Мигель Делибес - Кому отдаст голос сеньор Кайо? Святые безгрешные
я не шучу, Пако, вот тебе мое слово, ты меня знаешь, я такими вещами не шучу, а, честно говоря, твой Кирсе меня не устраивает, какой-то он такой, как будто я ему обязан, это не дело, Пако, чем такая охота, лучше дома сидеть
но Пако тыкал пальцем в больную ногу и говорил
как же мне идти, сеньорито, вон какая, гипс
и сеньорито опустил голову, и сказал
верно
и помолчал, и вдруг поднял глаза
а что ты скажешь, Пако, насчет твоего шурина? ну, дурачка с птицей? ты говорил, голубя он потянет
и Пако склонил голову набок, и сказал
Асариас у нас блаженный, а так, что ж, попытка не пытка
и посмотрел на белые домики, увитые виноградом, и крикнул
Асариас!
и через минуту-другую явился Асариас, жует, мычит, штаны болтаются, и Пако сказал
Асариас, сеньорито Иван хочет взять тебя на охоту
с птичкой!
обрадовался Асариас, а Пако сказал
не в птичке дело, это охота на голубей, с подсадным голубем, он слепой, привяжешь его к дереву и будешь двигать веревку туда-сюда, пока другие прилетят
и Асариас кивал и спрашивал
как там, в Харе?
и Пако ответил
да, Асариас, как там
и на другое утро, в семь часов, сеньорито остановил у дверей коричневую машину и позвал
Асариас!
и Асариас ответил
сеньорито!
и они задвигались в полутьме, тихо, как тени, только Асариас жевал беззубым ртом, а далеко за горами занималась заря, и сеньорито говорил
ставь вот здесь, сзади, клетку с голубями, клади вещи, веревку взял? на дерево полезешь босой? ноги не поранишь?
но Асариас все делал и его не слушал и, не спросившись, пошел под навес, взял шкатулку с кормом, вышел во двор, поднял голову, приоткрыл рот и сказал
ку-ру-ку-ру-кур!
тихо, и нежно, и в нос, а сверху, с флюгера часовни, птица ответила ему
ку-ру-кур!
и посмотрела на тени, шевелившиеся у машины, и, хотя еще не рассвело, кинулась вниз, и сделала круг, и села ему на плечо, раскрыв для равновесия крылья, и перепрыгнула на руку, и открыла клюв, и Асариас левой рукой подносил ей влажные комья, и улыбался, пуская слюну, и ласково бормотал
хорошая, хорошая птичка
а сеньорито говорил
вот это да, сколько жрет, а что, она сама не умеет?
и Асариас лукаво улыбался беззубым ртом и говорил
как ей уметь, не научена
и птица наелась, и улетела, потому что сеньорито хотел подойти к ней, и ткнулась со страху в дверь часовни, и ловко вырулила вверх, и села на флюгер, и поглядела вниз, и Асариас ей улыбнулся, и помахал рукой на прощанье, и, уже в машине, опять помахал через заднее стекло, а сеньорито Иван вел машину в горы, к дубовой роще, и, доехав туда, они вышли, и Асариас, зайдя за дуб, помочился себе на руки, а потом полез на самое толстое дерево, цепляясь за сучья и пропуская согнутые ноги сквозь кольцо рук, как обезьяна, и сеньорито спросил
зачем тебе эта веревка, Асариас?
и Асариас сказал
зачем-зачем, а может, так длиннее
и сеньорито протянул ему балансир и слепую птицу и сказал
сколько тебе лет, Асариас?
и Асариас, наверху, взял балансир левой рукой и, глотая ветер открытым ртом, сказал
я на один год старше сеньорито
и сеньорито Иван удивился и спросил
это какого же?
и Асариас, прикрепляя птицу, сказал
ну, сеньорито
и сеньорито Иван сказал
твоего, из Хары?
и Асариас, сидя на суку, бессмысленно улыбался небу и не отвечал, а сеньорито Иван сгребал тем временем ветки, чтобы сделать под дубом засаду, и, устроив ее, повернулся к югу, и оглядел светлое небо, тронутое туманом, и нахмурил брови, и сказал
ничего не видно, может, мы время пропустили?
но Асариас дергал за балансир, раз-два, раз-два, раз-два, словно это игрушка, и слепой голубь исступленно бил крыльями, чтобы не упасть, и Асариас улыбался беззубым ртом, и сеньорито говорил
тише, Асариас, тише, пока птицы не летят, глупо его теребить но Асариас дергал и дергал, раз-два, раз-два, раз-два, играл, как ребенок, а сеньорито сердился, не видя голубей, и чуял, что утро будет пустое
сказано, тише, так-перетак!
закричал он
ты что, не слыхал?
