Мелисса Бэнк - Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле

«Видали?» — спросила я Бони и Фейт.

«Ему понадобилось всего-навсего пятнадцать лет, чтобы позвонить тебе!» — заметила Фейт.

После двух бокалов мартини и бутылки вина я подумала, что, если я хочу спуститься вниз по ступеням, неплохо было бы заказать кофе.

За десертом Мак спросил, можно ли звать меня принцессой, и я ответила: «Да, Уильям».

Он поведал мне, что собирается вскоре вернуться из Азии. Хочет преподавать в Моррис-тауне, штат Нью-Джерси, в городке, где он вырос и где увлекаются конным спортом.

— Что же ты будешь преподавать? — спросила я.

— Все, кроме гимнастики, — ответил он. — А как насчет тебя, принцесса? Не желаешь ли достичь преклонного возраста в провинции?

Я поняла, что он имеет в виду, и Фейт и Бони во мне рады были это слышать. Но я ответила:

— Только в том случае, если придется выбирать: жить в провинции или гореть ярким пламенем.

Когда мы вышли, Мак предложил отправиться куда-нибудь выпить или послушать музыку.

— Нет, спасибо, — сказала я. Я объяснила, что поеду на велосипеде, и если отправлюсь прямо сейчас, то доберусь до дома как раз перед восходом солнца.

— Можно тебя поцеловать? — спросил он.

Я помотала головой. Я была готова высказать все, о чем уже безмолвно говорили мои губы, но с болью осознала, что они не заговорят вслух. Я сунула ему ключ и сказала:

— Можешь открыть замок. Он отомкнул и снял замок с цепочки, на которой был прикреплен мой велосипед, и сказал:

— Мы положим его в машину.

Он остановил такси и поместил велосипед в багажник. Я уселась и поблагодарила его за обед. Он кивнул и промолвил:

— Рад был доставить тебе удовольствие.

Я сказала:

— Ты славный малый!

Потом назвала шоферу адрес.

На автоответчике ничего не было. Я взяла Изабель и прогулялась с ней до дома Роберта. Там я долго разглядывала окна, пытаясь понять, где же его квартира.

«Ступай домой, дурья башка!» — сказала Бонн.

Я сижу на крыльце. Изабель крутится рядом, пытаясь прилечь возле меня. Она кладет голову мне на колени.

Я напеваю на мотив «Почему же женщина не может быть сильнее, чем мужчина» свои слова: «Почему мужчина не станет больше пуделя?»

«Ты слишком много выпила, — говорит Фейт. — Если хочешь, можешь позвонить ему утром».

Я говорю: «Очень кстати, а сейчас я пойду домой».

Утром от Роберта по-прежнему ничего.

Когда днем зазвонил телефон, я тотчас схватила трубку.

— Принцесса?

Это Мак. Он сообщил мне, что великолепно провел время.

— Я тоже, — говорю я.

Когда мы повесили трубки, Бони похлопала меня по колену: «Ну разве не приятно, когда тебе вот так звонят?»

Я отчетливо представляю себе Роберта в деревне вместе с Аполинер и ее подружками.

Вечером я снова звоню Роберту, и на этот раз он берет трубку.

Я говорю:

— Не кажется ли тебе, что ты пренебрегаешь мною?

— Я сейчас ухожу, — отвечает он безразличным голосом.

Я спрашиваю, не встретиться ли нам возле кафе, что между нашими домами, и он соглашается.

Когда мы кладем трубки, я подхожу к зеркалу, и Бони вручает мне губную помалу. Фейт сидит на краю ванны и пилочкой полирует ногти. Закончив, она бросает на меня взгляд и говорит:

«Решающий момент охоты».

«Это Нью-Йорк, — отвечаю я. — Какая здесь может быть охота?»

«Не надо нервничать, — говорит Бони. — Это всего лишь аналогия».

«Хватит с меня этой охоты и рыбной ловли!» — отрезаю я.

Фейт спрашивает: «Тебе хочется просто быть собою, не так ли?»

«Нет!» — печально вскрикивает Бони.

«Да», — отвечаю я.

«Ты можешь потерять его, Джейн», — предостерегает Фейт.

«Не потеряю».

«Потеряешь», — упорствует Фейт.

«О'кей, но я и так его теряю».

«Это сотрясение воздуха», — резюмирует Фейт.

Я закрываю глаза: «Я хочу, чтобы вы ушли».

Фейт говорит: «Мы ушли».

Когда я открыла глаза, их уже не было. Ванная вдруг опустела, и в ней воцарилась тишина. Я предоставлена самой себе.

Роберт сидит в кафе на свежем воздухе и рассматривает меню.

Он приподнимается и целует меня в щеку, словно мы уже расстались и завязываем дружбу, которая ошеломляет меня.

— Как дела? — спрашиваю я.

— Хорошо, — отвечает он. — А у тебя?

Я киваю.

