Владимир Колковский - В движении вечном

— Лично я всегда за свободный стиль, — сетует он даже частенько коллегам по работе. — И сесть-встать, и потянуться не вяжет, а вот чтобы эдак женихом каждый день на работу в крахмале… Эдак, глядишь, скоро и сам тем же роботом станешь.

— Зато ты у нас теперь, Коля, телезвезда! — с ехидцей легенькой замечает на это начальник цеха.

Автоматизированные системы управления, машинная сборка, «роботы» — это ведь сегодня супермодно. А посему и телевизионщики в их прежде столь неприметный по городу цех пятьдесят теперь, как по графику, считай, каждую неделю наведываются. То свои городские, то республиканские, а то и союзные даже, из Москвы из стольной самой. Очень уж востребованным оказывается в эпоху развитого социализма на телевидении их энтээровский суперпродукт — и для вестей хвалебных, торжественных, и для новостей обычных, повседневных, и для передач конкретных, тематических.

И не только на одном телевидении так живо, настойчиво интересуются их роботом. Делегации самые разные в цех на смотрины также частенько наведываются. И со всех концов их державы огромной, и из-за границы даже, по разговору слыхать. Наблюдатели всегда такие важные, в черных строгих глянцевых костюмах, в галстуках модных. Сразу видать, что начальство великое. И видно сразу же, что и сам робот им очень нравится.

И впрямь, удивительнейшая закономерность проявляется сразу. Как только телевидение снова или начальство важное в цех — изумительно, гладко работает тогда робот! И вертит, и крутит все правильно, и ставит, и складывает в ряд как положено, и совершенно ничего не ломает. Может так потому, что тогда здесь обязательно и все те наладчики, которых прежде было не доискаться, может потому, что тогда здесь уже задолго в полном составе и конструкторы-разработчики этой сложной машины… Так или иначе, но ясно только одно совершенно определенно, что это отнюдь не случайно — нравится, очень нравится их робот и телевизионщикам всевозможным, и делегациям самым важным.

И не имеет никакого значения, что спустя лишь каких-то полчасика на рядовой оперативке у начальника цеха вид у того же самого Логацкого будет совсем не парадный и, закрасневшись по шею багровою влагой, терзая в бессилье крахмальный свой галстук, он будет надрывно кричать на весь кабинет в нелепом отчаянии:

— Да заберите вы… да хоть к чертовой матери этот свой робот! Вот игрушку на шею навесили, теперь хоть ты на участок не показывайся.

Начальник цеха будет выслушивать молча, и только по тому, как он, мелко вздрагивая худощавыми нервными пальцами, вертит-покручивает в руках свою серую с золоченым острым кончиком изящную авторучку можно понять очень многое.

— Логацкий! — осадит, наконец, решительно, а иногда даже и окриком строгим, когда тот уж совсем разойдется. — Николай Семеныч… Здесь тебе не балаган, а диспетчерская.

Даже интересно.

Разумный ведь человек Николай Семенович, тертый, видавший виды производственник. Знает, знает же он прекрасно, что их роботом знаменитым не то что сам генеральный, а даже и министр всесоюзный в Москве стольной гордится. Да ведь и сам он, «телезвезда Коля», считай, каждую неделю о своем чуде электронно-механическом на всю державу великую хвастает, факт сей регулярно разносит — что в сравнении с этим мытарства-муки какого-то начальника участка!

Знает, прекрасно знает это Логацкий, а все равно иногда не выдерживает. Однажды вот и снова вскричал от души и с надрывом на всю диспетчерскую:

— Эх, как же мне все это… собачья жизнь!

От этих слов начальник цеха стал в одно мгновение необычайно серьезным и, обращаясь к многочисленным присутствующим в кабинете, как-то уж очень торжественно провозгласил:

— Пусть сейчас встанет тот, у кого в цеху пятьдесят и не собачья жизнь!

Тихо, необычно тихо сразу стало в его кабинете.

Цех пятьдесят головной на заводе, сборочный, человек на тысячу работников. Есть здесь и техбюро, есть и контора, можно при желании оты-скать и еще потеплее местечки… Однако никто не «встал». Знали по опыту, что на оперативках у начальника цеха лучше всего лишний раз не высовываться, если не хочешь, чтобы тебе тут же чего-нибудь под раздачу и не подвесили.

Никто не поднялся.

