Максим Кантор - Совок и веник (сборник)
– Все станет лучше через два-три года, – Мэл хитро щурится. – Я обещаю, все станет хорошо. Люди будут уважать друг друга, перестанут наживаться за счет других. Вернутся времена братства.
– Ты уверен?
– Точно говорю. Ведь проблема в чем? У человечества очень скверные лидеры. Надо избавиться от врунов, воров и диктаторов. Надо делиться энергией, газом, нефтью. Вообще надо всем делиться. Вот и все.
Я подумал, что сам Мэл не очень охотно делится – например, зарплату Меган платит неаккуратно. Но промолчал, а вместо этого спросил:
– Мэл, ты случайно не социалист?
– Нет, но однажды чуть не стал коммунистом.
– Расскажи.
– Потом расскажу.
– Ладно, подожду. А пока скажи: ты патриот?
– Я считаю, люди должны гордиться своими родными, своими родителями, своей страной. И флагом надо гордиться, нашим Святым Георгием.
– Так, Святым Георгием или Юнион Джеком?
– Георгием, дружище. Но и Джеком тоже.
– А что ты будешь делать, если на Англию нападет злобный враг?
– Что я буду делать? – Мел озирается, высматривает, откуда придет враг, – Я пойду в ближайший паб, отыщу такой, чтобы там был глубокий погреб. Залезу в погреб, наберу с собой побольше пива и джина, и еще сосисок возьму, закрою дверь на все замки. Надо взять с собой пару бочек пива, да! Вот что я буду делать – выпивать!
– Не очень патриотично, тебе не кажется?
– Я не думаю, что у меня есть выбор, дружище. Пока эти ублюдки будут кидаться бомбами… Нет, не думаю, что у меня есть выбор.
– Вот, кстати, скажи: как реформировать английский ядерный флот? Что делать – заменить все на более современные образцы?
– Честно, дружище, я бы от всей этой ядерной чепухи отказался. Мы входим в новую жизнь. Надо думать про то, чтобы людям стало лучше. А не про то, как людей убивать. Отказаться от ядерных программ, вот и все.
– Что скажут английские патриоты, Мэл? Отказаться – и что дальше? Знаешь, был такой коммунист, Троцкий, он тоже говорил: ни мира, ни войны, а армию распустить – он думал, что все решит мировая революция. И ты так думаешь?
– Не революция, дружище, а кое-что другое. Да, кое-что другое имеется.
– Кстати о патриотизме. Что ты думаешь об Оливере Кромвеле. Герой он или преступник?
– Bloody fanatic. Преступник, вот он кто. Так напортачил! Я не согласен. Самое смешное, что я был бы в его войсках, – он шлепает себя по лысине. – Я же круглоголовый! А вот Мег, она бы стала кавалером!
– Я буду кавалером! – Мег трясет густой гривой волос.
– Честно, Макс, этот фанатик повернул историю не в ту сторону – это не по мне. Honestly.
– Стало быть, ты против изменений? Тогда скажи, зачем Англии Европейский союз?
– Знаешь, mate, пока мы не были в этом долбанном ЕС, жизнь была лучше. А потом пришли правила из Брюсселя, все эти регламенты. А в Брюсселе одни раздолбаи сидят.
– Согласен, – сказал Колин, – одни раздолбаи!
– И вот еще что, Макс: мы, британцы, долго отстаивали независимость. Воевали, солдат своих хоронили. Зачем, спрашивается? Чтобы болван из Брюсселя всю свободу себе забрал?
– Солидарен, – сказал Колин.
– Нет, я понимаю, рынок, и всякое такое. Широкие перспективы, и всякое такое. Но пошли они все в жопу со своими перспективами!
– Значит, тебе не нравится ЕС?
– Seriously, mate.
– А надо менять фунт на евро?
– Никогда! – кричит Колин.
– Никогда! – Мэл даже привстал. – Ни за что! На гребаный евро? Никогда! Я думаю, евро скоро перестанет существовать. Проживем, Макс! Мы с фунтом отлично проживем!
– Ты уверен, Мэл? А может, все не так лучезарно? Вот послушай. Есть длинный вопрос, сосредоточься. Очень важный.
– Сосредоточился. – Мелвин склонил голову, собрал на лбу морщины.
– Как так получилось, что все денежные секторы экономики давно уже в иностранных руках и работают там во многом люди, которые родились в других странах. Нет ни одного британского инвестиционного банка.
– Ни одного?! Что ты гонишь!
– Слушай, Мэл, я знаю парня, который мне все рассказывает. Он чертовски информированный человек. Если говорит, значит, так и есть.
– Валяй дальше… Ни одного банка… Bloody hell! Дожили!
– Почти не осталось британских консалтинговых компаний. Иностранцев там работает непропорционально много. Даже коммерческие банки постепенно уплывают в руки иностранных банков.
Колин согласно кивает. Лицо его изменилось – он сделался мрачен.