Мы оба заказываем красное вино. Я спрашиваю:

— Где ты был?

Он отвечает не сразу.

— Я ездил в Нью-Джерси к родителям.

Голос его звучит так, словно он хотел сказать что-то другое.

— И что там делал?

— Как обычно. Поливал лужайку, спорил с папашей. Он у меня человек старомодный и отсталый.

Я улыбнулась, чего он, кажется, не заметил.

Принесли вино, и он сделал глоток, затем другой.

— У тебя покраснели губы, — сказала я.

— Послушай, — перебил он, — так дальше продолжаться не может.

— Что?

Он посмотрел на Изабель, которая подняла голову в ожидании, что ее погладят. Он протянул руку.

— Не смей ласкать мою собаку! — сказала я. — Если мы в размолвке, ты не должен касаться ни одной из нас.

— Никакой размолвки. Просто ты общаешься с другими людьми.

— С человеком, — уточнила я. И добавила: — Он из Японии, — как будто это что-то меняло.

— Мне без разницы, — отрезал он.

— Я больше не хочу ни с кем встречаться, — заявила я со всей откровенностью и почувствовала облегчение. Но оно исчезло, когда я увидела, что на него мои слова не произвели впечатления.

— Да не в этом же дело, — сказал он.

— А в чем?

Он глубоко вздохнул:

— Я был влюблен в другую…

— Ух, — сказала я. — Ну ладно.

Когда-то от кого-то я слышала, что ревность — это циркулирующая по венам ледяная вода. В моих кровеносных сосудах она была скорее лавой.

— Вопрос не в том, что ты не великолепна, — сказал он. — Ты великолепна. Просто я принял тебя за другую…

— Что ты имеешь в виду?

— На свадьбе ты была не похожа на ту… — Он слегка замешкался. — На ту, которой ты оказалась на самом деле.

В этот момент я поняла: он влюбился в меня. А затем сообразила, что он дал мне понять, что разлюбил меня.

Мой голос звучал так тихо, что я сама себя не слышала и вынуждена была повторить:

— Кем же я оказалась?

Он покачал головой. Я видела, что он, не желая меня обидеть, наносит мне еще большую обиду.

— Нет, — не унималась я, — мне на самом деле хочется знать, кем я оказалась.

— Ученицей средней школы, — ответил он.

Я вспомнила Фейт и Бони на уроках физкультуры.

— Или я учился там же и ухаживал за тобой — такое я тоже мог бы себе представить, — продолжал он, — как будто мне нужно было бы заслужить тебя, или выиграть, или еще что-то в этом роде.

— Да-а, — протянула я.

— Мы назначали друг другу свидания, — проговорил Роберт. — А я даже не знаю, что это такое — ходить на свидание.

— Я тоже.

Он не отреагировал на это. Казалось, он больше не воспринимал мои слова. Вероятно, был занят решением проблемы: что же я из себя представляю и для него ли я создана.

— Я знаю, что я чудной. Но все же для меня наши отношения начались, когда мы встретились на свадьбе.

— И для меня тоже.

— Однако с твоей стороны это было иначе, — произнес он голосом, в котором зазвучали оттенки прежней нежности. — Ты меня известила, что я могу найти тебя по записке с указанными на ней данными… Данные для дат свиданий.

— Данные для дат, — повторила я изобретенную мною фразу.

— Но ничего странного в твоих поступках не было, — сказал он. — Я имею в виду, что ты вполне нормальная.

«Я — ненормальная», — произнесла я про себя.

— Извини меня, — сказал он, словно угадав мои мысли.

— Кем, ты считаешь, я была тогда на свадьбе? — спросила я.

Роберт покачала головой.

— Скажи, — упрашивала я.

Он посмотрел на меня так, словно я его близкий приятель, а он напрягает свою память, чтобы рассказать ему о той, в которую был влюблен:

— Ты была забавной, изящной и искренней, — сказал он. — Ты превзошла тогда самое себя.

— Я превзошла тогда самое себя, — повторила я.

Его голос был печален:

— Ага-а.

— Послушай, — сказала я. Я была уверена, что он размышляет о том, как долго все это может продолжаться, а я должна побороть себя, чтобы не сказать «ПРОЩАЙ» и не отправиться восвояси. — Мне страшно.

Он, казалось, услышал мои слова, но я не поняла, меня он услышал или ту, другую, в которую я превращусь в соответствии с его желанием.

— Мне не везет с мужчинами, — сказала я.

Впервые за долгое время он рассмеялся.

— Ты слышишь все эти голоса по поводу того, какой положено быть женщине, хотя ты знаешь это — женственной. — Я не хотела продолжать. — А я потратила всю свою жизнь, стараясь не слышать их. Но… — Я собрала все силы, чтобы договорить. — Я так хотела быть с тобой, что я слушала.

Роберт спокойно кивнул, и я могу утверждать, что он начал понимать меня — ту самую, о которой он мечтал и которой я была на самом деле.