Андрей Шляхов - Доктор Данилов на кафедре
— Мне и на своем месте хорошо, — важно ответил Полянский. — Я чувствую, что помогаю людям…
— Игорь, нас никто не снимает, — перебил Данилов. — Никто даже не конспектирует твои речи для почитателей и потомков. Поэтому не старайся понапрасну, а ответь на мой вопрос — почему ты так долго тянул с приглашением? Не могли определиться с количеством? Ну, уж мне-то можно было сказать хотя бы сразу после Нового года? Что за конспиративная скоропалительность?
— Конспиративная — ты верно сказал, Вова. Дело в том, что я старался избежать вероятных осложнений, поэтому и не спешил озвучивать дату, — признался Полянский. — Будь моя воля, я бы за два дня всех созвал, но это уже получилось бы совсем неприлично. Чем больше времени, тем шире расползаются слухи, кто-то может захотеть испортить нам праздник… Если честно, то я и сейчас немного нервничаю. А вдруг…
— Уже поздно что-то портить, — успокоил Данилов, оглядывая помпезный зальчик с тяжелой бронзово-хрустальной люстрой, лепниной на потолке и обоями под драпировку. — Все уже позади. Отзвучал свадебный марш, съедено горячее, на очереди свадебный торт, вкус которого испортить невозможно. Вредить надо до регистрации…
— Это в зависимости от того, что хочется испортить, — возразил Полянский. — Если сам процесс, то да — перед регистрацией, если же настроение, то можно в любое время, даже тогда, когда гости станут расходиться. Скандалы плохи тем, что в любом случае запоминаются они, а не праздник.
— Вам надо было устроить свадьбу на корабле, — посоветовал Данилов. — Обошлось бы, конечно, дороже — это удовольствие не из дешевых, но зато романтично и безопасно. Погрузились и уплыли себе праздновать. Вряд ли кто-то на лодке рванется в погоню.
— Хорошая мысль! — одобрил Полянский. — Как-то я об этом не подумал. Действительно, романтично. Вода, звезды, корабль плывет…
— А на корме сижу я, — подхватил Данилов, — с аккордеоном в руках и пою: «Из-за острова на стрежень, на простор речной волны…»
— Да ну тебя, Вова! — отмахнулся Полянский. — Не можешь без своих подколов! И на аккордеоне ты играть не умеешь, и песни у тебя дурацкие!
— Долго ли научиться! — рассмеялся Данилов. — По такому-то случаю. А песня хорошая, душевная. Особенно когда: «И за борт ее бросает в набежавшую волну». Самое то для свадьбы на корабле.
— А потом песню Селин Дион из «Титаника»?
— Да, — одобрил Данилов. — Скажи-ка, Игорь, а как ты объяснил невесте, теперь уже жене, столь нестандартное поведение?
— Так, как есть, — пожал плечами Полянский. — Мы давно договорились ничего не утаивать друг от друга. Предельная откровенность — тот фундамент, на котором строится крепкая семья…
У Данилова было несколько иное мнение по этому вопросу, но он не стал его оглашать. Откровенность — хорошо, но иногда она выходит боком, а то и разрывом.
— …Поэтому Сашенька рассказала мне о своих бывших «кадрах», а я ей о моих…
— Сколько ночей понадобилось тебе, чтобы рассказать обо всех твоих подругах, Шахерезад ты наш несравненный? — поддел Данилов. — Тысяча и одна? Или больше?
— Я пока еще не настолько дряхл, чтобы по ночам развлекаться рассказами, — слегка обиженно ответил Полянский. — И зачем, скажи, пожалуйста, рассказывать обо всех подругах? Так можно и с детского садика начать. Мало ли с кем я дружил!
— То есть спал? — дразнясь, уточнил Данилов.
— Понимай как хочешь! Если для тебя это синонимы…
— Я пошутил, — поспешно вставил Данилов. — Не отвлекайся, пожалуйста.
— Сам перебиваешь, а потом — «не отвлекайся»! — огрызнулся Полянский. — Разумеется, я рассказал только о тех, с кем у меня были серьезные отношения…
Возвращение Сашеньки помешало Данилову узнать число женщин, с которыми Полянский находился в подобных отношениях. Не станешь же при жене интересоваться у мужа такими подробностями. Да и зачем? Все равно соврет Полянский, назовет наугад двух или трех, а на самом деле у него со всеми пассиями были серьезные отношения с намеком на что-то большее. Может и недолго, но были. Показная серьезность в сочетании с перманентной легкостью бытия и потаенной жаждой перемен — фирменный, если можно так выразиться, стиль Полянского. Противоречиво? Все люди сотканы из противоречий, и Игорь не исключение.
