Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 10 2008)
— Да ты с ума сошел? Да разве я на такую похожа?! — Это я из последних сил все же боролась за эту нахлынувшую любовь, делая вид, что вовсе она не нахлынула, и вообще, меня, мол, только постель интересует. Но он был на стреме.
— Именно, что не похожа. Такие, как ты, самые опасные, потому что кажется, что “просто так”, а на самом деле, как подсядешь… — Он подыскивал слово — эмоционально. Подыскал.
Я не сдавалась:
— Я буду держать себя в руках! Я обещаю! Ну давай хоть попробуем! Не бойся! Ну подумай! Не сможешь же ты ко мне всерьез относиться, когда я замужем и еще с двумя сплю!
— Смогу. — И он так тяжело вздохнул, что понятно стало — дискуссия окончена.
Потом еще головой покачал вот так — мол, и не проси. Но надо отдать ему должное, повез до дома. Я ему больше не звонила — очень было больно… (В телефон.) Вадик, Аню отвезешь?..
Надя. Аня едет в редакционной машине. Водитель делится с ней своей личной жизнью. Он всегда делится. С Аней все делятся. Но то ли нарочно, то ли случайно в этот день все вокруг, как сговорились, — только об одном. Или просто из потока жизни мы вылавливаем то, что нас сейчас больше всего волнует? Может быть, в другой день на весь этот треп вокруг себя Аня и внимания бы не обратила?
Водитель. Ей казалось, что я ее разлюбил. Что у меня другие женщины. А я просто на работе горел. А работа связана с общением. С активным, причем. И домой мне женские голоса звонят. И разговариваю я с ними весело, игриво даже. Но это же стиль такой. Он ничего не подразумевает. А она решила — все… Я вот теперь точно знаю: чтобы друг друга не потерять-— надо все время разговаривать. И если непонятка какая — надо спрашивать. Словами проговаривать все надо. Иначе — конец. Иначе это копится-копится, а потом — бабах! В итоге, когда мы с ней все же поговорили, у нее уже был любовник. Я-то думал, что у нас все в порядке. Меня как кипятком ошпарило! Почему?! А она говорит: “Я боялась, что ты меня не любишь”. То есть она заранее отходной вариант себе организовала. Она говорит: “Чтобы, если ты уйдешь, не так больно было”. А я и не думал уходить. Мы просто редко разговаривали. Не обсуждали ничего. Так, на бытовом уровне. И мне казалось — все в норме. И вот после этого — я никому не верю. Живешь с человеком... Думаешь одно, он думает другое, а тебе не скажет… Не могу я… Ань, я тебя не дождусь — мне еще в типографию.
Аня. Поезжай. Я сама.
Надя. Аня выходит из машины, захлопывает дверцу и бежит к проходной киностудии. Вот она уже сидит в гримерке актрисы Зелинской. Та, загримированная, быстро просматривает распечатанные листы своего интервью.
Актриса. “Любовь равной не бывает. Один все равно любит сильнее, а второй позволяет себя любить”. Как это я хорошо сказала! Цитата, конечно. Откуда-то. Но откуда — убей не помню! (Отдает Ане листы.) Все нормально. Да за тобой вообще можно текст не проверять. Ты лучше меня знаешь, как надо.
Аня. Ну, все-таки. Мало ли.
Актриса. А насчет уехать… твое, конечно, дело. Но я бы точно не смогла. Вы бы меня потеряли как личность, как творческую единицу. А кому я нужна такая? Я себе в первую очередь не нужна. Да и он — сволочь последняя, если этого требует. Как это писал какой-то философ? Любовь-— это когда ты хочешь, чтобы человек развивался. Вот. Как-то так. Он хочет, чтобы ты развивалась?
Аня. Думаю, он не против. Но сейчас такая ситуация… Как там развиваться? Ну, я там язык могу выучить. Тоже развитие.
Актриса. Сидеть в четырех стенах — язык учить и ждать, пока он с работы придет? И все! Один свет в окошке! Да ты сдохнешь!
Аня. Я всю жизнь мечтала встретить мужчину, ради которого не жалко все бросить. Таких не было.
Актриса. Ты с ним сколько знакома? Два месяца? Ты его проверить успела?
Аня. В смысле?
Актриса. Ну, в отрицательных ситуациях. Ну, например, когда ты полностью от него зависима. Как он себя поведет? Это же самое главное. Эту проверку даже самые близкие не выдерживают. Сразу шантаж начинается, как только пересечение интересов. Если он начнет тебе диктовать — как жить? А уйти тебе там будет некуда. И вернуться непросто.
