Илона Вандич - Туда, где живет счастье
– Нет-нет, – нервно ответила Галя, – ничего страшного. У него просто сосуды слабые. Чуть что – сразу кровь.
– Ясно, – кивнул Куров и опять обернулся к сыну: – Запомни раз и навсегда: мать трогать нельзя. Ты никогда не должен трогать мать. Ясно?
– Сам не должен трогать мать! – в истерике закричал Ваня. – Сам не должен трогать мать!
Куров приблизился к Ване. Может, он, Андрей, и не лучший человек на земле, но мать – это святое. Какой бы она ни была. Куров остановился перед мальчиком, но Ваня, осклабившись, показал Курову кулак. Андрей слегка хлопнул мальчика по щеке, как бьют человека по щекам во время истерики, чтобы немного привести в себя.
– А мне не больно! – заорал Ваня, срывая голос. – А мне не больно!
– Сейчас будет больно, – усмехнулся Куров, хватая мальчика за руку и резко выкручивая ее за спину.
Ваня закричал. Извиваясь всем телом, как маленький уж, мальчик продолжал визжать и вырываться. Андрей не отпускал ребенка. Пусть узнает, что бывает, когда унижаешь мать. Терпеть издевательства от дворовых ребят – это слабость, но простительная слабость. А вот издеваться над матерью – это слабость труса, слабость извращенца и идиота. Мать – это святое.
Ваня понял, что ему не вырваться из железной хватки. В истерике ребенок отчаянно закричал:
– Уходи, это мой дом!
Куров открыл рот, чтобы объяснить паршивцу, что ни один мужик не обижает старших женщин в своем доме, но не успел. Галя пронырнула между руками Андрея к сыну, упала на колени перед Ваней и обняла мальчика. Андрей отпустил ребенка и отошел назад.
– Ты хоть понимаешь, что делаешь хуже? – спросил Андрей. – И себе хуже, и ему. Ты это хоть понимаешь?
– Хватит! – с неожиданной яростью крикнула Галя и обернулась к мужу. – Никогда больше не смей его трогать. Ясно? – В глазах женщины, еще недавно таких преданных и слабых, светилась ненависть к обидчику сына.
Куров пожал плечами и усмехнулся. Что с нее взять? Вроде и не дура, а ведет себя как безмозглая наседка. Конечно, недолго ей осталось мучиться с этим паршивцем, но надо хоть объяснить, что ли... На будущее. Мало ли что...
– Ты портишь его, Галя, – сурово сказал Андрей. – Ты его портишь.
– Не твое дело, – огрызнулась женщина.
– Ты уже его испортила, Галина. Посмотри, как он с тобой разговаривает. Ему нужна мужская рука.
– Не нужна ему никакая рука!
– Нужна. – Куров в упор посмотрел на женщину и твердо повторил: – Ему нужна мужская рука. Он должен понять, кто в доме хозяин.
– Ты, что ли, в доме хозяин? – насмешливо бросила Галя.
– Ну... если не я, значит, ты. Но никак не он. – Куров с жалостью смотрел на жену. Наверное, ей никогда не приходила в голову эта простая мысль, слишком уж натуральным было изумление на ее бледном лице. Глаза так широко раскрылись от удивления, что Куров непроизвольно улыбнулся и добавил уже гораздо мягче: – На место его нужно ставить, вот что...
Продолжить ему не удалось. Ваня понял, что мама внимательно слушает этого непонятно откуда взявшегося дядьку. И, может быть, даже соглашается с ним. Во всяком случае, не торопится выставлять его за дверь. Это же чудовищная несправедливость! Ваня громко всхлипнул и размазал по лицу слезы пополам с кровью. Галя тут же обернулась к сыну:
– Что с тобой, Ванюша?
– Мам, кто это?
Галя растерянно пожала плечами.
– Он злой! Пусть уходит! – крикнул Ваня, и ручеек крови снова потек из его носа.
– Конечно, Ванюша, конечно, – запричитала Галя, вытирая лицо сыну, – он злой, он уйдет, он скоро уйдет... – Галя гладила сына по голове, прижимала к себе, баюкала, как младенца...
Куров круто развернулся и ретировался в спальню. Нет, он не собирается сдаваться просто так. Менять жизнь из-за какого-то избалованного сопляка?! Это чересчур.
Последнее, что услышал Андрей перед тем, как захлопнуть дверь, была очередная серия слез и тетешканья.
– Мам, мне плохо, у меня голова болит...
– Ничего, Ванюша. Сейчас полежишь, и голова пройдет. Тебе нужно успокоиться...
«Ремня ему нужно, а не успокоиться», – пробормотал про себя Андрей, заходя в спальню. Несколько минут он стоял, раздумывая, что делать дальше. Однако не зря его прозвали «психологом». Что-что, а людей он знал. Или хотел думать, что знает. План возник мгновенно.
Когда дверь открылась и в комнату в обнимку с сыном вошла Галя, Андрей старательно укладывал свои вещи в дорожный мешок. Правда, он их выложил оттуда всего минуту назад, но этого никто не знал, и создалась полная иллюзия сборов.