В целом свадьба удалась. Собравшиеся довольно оживленно общались между собой, но Данилову, не знавшему никого из гостей, было скучно. Со стороны Полянского было двое его коллег и четверо родственников, пожилых и чопорных до невозможности. Самоотверженно проскучав до подачи свадебного торта (ничего особенного — традиционная трехэтажная башня с женихом и невестой на вершине), Данилов решил, что пора бы и откланяться. Пожелал на прощанье молодоженам счастья, намекнул на то, что с его легкой свидетельской руки (Полянский при этом иронично поднял левую бровь) все у них будет хорошо, сослался на усталость и был таков. Уже на выходе подумал, что надо было бы сначала вызвать такси, но возвращаться было неуместно, и пришлось ловить машину на обочине. Повезло — буквально сразу остановилась белая «Нива», водитель которой оказался не только сговорчивым и некурящим, но и молчаливым, так что доехал Данилов очень комфортно.
Дома ему пришлось дать подробный отчет о мероприятии. Елену, засидевшуюся в четырех стенах, интересовало буквально все, до мельчайших подробностей, начиная с фасона платья невесты и заканчивая списком приглашенных. Увы, большую часть вопросов Данилов оставил без ответа.
— Меня терзают смутные сомненья, Данилов, — вроде бы как в шутку сказала Елена, — уж не посещал ли ты любовницу, прикрываясь свадьбой Игоря?! Если бы ты там был, то…
— Как ты могла такое подумать! — ужаснулся Данилов. — Любовница — это куда бы ни шло, особенно если ты рекомендуешь! Но пренебречь событием, в возможность которого я никогда не верил, даже еще сегодня утром… Это никак не возможно!
— Я?! Рекомендую?! — Елена шмыгнула носом, принюхиваясь к запаху, исходящему от Данилова. — Что ты там пил?
— Пил я шампанское, насчет «рекомендуешь» пошутил, — обстоятельно отвечал Данилов, — в фасонах платьев я не разбираюсь, могу только повторить, что здесь, — он указал руками на грудь, — почти ничего не было, а внизу было много, колоколом. И про гостей меня спрашивать нет смысла, потому что я никого не знаю. Я перекинулся парой слов со свидетельницей невесты, и все. У невесты, кстати, свидетельницей была не подруга, а троюродная сестра.
Ах, вот еще нюанс — на свадьбе не было ни тамады, ни фотографа. За фотографа был кто-то из Сашенькиных знакомых. Он еще весьма деликатно фотографировал меня вполоборота, чтобы не было видно третьей ноги. И очень при этом смущался, по глазам было видно, как ему хочется спросить, где я ее повредил. Бывают же такие любознательные люди, у которых вся жизнь проходит под девизом: «Хочу все знать».
— Ты ему рассказал?
— Нет. Пусть лучше Игорь об этом расскажет, соврать так красочно, как он, я все равно не смогу, а героем в чужих глазах выглядеть приятно…
Проснувшаяся дочь положила конец расспросам. Елена поспешила к ней, а Данилов заварил чаю покрепче и, пока тот настаивался, отправился в душ. Протокольные мероприятия, а свадьбы как раз к таким и относились, крайне утомительны, а что может снять усталость лучше, чем контрастный душ и чашка-другая крепкого чая? Разве что сон, но Данилов собирался подежурить, чтобы дать жене возможность хоть немного спокойно поспать.
Свадебное путешествие Полянский и Сашенька отложили. «Сейчас мне отпуск не дадут, — объяснил Полянский, — а потом у нас грандиозные планы, мы хотим объехать пол-Европы, это лучше делать летом».
Прихлебывая из кружки чай, Данилов подумал о том, что у них с Еленой не было никакого свадебного путешествия и уже никогда не будет. А тоже ведь собирались, и также не сразу. Раз отложили, другой отложили, так никуда и не съездили… Разве что в санаторий на Новый год.
— Но это же не значит, Вольдемар, что жизнь твоя скучна и однообразна, — сказал вслух Данилов.
Возразить было нечего. Жизнь не просто баловала Данилова разнообразием, а прямо-таки утомляла им. Данилов предпочел бы реже менять места работы, и вообще… «Но в итоге все не так уж и плохо, — подумал он. — Расширил кругозор, набрался жизненного опыта (куда только его девать?), узнал, почем фунт лиха… Или уже целый пуд? Ладно, какая разница? Все мое…»
Отчего-то вспомнилась Монаковская ЦРБ[54] с ее бешеным графиком работы, при котором без преувеличения, в самом деле, приходилось жить в отделении. «Интересно, как там дела? — подумал Данилов. — Работает еще больница или ее закрыли ввиду отсутствия персонала? Нет, наверное, все же работает, хоть кто-нибудь да остался… А ничего ведь было в Монаково… Своеобразно. Совсем не так, как в Москве, можно сказать, на медицину посмотрел с другой стороны. Как-нибудь летом неплохо было бы съездить туда, купить путевку в какой-нибудь пансионат… Впрочем, нет — две недели отдыха в Монаково встанут, как месяц в Греции или Турции, ведь цены там совершенно запредельные. Лучше просто в выходной день съездить. Летом. Погулять, поплавать в Волге, а вечером вернуться обратно».[55]
