Оксана Робски - День счастья — завтра
Я стояла у себя в гардеробной. Перед зеркалом. Мы собирались пообедать на «Веранде».
Я взяла черную юбку. Положила обратно.
Надо молодиться. Я сняла с себя все бриллианты.
Неплохо.
Мы решили, что «Веранда» надоела, и поехали в «Red Bar» на Кутузовском.
Анжела рассказывала про свою подругу, которая собирает со всех знакомых деньги, чтобы передать их жертвам Беслана.
— Я не верю, что она их передаст, — говорила Анжела.
— Почему? Нормальная благотворительность, этим сейчас все занимаются. Я бы и сама передала деньги. Там такой ужас, в Беслане. — Катя развела в огромном бокале пиво со спрайтом, попробовала, добавила еще пива.
— Да потому что! — возмущалась Анжела. — Я бы тоже передала! А она — нет. Ни налоги не спишешь, ни в прессу не попадешь! Значит, зачем ей это? Только чтобы себе деньги забрать.
— Вот гадина, — подтвердила я.
— Вот-вот, — обрадовалась Анжела, — гадина! Вон Никита все время игрушки Артема в детский дом отвозила…
— С водителем отправляла, — поправила я. — И одежду тоже…
— Девочки, у меня одежды — полно… — задумалась Катя.
— А ты в комиссионный отнеси. У меня одна знакомая рассказывала, комиссионный называется «Мечта». Покупаешь Doice&Gabbana за $5000, а туда за двести отдаешь. А если пять костюмов, то уже тысячу получишь. — Анжела прикидывала в голове, сколько будет, если отнести в «Мечту» десять костюмов.
— Неплохо, — согласилась я.
— Конечно, две-три тысячи в месяц можно иметь. Плохо, что ли? Пошла в «Soho», себе новое платье купила, — Анжела заказала бутылку вина, — и в некотором роде благотворительность: студентки какие-нибудь мечтают в именных вещах ходить.
В «Red Bar» огромные окна. Из них видны огни Кутузовского проспекта. Как будто на самолете приземляешься. Ночью.
Я люблю смотреть на город сверху. Некоторым нравится различать дороги, дома… Или телевизионную башню. А мне нравится представлять людей, которые строили этот город тысячи лет назад. Я не вижу, во что они одеты, не различаю их лиц… Но их морщины и их улыбки, их мозоли и их мечты витают над городом, концентрируются в воздухе и наполняют своей энергетикой эти постройки, эти дороги и эту телевизионную башню. И меня. И моих подруг.
В дверях появилась Олеся.
И Олесю.
— Кто Олеське сказал, что мы здесь? — прошипела Катя, приветливо улыбаясь нашей приятельнице.
— Я. — Я вздохнула. Не люблю врать по мелочам.
— Девочки, привет! — Олеся была в длинной шубе, хотя снег еще не выпал. — Бедная Катечка!
Катя закатила глаза.
— Мне никогда не нравился Антон, — сообщила Олеся, усаживаясь.
— Ты ему тоже, — ответила Катя не очень вежливо, и я подумала, что напрасно не соврала Олесе.
— И у Никиты проблемы тоже, — продолжала Олеся, и я уже точно знала, что лучше бы я соврала. — Анжел, а у тебя что?
— У меня, Олеська, — любовь. Но ты нам лучше про себя расскажи. — Анжела закурила сигарету.
— Ты же антиникотиновый пластырь наклеила, — удивилась я.
— Ага, — кивнула Анжела, — просто заставляю себя курить. Вообще не хочется. Еле-еле до половины докуриваю…
Она с отвращением потушила Vogue с ментолом.
— У меня тут такой жених был! — сообщила Олеся, заказывая виски со льдом. — Депутат. Богатый, не старый! В меня влюбился с первого взгляда!
— Как фамилия? — поинтересовалась Катя.
Олеся задумалась:
— Попозже сама вспомню, скажу.
— И что? — немного ревниво спросила Анжела.
— Ничего. Я даже телефон не оставила. У него жена беременная, на девятом месяце. Двойня.
— Так она же скоро родит! — не унималась Анжела.
Олеся пожала плечами:
— Да ну, женатый… Вы знаете, девочки, он без сотки тысяч долларов из дома не выходит!
— Ну, — воодушевилась Анжела, — он же без сотки не выходит, а не без жены! Олесь, ты что, с ума сошла?
— Не знаю. — Видно было, что Олеся провела не один час в размышлении на тему депутата. — Ну все равно, как я теперь его искать буду?
— С металлоискателем! — засмеялась Катя, и мы все ее поддержали. Кроме Олеси.
— Девочки, я мужа своего люблю, — обиделась Олеся.
— Тогда да… — согласилась я.
— Кать, позвони Антону, пусть «номер первый» привезет, — попросила Анжела, — а то, я чувствую, здесь долго не высижу. А у меня Денис еще два часа на футболе будет.