и Асариас испугался, и затих, и сжался в своей петле, улыбаясь ангелам беззубым ртом, словно грудной младенец, а между тем через несколько минут на бледной лазури появились пять черных точек, и сеньорито в своей засаде вскинул ружье и негромко сказал
летят, Асариас, теперь тяни
и Асариас схватил конец шнура и потянул, а сеньорито подгонял его
так, так, так…
но голуби не пошли на приманку, и свернули вправо, и улетели, словно их и не было, а минут через пятнадцать на юго-западе показалась стая побольше, и сеньорито крикнул, и Асариас стал тянуть, и голуби снова свернули к дубам Алькорке, и сеньорито совсем расстроился
не желают, так-перетак, слезай, Асариас, поедем в Алисон, вроде бы они туда направились, хотя их вообще раз-два и обчелся
и Асариас спустился с балансиром на спине, и они сели в машину и поехали в Алисон, и, на горке, на месте, Асариас оросил себе руки, и ловко вскарабкался на огромный дуб, и прикрепил голубя, и ждал, но что-то и тут было тихо, хотя, конечно, сразу не решишь, но сеньорито Иван потерял терпение и сказал
слезай, прямо кладбище какое-то, тьфу, мерзопакость
и они опять сменили место, но голуби, которых и так было раз-два и обчелся, на приманку не шли, и ближе к полудню сеньорито Иван стал стрелять в кого попало, в скворцов, и в дроздов, и в сорок, и в длиннохвосток, словно взбесился, и орал как оглашенный
не хотят, кретины, и не надо!
и, когда устал палить и дурить, вернулся к дереву, и сказал
сними это все и слезай, сейчас тут нечего делать, посмотрим, может, под вечер повезет
и Асариас все снял и слез, и, когда они ехали по солнечному склону, высоко над ними показалась стая, и Асариас взглянул наверх, прикрыв глаза ладонью, и улыбнулся, и забормотал, и наконец тронул хозяина за рукав, и сказал
постойте-ка, сеньорито
и сеньорито заворчал
это почему?
но Асариас пускал слюну и показывал вверх, и там, громко крича, летели птицы, совсем небольшие на таком расстоянии, и он говорил
сколько птичек! видите, а?
и, не дожидаясь ответа, поднял к небесам преображенное радостью лицо, и сложил руки, и крикнул
ку-ру-ку-ру-кур!
и вдруг, к удивлению сеньорито, от стаи отделилась птица и ринулась вниз, по прямой, и летела так странно, что завороженный охотник вскинул ружье, снизу вверх, по вертикали, и когда Асариас это увидел, улыбка его искривилась, лицо погасло, глаза наполнил ужас, и он закричал страшным криком
не надо, это птичка!
но сеньорито ощущал правой щекой приятный холодок приклада, и неудачи этого утра точили его, и стрелять вверх не так уж просто, и он хотел взять реванш, и, хотя он слышал умоляющий голос
богом-христом, не надо!
сдержаться он не мог, и мушка сперва закрыла цель, но он прицелился лучше и нажал курок, и, когда еще гремел выстрел, птица поджала лапки, и свернулась в клубок, и рухнула вниз, оставляя след синевато-черных перьев, и переворачивалась на лету, и еще не упала, как Асариас уже бежал к ней, огибая кусты, и клетка со слепыми голубями болталась у него на боку, и он истошно кричал
это птичка, сеньорито! вы убили мою птичку!
и сеньорито бежал за ним вприпрыжку, и ружье еще дымилось, и он смеялся, и бормотал
нет, какой кретин! больной, бедняга…
и крикнул
не горюй, подарю другую!
но Асариас присел у куста и держал в широких руках умирающую птицу, и густая горячая кровь текла у него между пальцев, и пальцы ощущали, как слабо бьется сердце в простреленном теле, и, склонившись над ним, Асариас тихо плакал, приговаривая
хорошая птичка, хорошая птичка
а сеньорито стоял рядом и говорил
ты уж меня прости, Асариас, не сдержался, честное слово, ни одного голубя за все утро, ты пойми, как тут не выстрелить но Асариас его не слушал, и тесней прикрывал руками умирающую птицу, словно хотел, чтобы она не остыла, и поднял пустые глаза, и произнес
она умерла! птичка моя умерла, сеньорито!
и через несколько минут с птицей в руках вышел из машины, и Пако встречал их, опираясь на палки, и сеньорито сказал
может, ты его утешишь, Пако, а то я ворону эту убил, он расстроился
и засмеялся, и тут же попробовал объяснить
ты меня знаешь, Пако, ты понимаешь, что для меня такое проторчать впустую все утро, нет, представляешь себе? пять часов собаке под хвост, и вдруг летит эта чертова птица сверху вниз, вот так, ну удержишься ли? объясни ему, кретину, ладно, найдем другую, этого добра в усадьбе хватает
а Пако глядел то на шурина, то на сеньорито, а сеньорито стоял, засунув большие пальцы в прорези куртки, крест-накрест, и лучезарно улыбался, а шурин, Асариас, сжавшись в комочек, прикрывал ладонями птицу, а потом сеньорито сел в «лендровер», и поехал, и сказал из окошка