— Ну вот! — выговорил начальник цеха уже как бы и удовлетворенно. — А ты все жалуешься…

Сменный начальник Логацкий ненавидит «этот робот» уже потому, что никто из девчат-работниц не желает категорически его обслуживать. Можно даже сказать, что как черту ладан он здесь работницам, не успеешь и появиться с утра на участке, как со всех сторон тот час за халат хватают, без конца обрывают полы:

— Николай, Николай Семеныч!.. Когда, ну когда?.. Когда вы нас смените?.. Сколько раз обещали, житья совсем нет, пятый месяц уже…

И так вот каждый раз от звонка до звонка и всю смену.

Когда-когда… заладили.

Да он и сам бы рад сменить, положим. Но это только на первый рассеянный взгляд вам кажется, что вовсе нет никакой тут проблемы, мол, народу на участке хватает, а вот когда поразмыслишь всерьез, основательно… Тех же Мурашко сестер, например, разве сюда посадишь?

— У нас Мурашки-сестрички как мурашки пашут! — каламбурят давненько в цеху.

Ударницы обе на объединении знатные. Что пашут, то пашут, тут не убавить: считай, полплана за бригаду вдвоем на себе столько лет уже тащат. Пикни им только, попробуй, про этот робот — мигом тебе и заяву на стол. Опять же, квартира у каждой, прописка, вольные люди! — в любом другом месте с руками-ногами работниц таких оторвут, и здесь на заводе, и где хочешь по городу… Днем с огнем сам потом таких работниц не сыщешь.

Асташонок Оксану, Степанчикову Лену, Матвееву Катю?

Тоже по второму десятку годков девчата в цеху пятьдесят, ветераны заслуженные, можно сказать. Вместе когда-то начинали работать на участке одном, на «ты» с ним с тех пор да «Коля» по имени. А на собрании сменном совет, и поддержка-опора всегда в неудобных решениях — это же надо совесть какую иметь, чтобы им да вот так удружить.

И новых, молоденьких совсем девчонок, что после училища сразу, тоже сюда не посадишь. Совсем ведь народ необстрелянный, и спросу, ясное дело, пока с них никакого, а техника новая, сложная… Напортачат чего по неопытности, с беса, как потом расхлебаешься?

По трое девчат здесь в каждую смену работают, потому как напрямик им сказали: нет — и за ворота тоже дорога прямая. А девчата они все простые, приезжие, деревенские родом. Живут в заводском общежитии, а значит и к комнатенке своей на троих да коечке узенькой панцирной железобетонно привязаны, намертво. Уволят — куда без прописки! Одна лишь дорожка прямая, известная, возвращайся в родное село. Страшно, ох страшно до жути снова представить в натуре родную живую картинку… Поздняя осень, темный слякотный вечер и ни одной-единственной души людской за окном старенькой хаты на двадцать километров в округе… Только синеватый телевизорный свет из окон да цепняг до костяшки последней продрогших перебрёх унылый… И Ванька-алкаш, первый парень и один-единственный жених на всю деревню.

А как хорошо, как прекрасно им было! Прежде… до «этого робота».

Как им нравилось поначалу в цеху пятьдесят, в особенности старшей, Тамаре. Ведь «Интегратор», научно-производственное объединение предприятие правофланговое, на весь Союз знаменитое, трижды орденоносное. Только спросят, бывало, знакомые, давненько не виделись:

— Ну и как ты, подружка? Где и как счас?

— На «Интеграторе».

И сразу:

— У-у! — в ответ уважительное. — Молодчина, прилично устроилась.

Домой, опять же, вернешься… и куда?

Опять же, одна лишь дорожка «прямая», известная в колхоз свой родной. Вилы зубцами калеными на плечи в обратку клади и за болотце под горку, дояркой на ферму вперед. Там в резиновых ботах, фуфайке сальной среди коровьих и прочих сельскохозяйственных радостей известно ведь чистота какая, запахи… А «Интегратор» предприятие на весь мир знаменитое, флагман советской электронной промышленности.

Электроника ведь делом первейшим чистота умопомрачительная, и более всего это по нраву Тамаре. Заходишь в цех утречком: ни пылинки-соринки вокруг, все на месте своем как положено. По нескольку раз в смену уборка влажная, закон здесь такой, потому как сам техпроцесс этого требует. Также в порядке закона работники вокруг поголовно в колпачках полотняных, в светлых халатиках, аккуратно выглаженных, чистотой блистающих. Снуют по проходам в цеху точь-в-точь как врачи в городской поликлинике… Мечтала, мечтала Тамара когда-то в школе о медицинском, и поступать даже разок попробовала, но ведь конкурса там какие! — глянь только, за голову схватишься.

И не жалела крепко, что срезалась.

Прежде… «до этого робота».