– Если взять такие отрасли, как медицина, академическая наука, образование, там та же картина. Учителя из Канады, Новой Зеландии, Австралии. Доктора из Индии, Пакистана, Шри Ланки. Ученые из Китая, Европы, Индии.
Колин кивает. Мэл покраснел.
– Почему так получается, Мэл? Почему те, кто называл себя англичанами, кто привык побеждать, оказались отброшенными в относительно простые профессии – с небольшим заработком. Да и там их уже теснят польские коллеги.
– Точно! Поляки лезут! – Это Колин сказал. Мы сидим в бедной мастерской печатников в Брикстоне, и – трудно представить – даже здесь имеется польская конкуренция. Но Колин с таким неподдельным раздражением про это сказал, что поневоле призадумаешься.
– Почему жадные иностранные компании покупают традиционные шоколадные фабрики, закрывают их, разгоняют ответственных и работящих англичан? Что не так с англичанами? Невезение? Генетика? Начальное школьное образование? Не пора ли заменить англичан в правительстве на их более компетентных коллег из Германии или Австралии, например? Может быть, хоть они сумеют остановить деградацию?
Мэл сидит красный и взволнованный.
– Невезение, да… – сказал он и замолчал. Мы все смотрели на него и ждали. Потом Мэл сказал так: – Штука в том, что мы не ценим англичан, Макс. Людей не ценим. Если у англичан есть талантливый человек, нам наплевать. Мы его не бережем. В прошлом талантливые люди не разъезжались. А сегодня – один в Америке, другой в Австралии.
– А я думал, англичане всегда путешествовали, колонизаторы все-таки.
– Нет, я не то хотел сказать… – Мэлвин собирался с мыслями, шевелил губами.
– Действительно, везде иностранцы. Английских мозгов не хватает, – горько заметил Колин.
– Я хотел сказать, – продолжал Мэлвин, – что у правительства нет желания беречь наше будущее. Они не про таланты думают, вот что. Думают про прибыль.
– Не понимаю тебя, Мэл. Всем нужны талантливые люди, просто их находят за границей.
– Если тебе нужен талант, ты к нему со вниманием отнесись. Не жди, что талант сегодня тебе даст прибыль. Ты должен талант уважать, растить, обеспечивать. Вот такая должна быть национальная политика. А этим ублюдкам нужен результат на два дня.
– Недалеко смотрят, – сказал Колин.
– Во-во, недалеко смотрят. Считают плохо. Они, bastards, думают, что если нашли на день, или, допустим, на пару лет подходящий кадр за границей – то и вопрос решили. Им надо вопрос на пару лет решить. А дальше уже другой менеджер придет – пусть он дальше решает. Не о народе, суки, думают. Не о будущем. Вот в чем штука. А растить таланты надо на сто лет вперед! Вот в чем дело! Считают плохо! Талантам надо давать кредит.
– Это как в музыке, – сказал Кол. – Все эти гребаные фабрики звезд. Берут девку, крутят с ней ТВ-программы, делают из дуры звезду. Гребут деньги, а что потом будет – по фигу. Искусственные таланты на час. Индустрия посредственностей.
– Индустрия посредственностей, которых объявляют талантами?
– Ну да! Ну, как в современном искусстве. Как в музыке. Что, не понимаешь? Это все чтобы создать image. Fucking image! Все на минуту, на день! Instant image! Industry of instant images!
– Но почему же англичане не принимают участия в этой фабрике звезд?
– Есть кое-кто, – сказал Мэлвин презрительно. – Но маловато, ты прав. За границей брать выгоднее. Такая политика теперь. Плевать на Англию! Когда они закрыли угольные шахты, то сказали, что нам уголь больше не нужен! Черта с два, все равно нужен! Но мы уже английских шахтеров не возьмем, мы возьмем польских шахтеров. Пусть они там, в Польше, корячатся, правительству дешевле выйдет. Или у Путина будем газ покупать. На наш век хватит!
– Быстрые решения, – сказал Колин. – Быстрые решения!
– Что, не думают о завтрашнем дне, безответственно относятся к судьбе общества?
– Какое общество?! – Колин закричал. – Маргарет Тетчер нам давно объяснила, нет у нас общества! There is no such thing as society! Это ее слова! Да! Нет у нас общества!
– А что же вместо общества?
– Набор гребаных жадных индивидуальностей, fucking greedy individualities! Каждый тащит что может.
– Колин, ты уж цитируй аккуратно, – сказал я. – Тетчер сказала так: There is no such thing as society, but there are people and their families. Нет общества – но есть люди и их семьи! Вот что она сказала!
– Ага! Как же! Есть богатые люди и их семьи – а другие у нас не в счет!
– Скажи, у вас тоже увеличился разрыв между бедными и богатыми?
– Еще как! – Я задел больное место. – Еще как увеличился! А уж при этом Камероне увеличится еще втрое! Вот на что мы променяли общество – на компанию ловких успешных деляг.
