Китлинский - Клан – моё государство.
– Я лично ездил в Итанагар, это территория индийского штата Аруначал Прадеш, к специалисту по медитациям. Тот мне сказал: "Сейчас покажу". И сделал в трансе такую же маску, как была у Кана. Потом из транса вышел и объяснил, что это высшая степень субстрации, когда перестают работать не только сердце и лёгкие, но и все другие органы, и, главное, отключается на определенное время мозг. При этом он стал мне описывать свои ощущения субстрационного коллапса, но это уже не интересно. Нервные окончания тоже выключаются. Вот почему я про бородатого тебе сказал. Этот медитатор повёл меня в один дом, где в трансе лежит мужчина. Уже больше семи лет. Не могут его вывести. У того тоже лицо-маска. Кан, безусловно, медитировал, где-то влез в святая святых самого себя, выйти вышел, а маска осталась. Вот этот медитатор сказал, что срок, при котором отмирают нервные окончания, у каждого свой, а медитировать индивидуально нельзя, сам он, кстати, делает это в присутствии своего помощника. Долго я с ним про это всё толковал. Как?- Терентий посмотрел на Сашку вопросительно.
– Похоже. Терентий, Урсул жив ещё?
– Пыхтит пока, но сдаёт. Тает.
– Я ему письмо напишу. Возьмёшь?
– Возьму. О Кане, что ли?
– И да, и нет.
– А мне советовал бородатого не трогать,- Терентий хлопнул Сашку по плечу.- Дед ветхий и хоть он умница, но на что ты надеешься?
– Провидец он.
– Так в будущем, Александр. В прошлом нет пророков. Нет, Александр, гони ты эту надежду, не поможет он тебе. Хотя, кто его знает.
– Попытаюсь.
– Делай, как хочешь. Давай лапу,- Терентий, пожимая руку, улыбнулся, а потом серьёзно добавил:- Пиши. Я здесь ещё семь дней буду. Оставишь у Ло. Бывай,- и быстрым шагом отошёл.
Глава 6
Почти всю зиму проторчал Сашка в посёлке. И если бы не присланные по перечню книги, умаялся бы от безделья. Чтобы не мешали, он отселился в баню, где сидел, как хорь, мать приносила кушать. Перед Новым годом пришёл отец, (когда Сашка перебирался в баню, тот всем сказал: "В баню ни ногой, кроме матери. Не мешать".)
– Сашунька!- закрывая дверь, заорал отец с порога.- Ты что? Сгниёшь. Давай на двор. Мороз попустил. Благодать. Пойди пройдись. Чурбаки поцокай. Никуда они от тебя не уйдут, книги-то. Два месяца торчишь.
– Каждый час гимнастику делаю,- ответил Сашка.
– Закрою читальню твою, к чертям собачьим. Всему мера нужна, без меры всё плохо.
– Бать. Это я с голодухи. С весны не торкался. После праздников попущу,- пообещал Сашка.
– Знаю я твоё "попущу". Что, думал я, он такой умный, а он зубрит,- подколол его отец.
– У-у-у-у-у-у-у,- потягиваясь, застонал Сашка и заорал,- где мой колун? Умеешь ты батя обидеть.
– Так ведь не зла для. Давай условимся. Володька напилил, твоё колоть. Как?
– Много?
– Семья-то большая. Кубов двадцать пять.
– С нового года по графику,- Сашка встал.- По два часа в день.
Быстро одевшись, он выскочил из бани за отцом следом посмотреть на объёмы, предложенные ему к выполнению.
Единственный человек, с кем в течение долгой зимы вволю пообщался Сашка, был Проня. Проня притащил каталог городов Союза, который составляли долго и средств на обновление не жалели. Собственно, каталогом это назвать было нельзя. Это была фильмотека, снимки городов и весей Союза с самолёта, описание каждого, цифры о населении, наличии производств и того, что на них выпускают, ну и вся прочая муристика.
– Вот, Александр,- Проня поставил на пол бани огромный деревянный чемодан,- здесь всё. Зачем тебе это не пойму.
– Проня, а по структурам государственным у нас есть собранные данные?
– Есть. Тоже надо?- Проня снял куртку.
– Желательно.
– Слушай. Чувствую, ты полез в дремучий лес власти.
– Я только для информации,- оправдался Сашка.
– Информация так просто не пакуется. Сказывай?
– Хочу обобщить. Начиная от штатных расписаний до прохождения документов. По службам почтовых ящиков у нас есть данные?
– Да, всё есть. Даже по особому внешней разведки.
– Это контрразведка в разведке? Это там у них вроде отдел по ликвидациям?
– Не только отдел. Целое управление. Есть отдельные группы, специалисты-единоличники, структурная комендатура, пропаганда, идеологи, свой транспортный цех. Всего не счислю, мельком смотрел, да и давненько уже. Тебе-то на кой ляд?
– К сведению. Проня, а идеологи зачем?
