Пре
Двухкомнатная квартира находилась на последнем этаже, а окна выходили на ту самую тенистую площадь, где нас высадило такси. Едва открыв дверь, мы почувствовали себя «дома».
— Прогуляемся? — предложила Билли.
Кажется, Париж хорошо на нее действовал. Волосы, конечно, оставались седыми, а лицо бледным, но она потихоньку приходила в себя.
— Не забывай, мне нужно написать пятьсот страниц…
— Всего ничего! — пошутила она, подходя к окну и подставляя лицо солнцу.
— Ладно, только ненадолго. Покажу тебе окрестности, и домой.
Я надел куртку, Билли слегка напудрилась.
Мы вышли и, как настоящие туристы, которыми, собственно, и являлись, отправились бродить по узким улочкам квартала Сен-Жермен, останавливаясь перед витринами книжных магазинов и антикварных лавок, изучая меню во всех кафе и роясь в металлических ящиках букинистов на набережной Сены.
Хотя модные бутики постепенно вытесняли книжные, квартал еще не совсем растерял былое очарование. В этом лабиринте улочек даже дышалось по-другому, казалось, воздух насыщен любовью к книгам, поэзии и живописи. Улицы и здания напоминали о богатом культурном прошлом. В «Прокопе»[78] работал Вольтер, а Верлен приходил туда пить абсент; на улице Фюрстенберг творил Делакруа; на улице Висконти жил Расин, а Бальзак открыл там типографию, которая в конечном итоге разорила его; Оскар Уайльд умер в нищете и одиночестве в дешевом отеле на улице Бозар; на улице Гранз-Огюстен Пикассо написал «Гернику»; на улице Сен-Бенуа играл Майлз Дэвис; на улице Сены жил Джим Моррисон…
У меня закружилась голова.
Билли лучилась счастьем: она порхала по городу с путеводителем в руках, наслаждаясь солнцем и внимательно следя за тем, чтобы не упустить ничего интересного.
В полдень мы сели отдохнуть на террасе кафе. Я один за другим пил эспрессо по-итальянски, а Билли радостно уплетала поджаренные хлебцы со сметаной, медом и клубникой. Наши отношения резко изменились. Агрессия бесследно исчезла, сменившись близостью и пониманием. Мы стали союзниками и старались заботиться друг о друге, понимая, что еще немного, и расстанемся навсегда.