Галя в растерянности замерла у входа. Мальчик скорчил довольную рожу, но она этого не заметила.
Куров выдавил кривую улыбку.
– Ну что, будем прощаться? Повидались – и хватит.
– Ты что, уходишь?
– А кому я здесь нужен?
– Мне, – еле слышно выдавила Галя.
Куров недоверчиво поднял брови.
– Тебе? – переспросил он. – Зачем?
В комнате повисла тяжелая тишина. Даже Ваня не спешил торжествовать победу.
– Мне, – снова шепотом повторила женщина.
– А разве не ты пообещала сыну, что я скоро уйду? Обещания надо выполнять. Чего бы это ни стоило...
Он не договорил. Галя со всхлипом бросилась ему на шею. Обняла, прижалась, спрятала лицо на груди, замерла в ожидании приговора. Андрей вздохнул. Эх, женщины... Он погладил ее по спине, по плечам, коснулся губами нервной вены у виска. И встретился взглядом с сыном. Мальчик пристально смотрел на них, и в его взгляде смешались боль, зависть и еще что-то странное, чему Куров не знал названия. Мальчик, смутившись, опустил глаза. Андрей провел ладонью по Галиной щеке, вытирая слезы, и ласково проворчал:
– Ладно, Галинка, все нормально... Чего плакать...
– Не уходи, – в последний раз всхлипнула Галя. – Я погорячилась.
Галя высвободилась из его объятий, подобрала упавший на пол дорожный мешок, отнесла к старому шкафу и решительно убрала внутрь.
Потом Галина вернулась к мужу, обняла его за плечи и внимательно посмотрела на сына. Куров принял приличествующий случаю вид: немного гордости и показная отцовская строгость.
– Ваня, – торжественно произнесла Галя, – это твой отец. Он приехал и будет жить с нами. Он много работал, чтобы вернуться к нам. А ты должен себя хорошо вести, чтобы не расстраивать папу. Понял?
Андрей снова встретился взглядом с сыном. Андрей улыбнулся, ожидая улыбки в ответ. Какой нормальный ребенок не радуется возвращению родного отца? Но Ваня смотрел на родителей с прежней настороженностью.
– Что, не веришь? – ласково произнес Андрей.
Ваня резко мотнул головой и жалобно посмотрел на мать: ни дать ни взять брошенный сирота из приюта. Андрея передернуло от отвращения. Этот сопляк вертит матерью как хочет. Все строит из себя несчастного. А если разобраться, в его несчастьях виноват он сам. И никто больше.
– Мам, пусть он все равно уходит. Ну пожалуйста.
– Он не может уйти, – твердо ответила Галя. – Он мой муж и твой папа.
– Я твой муж, – с вызовом сказал мальчик. – А папа мне не нужен.
Куров рассмеялся и крепче обнял жену. Галя молчала.
Ваня молчал. Несколько секунд он переводил взгляд с новоявленного отца на мать, словно ожидая, что они вот-вот разойдутся, что мать опомнится, бросит мужчину и снова обнимет мальчика. Но ничего не происходило. Ваня понял, что проиграл. Громко заревев от обиды, он бросился из спальни. Через раскрытую дверь слышался шум льющейся воды.
– Ничего, – нерешительно сказала Галя. – Привыкнет.
– Конечно, – улыбнулся Андрей. – Обязательно привыкнет. Куда он денется?
Стояла глубокая ночь, когда Куровы собрались спать. Отмывание мальчика от грязи, стирка одежды, приготовление ужина и сам поздний ужин – на все это ушло немало времени. А потом Андрею надо было разобрать вещи, Ване – выучить уроки, а Гале проследить за ними обоими. Да еще и разговорить замолчавшего Ваню.
Наконец Галя сменила халат на ночную рубашку, распустила затянутые в узел волосы и нерешительно оглянулась на мужа.
– Ване, наверно, лучше на кухне постелить, – застенчиво пробормотала она.
– А обычно он где спит?
– Здесь, – Галя кивнула на кровать. – Со мной.
Куров хмыкнул. Ничего себе порядки. Пацан еще, конечно, за юбками не бегает, но все равно уже вышел из того возраста, когда можно спать в одной постели с женщиной.
– Да, на кухне ему, наверно, лучше, – кивнул Куров.
– Там, правда, кровати нет, – робко добавила Галя.
– И что? Предлагаешь нам на кухню пойти? А ему, как барину, двуспальную кровать оставить?
Галя покраснела и отвела глаза.
– Я думала, может, ты там пока поночуешь... пока мы диванчик для него не купим. Или кресло-кровать, – невнятно объяснила она.
Куров подошел к женщине и обнял ее за плечи.
– Галя, милая, мы обязательно купим ему диванчик или кресло-кровать... Но если он поспит пару ночей на полу, ничего страшного не случится. Я тебя уверяю. Сколько раз в детстве я на сеновале спал – и ничего. – Куров нагнулся и горячо поцеловал Галю. – Галинка, я тебя сто лет не видел. А он каждую ночь с тобой в одной постели спал. Потерпит два дня. Я дольше терпел...