– Как человека или группу людей посылать на ликвидацию своих же? Без соответствующей подготовки и обработки не отправишь. Но больше по линии быта чистят мозги.
– Это как?
– Ты в Китае был?
– Давно уж.
– Как тебе тамошняя жизнь показалась?
– Плохо. Но не хуже, чем у нас.
– В Европу если тебя сейчас перекинуть, голова может сдвинуться.
– От чего?
– От изобилия. Там всё есть. Валом. Тем, кто здесь живёт, об этом не говорят. И по телевизору не показывают, прессе строго-настрого запрещено правду об этом писать. Что там лучше рабочему человеку живётся. Вот ликвидатора и надо готовить, и прочистить заранее, чтобы он вопросов не задавал лишних. Почему там хорошо, а у нас плохо. Они отдельную подписку дают на этот счёт, о неразглашении увиденного.
– А специалисты? По линии народного хозяйства?
– Всех, Александр, вербуют. Не вербуешься, не поедешь, будь хоть академик. И плюс партийность. Тут строго. Нет партбилета, и думать забудь. А потом в развитые не едут, только в третий, как принято говорить, мир. В развитые попасть – на пупке искрутиться надо.
– В развитых тоже есть. Торговые представительства, опять же Аэрофлот и прочие,- не согласился с Проней Сашка.
– Сотрудники этих контор, все в "системке", и большей частью кадровые офицеры, более того, как правило, из элиты средней ступени.
– Хорошо. Это понял. А вот Верховный Совет или Совет Министров? Они что?
– Это фикция.
– Но что-то же и они клепают?
– Смотря в какой сфере.
– Промышленность, к примеру.
– Это дело двигает соответствующий отдел ЦК. Он всё готовит, потом это вносится в верха, в политотдел, фу ты чёрт, в Политбюро то есть, там ложат резолюцию, оттуда спускают в Верховный Совет, там визируют, и опускают в Совет Министров, те в Госплан, там считают и распределяют по министерствам для выполнения. Ну, если крупный вопрос.
– А мелочь?
– Согласовывают устно – и в Совмин.
– Других путей нет?
– Почему нет, есть. Телефон. Вертушка.
– Как?
– Для избранных. Аппарат с гербом. Круг лиц ограниченный, правда. Спецсвязь. Так называемый ЗАС. Отдельные линии, которые контролирует отдельная секретная дивизия правительственной связи. Подсоединиться к ней можно, но сложно. Вот некий обладатель поднимает трубку и требует от ниже стоящего срочно решить какой-то вопрос. И без документов вопрос этот решается незамедлительно, но, естественно, до определённого уровня, до черты, так скажем. Выше не имеет права, ибо всё, что выше – в компетенции Политбюро.
– Дивизия, говоришь. Значит, все разговоры прослушивают и не исключено, что записывают?
– Кто-то держит,- Проня пожал плечами.
– Ну хоть предположительно?
– Единого подчинения.
– Кому?
– Точно не выяснили. Там уклад особый. Скорее, лично какому-нибудь члену Политбюро, может в секретариате доверенное лицо генсека контролирует или управляющий его, генсека, делами. Сложно выяснить. Это тайна из тайн.
– А это что за структура?
– Вот те раз! Управление делами Совмина. Управление делами Верховного Совета,- стал перечислять Проня.
– Я понял. Функция у них какая?
– Чиновники, доводящие инструкции до дела, до исполнения то есть, – пояснил Проня.
– Большой обоз?
– Сильно приличный. Они кашевары. Исполняют решения лидеров.
– Разновесица есть?
– Ещё какая! Порой маленький бюрократишка, ростом в вершок, а силу имеет выше, чем у министра.
– Из-за связей?
– Не только. По-разному бывает. Кто-то роднится с большим, кто-то, опираясь на дружбу (учились, к примеру, вместе), кто-то головой уродился, сам плывёт, как рыба в мутной воде.
– Одним словом, как кумовство в большой деревне?
– Да. Но ставки более высокие. Многократно. Отдельное государство в пределах Москвы. Так точнее. Что-то вроде Ватикана в Римской империи, Италию имею в виду, только с полным набором полномочий.
– Проня. Отбор у них есть?
– Обязательно. Как без него.
– Вот человек растёт потихоньку, ему помогают двигаться, он вылезает, тащит следом своих. Так?
– Не всегда. Вернее, чаще тащит. Ну, у наших политических лидеров так принято. Но бывают и исключения. Если мал умом, как Леонид Ильич, то тащит с собой ораву холопов. Ему без них не выжить, а потом, опять же, наличие этих рабов – определённый знак отличия. При власти, так сказать, и со смердами. При уме медленней идут. С собой, как правило, не тащат. На каждой определённой ступеньке набирают новый обоз, то есть новых людишек. Но и старых при этом не бросают, по мере сил подбрасывают им кость. Совсем отказаться от прежних нет возможности – сожрут с потрохами.
