Сергей Борич - За кулисами Apple, iЛИ Тайная жизнь Стива Джобса

— А мы и не говорили. Помнишь наш уговор? Кстати, этот парень в Скоттсдейле приложил руку и к Сэму Пальмизано из IBM.

— Но Сэм ведь жив. Он посещал «Apple» полгода назад и решил тогда, что наш iMac — это просто плоский телевизор.

— И это не наводит тебя ни на какие мысли?

— Я тогда решил, что раз уж он из IBM, то откуда он может разбираться в компьютерах?

— Настоящий Сэм умер уже год назад. Сердечный приступ у себя дома в постели. А преемника у него не было, поэтому они создали фальшивого Сэма. Это даст им некоторое время для поиска нового генерального директора. Как только они найдут подходящего человека, фальшивому Сэму дадут пинка в зад.

Он открывает дверцу машины. Рядом, на лужайке перед домом Бобби Ди беседует с невероятно красивой дамой, которая, по-моему, имеет какое-то отношение к службе по связям с общественностью. У нее отсутствующее выражение глаз и фальшивая улыбка. Они все выглядят подобным образом. Создается впечатление, что у них где-то есть школа, где всех учат одинаково улыбаться.

Том свистит сквозь зубы. Бобби оборачивается через плечо и поднимает указательный палец, как бы говоря: «Одну минуточку».

— Ни одной юбки не пропустит, — замечает Том. — Это его единственная слабость.

Он внимательно рассматривает мой наряд и говорит:

— Кстати, неплохой костюмчик. Его можно рассматривать как первый шаг к твоей новой жизни. Мне нравится.

Когда я возвращаюсь в дом, миссис Джобс подходит ко мне с озабоченным выражением лица.

— Ничего особенного, — говорю я ей. — Сплошная ерунда.

Она молча смотрит на меня. Мы женаты уже слишком давно, чтобы ее можно было обмануть подобным образом.

Часть III

Просветление

46

— Я не собираюсь никуда уезжать, — говорит миссис Джобс. — Я не хочу менять внешность, получать новый паспорт и всю жизнь жить, прячась от кого-то. Извини, этого я делать не буду.

Мы сидим на кухне и едим на завтрак киви. Я уже неделю не ем ничего, кроме киви, и чувствую себя прекрасно.

— Мы могли бы поехать на Бали, — говорю я.

— Я была на Бали. Там тараканы.

— Тараканы есть всюду.

— Я не хочу на Бали. Я туда и так могу поехать, когда захочу. Я вообще могу поехать, куда угодно. Мне нравится здесь. Это самое лучшее, замечательное, органичное, цельное и самодостаточное место на всей планете. И погода здесь великолепная. Нет, я никуда не поеду.

— Мы могли бы жить на яхте, путешествовать по всему миру.

— Ты можешь жить, где тебе вздумается, хоть на Луне.

Она сердится. Она заявляет, что я, очевидно, виноват в чем-то. Ведь если бы за мной не было никакой вины, то я бы остался и боролся с обвинениями, чтобы не запятнать свое имя. Я возражаю, что все не так просто. Реальность заключается в том, что власть в правительстве взяли фашисты и объявили крестовый поход против предпринимателей и богатых людей.

— Это то же самое, что русские делали в Чехословакии, — объясняю я.

— Дорогой, ты же ничего не знаешь о Чехословакии. Кстати, я тут говорила с Нэнси Джонсон. Зак рассказал ей, что́ вы там творили. Вы подделывали финансовые документы.

— Мы их не подделывали. Это ложь.

— Но так говорит Нэнси.

— И ты ей веришь? А она тебе не рассказывала, что ест мясо? А ведь это правда. Она через интернет заказывает бифштексы и жарит их, когда никого нет поблизости. Зак как-то раз поймал ее за этим занятием.

— Послушай, — говорит миссис Джобс, — я не собираюсь переселяться на Бали. Я не хочу жить на яхте, словно беженка. Если тебе надо уезжать, то уезжай один.

Похоже, все складывается не лучшим образом. Тем не менее я иду на встречу с этим человеком из ЦРУ, которого рекомендовал Том Боудитч. Наше свидание происходит в пентхаузе отеля «Гарден корт», где он зарегистрировался под фамилией Райнхард.

Встреча назначена на полночь. Я ставлю машину далеко от отеля и надеюсь, что по пути меня никто не увидит. Я пользуюсь боковым входом, на мне мешковатый плащ и бейсболка. Но едва только я вхожу в вестибюль, меня сразу узнают.

— Добрый вечер, мистер Джобс! — Навстречу мне с сияющей улыбкой выбегает служащий, единственная задача которого, очевидно, заключается в том, чтобы слоняться по лобби и приставать к людям. Он придерживает для меня дверь лифта и даже вызывается нажать нужную кнопку, но я заверяю его, что сам вполне справлюсь с этой задачей.

