Филип Дик - Разбитый шар

На ней было простое обыкновенное белое платье, перехваченное поясом. На ногах ее были сандалии. Ткань прилипла к ее грудям, высоким и полным. Она шла, и тело ее двигалось.

— Ты пришел, — спокойно молвила она.

Сначала она улыбалась сдержанно, потом все шире. Она отвела его, спотыкающегося, с поляны к обрыву. Яркое солнце на какое-то время ослепило его. Когда он открыл глаза, его взору предстало невероятное. У него вырвался крик — но она была рядом с ним. Она все знала и понимала.

Ибо он увидел, что находится все на той же Земле. Перед ним лежали в руинах разрушенные города, какими он помнил их. Это была их старая Земля! Он был ошеломлен.

— Это твой настоящий мир, — сказала женщина. Обнаженной рукой она показала на развалины у подножия горы. — Я вернула тебя в него. Мы с тобой отстроим его заново. Мы не уйдем в себя — исполним великое предназначение. Мы дадим вечную надежду человечеству, оно заслуживает того, чтобы все создали заново. С твоими способностями и нашими деньгами мы поможем восстановить все, что разрушили бактерии и водородные бомбы. Миллионы людей погибли ужасной смертью. Война собрала свою страшную дань. Но не отчаивайся в людях. Виноваты военные, а не все человечество. Я — женщина, ты — мужчина. Мы поможем людям, не отвернемся от них.

Он слушал ее, и постепенно в нем забрезжило понимание. Она убедила его в том, что он был не прав. Он выбрал легкий путь. А она открыла ему глаза на то, что он должен был понять.

— А как же все эти полковники Петерсоны? — спросил он.

— Мы их одолели, — ответила она, стоя рядом с ним на вершине горы. — Их больше нет. Сила добра и любви победила войну.

Далеко внизу под ними уже началось новое созидание. Они неторопливо пошли туда, чтобы приветствовать его.

Джо Мантила вернул рукопись и папку.

— Сентиментальщина, я тебе скажу, — изрек он и стал заводить «Плимут».

— Паршиво, — удрученно согласился Ферд Хайнке. — Это ты хотел сказать? Думаешь, не стоит в журнал посылать?

В глубине души он понимал, что рассказ безнадежен.

— Это, значит, Рейчел была? — спросил Джо. — Богиня эта?

— Ну да, — ответил Ферд.

— Конец непонятный какой-то.

Ферд пояснил:

— Идея в том, что она на самом деле человек, а не пришелец из другой вселенной.

— Как марсианка, что ли?

— Мутантка. Он-то думал, что она мутантка нечеловеческого происхождения.

— А этот, как там его звали — это будто бы Арт?

— Да, его прообразом стал Арт.

— И кто же он, в конце концов, — мутант, как и она?

— Ну да, как он выяснил, — сказал Ферд. — Он понял, что он тоже человек. Его долг был перед человечеством, а не перед самим собой. Она объяснила ему это. Его долг был в том, чтобы отстроить мир заново.

Помолчав, Джо Мантила сказал:

— Я бы точно не отказался жениться на ней.

— Твоя правда, — согласился Ферд Хайнке.

— А знаешь, она ведь умнющая.

— Это да, — подтвердил Ферд.

— Как ты думаешь, в чем смысл жизни? — спросил Джо Мантила.

— Трудно сказать.

— Ну, а ты-то как думаешь?

— Ты имеешь в виду конечную цель?

— Для чего мы здесь, на Земле?

Поразмыслив, Ферд Хайнке сказал:

— Чтобы человечество перешло на следующую эволюционную ступень.

— Ты думаешь, люди следующей ступени уже среди нас, но мы этого не знаем?

— Может, и так, — ответил Ферд.

— Я раньше думал, что смысл жизни в том, чтобы выполнять волю бога, — сказал Мантила.

— А как ты определяешь бога?

— Бог создал Вселенную.

— А ты Его когда-нибудь видел?

— Слушай, — сказал Джо Мантила, — я тут рассказ читал — там военный ангела подстреливает. Представляешь? Ранил его, что ли.

И он, бесконечно повторяя подробности, стал пересказывать Ферду Хайнке сюжет.

— Я читал, — оборвал его Ферд.

— Интересно, как она много всякой всячины знает, — заметил Джо. — Это я про Рейчел. Может, она и в самом деле высший мутант. — Он продолжал, жестикулируя: — Я бы не удивился, если бы у нее обнаружились эти способности, как у мутантов. В смысле, она на других не похожа. Как скажет что-нибудь, сразу знаешь — это правда. Может, у нее дар — как это? — будущее читать.

— Дар предвидения, — сказал Ферд Хайнке.

— Да нет. В этом-то весь смысл рассказа. На самом деле она человек. Есть много людей, не похожих на военных.

— Если бы она сейчас была здесь и слышала нас, знаешь, что бы было? — спросил Джо Мантила.

— Посмеялась бы.