Аня. Он… человеческий вполне.
Актриса. В пределах двух месяцев все они — человеческие.
Надя. Аня бредет по коридору киностудии. Ее догоняет Сценаристка.
Сценаристка. Анечка, привет! Кофе выпьем? У меня к тебе столько накопилось! Я только к продюсеру забегу. Подождешь меня в буфете?
Надя. Аня сидит в буфете. Пьет кофе. Рядом за столиком — спиной к ней — Мужчина и Женщина. Она невольно слышит их диалог. И, как вы догадываетесь, все о том же…
Мужчина. Я хочу понять… мне сорок лет.
Женщина. Я знаю.
Мужчина. Я два раза с тобой в кино ходил.
Женщина. Я с тобой ходила.
Мужчина. Ну, ты. Но я хочу понять — ты понимаешь, что для меня это подвиг?
Женщина. Ну… наверное. Но фильмы хорошие были.
Мужчина. Я не жалуюсь… просто у меня жизнь расписана по минутам. А я ходил в кино.
Женщина. Скажи, это сейчас что? Это мы, типа, отношения выясняем?
Мужчина. Я просто хочу понять — у нас уже роман или мы… дружим на интеллектуальном уровне?
Женщина. Одно другому не мешает.
Мужчина. Что-то не так?.. Мы могли бы поехать ко мне, и я сам сварил бы тебе кофе не хуже.
Женщина. Ты прости меня. Я просто боюсь.
Мужчина. Чего?
Женщина. Знаешь, я — идиотка.
Мужчина. Знаю. Может быть, это мне и нравится.
Женщина. Помнишь тот первый разговор, ну, когда я позвонила Танькин номер узнать… и вдруг зацепило…
Мужчина. Да.
Женщина. Я последних полтора года как неживая. То есть не чувствую ничего. Общаюсь там, смеюсь, реагирую. Но это внешне. Внутри — вообще никак. И вдруг я на тебя среагировала. Я даже не поняла — на что-— на голос, на интонацию… ты же ничего такого не говорил.
Мужчина. Ну, в принципе…
Женщина. Я, короче, не знаю. Но я как будто вдруг живая стала. И вот… испугалась.
Мужчина. Не хочешь быть живой?
Женщина. Это очень больно — быть живой. Не чувствовать — легче.
Мужчина. Ты не устала — не чувствовать?
Женщина. Устала.
Мужчина. И я устал. Я после того разговора с тобой понял, что устал не чувствовать.
Женщина. Но я боюсь! Я боюсь, что влюблюсь, а… не получится. А я точно влюблюсь — и вот как рубеж, после которого обратно уже нельзя. А у меня больше нет сил на облом. У меня только на счастливую любовь силы есть. А в тебя я точно втрескаюсь. Уже… втрескалась.
Мужчина. Тогда выбора-то уже нет? (Смеется.)
Женщина. Ты же ведь не можешь гарантировать…
Мужчина. Что не будет больно? Не могу.
Женщина. Ну вот. А я боюсь. Я — идиотка.
Надя (в зал) . Он допивает свой кофе, встает, исчезает в дверях. К Ане быстро подходит Сценаристка с кофе и пирожным. Садится напротив. Пока она уплетает пирожное “картошка” и готовится перейти на пирожок с капустой — это ее всегдашняя последовательность почему-то, — Аня излагает свою проблему. Сценаристка кивает.
Сценаристка. Угу. Значит, два варианта развития сюжета. Один — ехать с ним. Но это мыльно-оперный вариант. Хеппи-энд. Хеппи-эндов в высоком искусстве не бывает. Если хочешь высокохудожественную жизнь, то не соглашайся!
Аня (усмехаясь). То есть — дело вкуса?
Сценаристка. Ну да. Но, с другой стороны, если ты с ним не поедешь, значит, тебя эта история никак не изменила. Какой героиня была в начале, такой и осталась в конце — не хочет ничего в жизни менять, и все тут. А так в драме не бывает. Стало быть, это все не предмет драмы. И ты — не героиня.
Аня. То есть выхода нет?
Сценаристка. Наверняка есть. Но он должен быть какой-нибудь парадоксальный. Я тебе его тут с ходу не придумаю… Ой, какой сюжет интересный! Я покручу его, позвоню тогда…
Аня. Спасибо, Ларис. У тебя как?
Надя (в зал) . Ане было сейчас ни до чего, но она все же этот вопрос задала, потому что понимала, что теперь по негласному закону дружбы надо отработать ответные откровения.
Сценаристка. Я зависла.
Аня. На какой стадии?