Из лифта я попадаю в небольшую прихожую, в которой всего одна дверь. Я звоню. Мне открывает человек лет шестидесяти, высокий, худощавый, с коротко подстриженными седыми волосами и симпатичным лицом. Чем-то он напоминает фотомоделей, которых можно встретить на страницах каталогов. На нем рубашка цвета хаки и синий пиджак. У мужчины акцент Восточного побережья. Держится он подчеркнуто официально, предлагает мне чего-нибудь выпить. Я беру бутылку воды, а он наливает себе виски.

Он представляется как Мэтт. Мне он кажется чем-то средним между шпионом и фотомоделью. Предполагаю, что это не настоящее его имя. Мужчина ни словом не упоминает о месте своей работы, да и Том тоже в открытую не говорил, что этот парень работает на ЦРУ, но мне все же кажется, что он именно оттуда. Мы не тратим времени на обмен любезностями и обсуждение моей ситуации. Телевизор включен, идет трансляция матча с участием «Lakers». Звук слишком громкий, и я предполагаю, что это сделано из предосторожности.

— Это хорошо, что мы можем поговорить с вами уже сейчас, — замечает он, когда мы усаживаемся напротив друг друга в кожаные кресла. — Как вы, вероятно, можете себе представить, мне потребуется провести массу подготовительных мероприятий. И удовольствие это не из дешевых.

— Сколько?

— Знаете, это не самая большая забота, которая должна вас волновать.

— И все же назовите мне цифру.

— Как минимум, пятьсот миллионов. Но в вашем случае эта сумма, скорее всего, будет втрое больше. Все зависит от количества членов семьи, с которыми нам придется работать. Прежде чем возражать, вспомните, о чем вы просите. Подумайте, что может случиться с теми, кого уличат в помощи вам.

Я высказываю предположение, что было бы проще и дешевле устранить ключевых фигур, например Зака Джонсона.

— Устранить? — Он делает вид, что не понимает.

— Да, устранить. В полном смысле этого слова.

Мэтт некоторое время сидит молча, а затем произносит:

— Мы не занимаемся такими делами, — и смотрит на меня так, словно я последний подонок. — Кроме того, если я правильно понимаю вашу ситуацию, устранение людей не решает проблемы. Остаются записи, какие-то документы на бумаге и других носителях информации.

Я предлагаю устроить пожар. Можно сжечь всю компанию «Apple».

— У нас есть страховка.

Он извиняется и говорит, что подобные темы не входят в план его беседы со мной. Он хочет лишь обсудить детали моего бесследного исчезновения. Лучший вариант — это скоропостижная смерть во время отпуска, скажем, от сердечного приступа. Можно также имитировать несчастный случай во время купания, в результате чего я утону. В операцию можно включить и членов семьи, но это будет значительно дороже.

Он еще некоторое время расписывает различные варианты, словно коммивояжер, рекламирующий свой товар. Он рассказывает о паспортах и прочих документах, о средствах транспорта и местах проживания, о пересечении границ и использовании частных самолетов. Подводя итог, он говорит:

— Таким образом, работы предстоит очень много.

— Еще бы.

— Вы знаете, как меня найти. — Он встает и провожает меня до двери.

Вся эта встреча занимает у нас менее получаса.

— Ну что мне сказать тебе? — всплескивает руками Ларри. — Это просто шантаж со стороны правительства. Либо ты платишь баснословную сумму в виде штрафа, либо с тебя дерут те же самые деньги за возможность уехать из страны. В любом случае кто-то в правительстве неплохо зарабатывает на этом. Все дело в том, что у тебя есть деньги, а правительство их хочет забрать.

Вообще-то я не должен был никому рассказывать про встречу с Мэттом, но мне нужно было с кем-то поделиться, а Ларри все же один из самых близких друзей. Сейчас два часа ночи, и я сижу в его японском дворце. Я знал, что в такое время он еще не спит. Ларри ведет жизнь вампира: бодрствует всю ночь и ложится спать на рассвете. Он спит в комнате, воздух которой насыщен кислородом, и считает, что это позволяет ему отдохнуть за четыре часа не хуже, чем нормальному человеку за восемь.

Мы сидим в его домашнем кинотеатре. Когда я приехал, он смотрел «9½ недель» со своей подружкой. Сейчас он отослал ее, но фильм все еще идет, хотя и с выключенным звуком. Ким Бейсингер ползает по полу на четвереньках.

Ларри удивляется, что все отказались даже обсуждать идею убийства Зака. Он предлагает сделать пару звонков нужным людям. Я качаю головой. Он передает мне кальян, в котором дымятся чудесные красные шишки, вымоченные в гашишном масле.