— Точно, — согласился Джо. — Ты заметил, она не верит в то, во что другие верят — я там или ты? Когда с ней разговариваешь, она тебя даже не слышит. Про все, чем мы занимаемся — Организацию, «Существ с планеты Земля». Наверно, она — правда высший мутант, и в конце концов мир будет принадлежать ей.

— Наверно, наше общество переживает свои последние дни, погибнет оно скоро, как когда-то Рим, — сказал Ферд.

— А почему пал Рим?

— Рим пал, потому что общество у них выродилось. Тут и нахлынули варвары, и все, конец пришел.

— Они все библиотеки и здания сожгли, — сказал Джо Мантила.

— Круто.

— Неправильно это было. Они всех христиан поубивали, замуровывали их в катакомбах и зверей на них спускали.

— Это римляне делали, — поправил его Ферд Хайнке. — На гладиаторских боях. Римляне терпеть не могли христиан, потому что знали, что те разнесут их пустое общество, так и получилось.

— Император Константин был христианином, — возразил Джо Мантила. — Это варвары христиан убивали, а не римляне.

Они спорили еще долго.

17

Мотель «Четыре туза» представлял собой ряд квадратных, оштукатуренных снаружи комнаток в калифорнийском стиле, современных на вид, удобно расположенных на краю шоссе, по которому въезжали в Сан-Франциско с юга. Его венчала необъятная неоновая вывеска. Внутри каждого такого тускло освещенного номера, в самом его центре, стоял душ.

Постоялец, оплативший проживание, бросал на пол чемоданы, закрыв дверь, прятался от утомительной дороги с ее яркой мельтешней, осматривался и видел кровать — чистую и широкую, латунный светильник — тонкий и удивительно высокий и затем — душ. Тогда гость сбрасывал с себя потную одежду — спортивную рубашку, туфли, брюки, трусы, и, счастливый, шел принимать душ.

Пальцы его босых ног ласкал шероховатый пористый камень пола, похожий на известняк, но окрашенный пульверизатором в нежно-сизый цвет. Зеленые стены тоже были как будто выложены из пористого камня. Душ стоял не в отдельном помещении, а прямо в комнате. Воду держал барьер из саманных блоков высотой в фут. Блоки были неправильной формы, напоминали фундамент разрушенной испанской крепости, и постояльцу казалось, что он находится внутри древнего, безопасного, вечного строения, в котором он волен делать все, что ему заблагорассудится, быть, кем захочется.

Под душем комнатки «С», расставив ноги, чтобы потереть лодыжки, стояла Патриция Грей.

Дверь номера была приоткрыта, и сквозь щель в него лился предвечерний солнечный свет. А вместе с ним в комнатку заглядывала площадка, посыпанная гравием, которая протянулась к квадрату лужайки с шезлонгами и пляжными зонтами в тени за неоновой вывеской. А за ним и сама Эль-Камино. Впритык друг к другу ехали грузовики, легковые автомобили, направлявшиеся в пригороды, на юг. Был конец дня, и поток машин с беспрерывным глухим грохотом покидал Сан-Франциско.

Из пластмассового радиоприемника «Эмерсон» над кроватью лилась танцевальная музыка. На кровати в свободных брюках и рубашке развалился Арт. Он читал журнал.

— Сделай одолжение, — обратилась к нему Патриция.

— Полотенце дать?

— Нет, выключи, пожалуйста, радио, — попросила она. — Или найди что-нибудь другое.

Мелодии напомнили ей о радиостанции, о работе, о Джиме Брискине.

Арт даже не пошевелился.

— Выключи, пожалуйста.

Арт не сдвинулся с места. Тогда она, взяв большое белоснежное махровое полотенце, предоставленное мотелем, босиком прошлепала по комнате и щелкнула выключателем. С нее вовсю капала вода.

— Ничего? — побаиваясь его, она отошла от радио и стала вытираться.

Тишина, похоже, подействовала на него угнетающе.

— Поймай что-нибудь, — попросил он.

— Не хочу ничего из внешнего мира.

Уединение должно быть полным, подумала она. Если оно вообще туг возможно.

Из купленной ему одежды она взяла красную с серым спортивную рубашку. Он надел ее только раз, сидел в ней за рулем, когда они ехали из Сан-Франциско. С рубашкой в руках она подошла к кровати и спросила:

— Можно, я ее надену?

Бросив взгляд вверх, на нее с рубашкой, Арт удивился:

— Зачем?

— Просто хочу, — сказала она.

— Она тебе велика.

Но она надела его рубашку. Полы болтались у нее ниже бедер. Она достала из чемодана джинсы и натянула их, потом распустила волосы и стала их расчесывать. Она расхаживала по комнате в джинсах и спортивной рубашке с флаконами, баночками, тюбиками и пакетами и расставляла их в аптечке в ванной и на туалетном столике. Шкаф уже был заполнен ее одеждой. Остальное она не стала распаковывать — уже некуда было класть.