— У него нет. Я с ним разговаривала. Он на спорт поехал.
— На какой спорт? — удивилась я. И обрадовалась. Я начала считать дни, проведенные без кокса. Как когда сидишь на кефире. Один день получилось, два дня, три, зашла соседка с тортиком.
— Я ему абонемент в «World Class» купила.
Антон появился в дверях «Red Bar» почти одновременно с этими словами.
— Забыл кроссовки взять, — объяснил он, — пришлось отложить тренировку. Жалко, конечно.
— Зачем тебе тренировки? Ты и так красивый, — сказала Анжела.
— У меня есть цель: дожить до ста лет максимально здоровым.
— Поэтому ты и «первый» не привез? — поинтересовалась я.
— Нет, — Антон аккуратно положил салфетку себе на одно колено, — просто денег не оказалось. Я хотел взять сразу граммов десять.
— А один ты не мог взять? — спросила Катя.
Мы с интересом наблюдали за ней. Как она будет вести себя с Антоном после его любовного приключения с девушкой одного из первых олигархов Москвы?
Катя смотрела на Антона с обожанием. Она любила его так, как любят собаку: принимая его таким, каков он есть, не пыталась его переделать, — а если иногда и дрессировала, то только для того, чтобы перед людьми не было стыдно.
Антон ее вопрос проигнорировал.
— Ну, вы выпиваете? — Антон кивком подозвал официанта. — А кстати, где футбол?
— На футболе, — ответила Анжела.
— Только когда вы все на стадион начнете ходить, пожалуйста, меня не зовите, — попросил Антон немного капризно.
Антон был из тех мужчин, которым всегда улыбаешься. И все прощаешь. Я понимала Катю.
Антон настолько всегда был «здесь» и «сейчас», что невозможно было представить себе существование у него интересов где-то в другом месте.
Он ел салат из зеленых листьев.
— Кать, расскажи, как прошла сегодняшняя клизма? — заботливо поинтересовался Антон, пробуя вино.
— Как по маслу, — улыбнулась Катя.
— По-моему, йога лучше, — рассуждала я, — и без всяких посторонних вмешательств.
— Ну, это как сказать, — возразила Анжела, беспечно намазывая на хлеб масло. Под нашими недоуменными взглядами. — Вон у Ленки из Жуковки чакра открылась. Она рассказывала, страшно — ужас. Как будто световой луч пронзает.
— Ты масло не слишком толсто мажешь? — поинтересовалась Катя.
— Нет. Нормально.
— Она что, тоже асанами интересуется? — спросил Антон.
— А ты чем интересуешься? — возмутилась Катя.
— Просто так спросил, — обиделся Антон.
— Она на Бали ездила. Медитировать, — вспомнила я.
— Поэтому и чакра открылась, — поддержал разговор Антон. — Не то что вы. Вам все равно, что йога, что клизма.
Катя схватила Антона за шею и начала душить.
Он дурачился и строил рожицы.
— Между прочим, она японский изучает и арабский, — прощебетала Олеся.
Катя посмотрела на Олесю с ненавистью.
Олеся сделала вид, что увлечена своими устрицами.
У меня зазвонил телефон. Стас.
— Мой молодой поклонник, — объяснила я друзьям.
— Бери телефон! — У Анжелы загорелись глаза.
— Приглашай его сюда! — предложила Катя.
Антон сморщил нос.
— Девочки, он — лох. С ним неприлично и скучно. С ним только домой. Секс. — Я улыбнулась Антону.
— Секс нам здесь не нужен, — подтвердил Антон, — мы просто выпить немножко собрались.
— Алле. — Я все-таки ответила.
— Я думал, что если ты не возьмешь трубку, то я сойду с ума…
Я улыбнулась Анжеле и вздохнула, закатив глаза.
— Малыш, я перезвоню тебе из дома…
Я никогда не называла Стаса «малыш». Но мне понравилось. В окружении своих друзей, в «Red Bar», с бокалом отличного вина в руке, назвать его по-другому я просто не могла.
Он пытался что-то сказать.
Я была взрослой, искушенной и снисходительной.
— Малыш, я за столом. Мне неудобно говорить, пока.
Я отключила телефон, оборвав его на полуслове.
— Он тебе совсем не нравится? — поинтересовалась Катя.
— Нравится. Очень. У него такие губы… — я загадочно сощурила глаза, — просто надоел пока.
Когда мы выходили, было уже темно. Мы решили заехать в «Галерею». Выпить.
Вереницей из четырех машин мы не успели добраться до Триумфальной арки, как нашу головную машину (Антона) остановила муниципальная милиция. Мы припарковались неподалеку.
Антона попросили выйти, открыть багажник.
Один человек с фонариком проверял содержимое бардачков и карманов кресел.
— Наркотики ищут, — сказала я Кате по телефону. Я стояла ближе всех к «мерседесу» Антона, — хорошо, что у него ничего нет.
