Олег Рой - Эдельвейсы для Евы
— Гера, ну куда же вы пропали? — недовольно выговорила мне она. — Так нехорошо, семеро одного не ждут. Вы едете с нами на поминки или нет?
— Жанна, дорогая, — стал оправдываться я. — Извините, но я никак не могу. Так по-дурацки складываются обстоятельства. Простите. Я и на похороны-то выбрался с трудом, пытался как-то сегодня освободиться, но не получилось. Я вам обязательно позвоню.
Мне было неловко перед ней, но, подняв глаза, я увидел, что она совсем не расстроена. Более того, вдова улыбалась — но не мне, а шкафообразному агенту.
— Ладно, тогда мы отправляемся без вас. До свидания. Позвоните как-нибудь, — Ежиха чмокнула меня в щеку. Номера ее телефона я не знал.
Я боялся, что рыжая змея все-таки обманет меня, но она действительно никуда не сбежала. Цокая каблучками, прохаживалась вдоль стоящих за оградой машин, нетерпеливо поглядывала по сторонам.
— Которая твоя?
— Садись, — я подошел к «Тойоте» и открыл дверцу. Регина забралась на переднее сиденье с очень довольным видом.
— Меня в отличие от тебя на поминки не позвали… А пожрать хочется. Предлагаю поехать в какой-нибудь кабак, там и разговаривать будет удобней. Или ты не можешь отказать безутешной вдове и отправишься сейчас в Химки?
— Прекрати. Поедем, куда скажешь.
— Ну, вот и чудно.
Я нажал на газ, и машина тронулась с места.
— Я смотрю, ты завел дружбу с этой вешалкой? — Она сдернула с головы шарф, развернула к себе зеркало заднего вида и стала поправлять рыжие волосы.
— С кем? — не понял я.
— Ну с Жанночкой с этой. А?
— Не твое дело. И оставь зеркало в покое, если не хочешь, чтобы мы последовали примеру твоего Миши.
— А ты мне не хами! — возмутилась рыжая, но все же вернула зеркало назад. — Я тебе не Жанна, я привыкла к вежливому обращению.
— Да далась она тебе, эта Жанна! Успокойся, теперь вам делить нечего — Миши вашего общего больше нет. А ей, между прочим, хуже, чем тебе, — у нее ребенок.
— И что ты мне предлагаешь, жалеть ее? Вот еще! Ей теперь и дом достанется, и квартира, и деньги — у Миши были кое-какие сбережения… А я осталась и без него, и без средств к существованию.
— Бедняжка! — иронически заметил я.
— И не говори. Самой себя жалко. Теперь вся надежда на тебя и на твои отцовские чувства.
— Какая же ты дрянь!
Регинка поглядела на меня зелеными в крапинку глазами:
— Знаешь что — остановись вон там. По-моему, симпатичный кабачок. А то я есть хочу — умираю.
Мы подъехали к придорожному ресторану, стилизованному под деревянную избушку, зашли внутрь и выбрали себе место на открытой веранде второго этажа.
Я заказал себе только стакан минералки — мне кусок в горло не лез, Регина же не собиралась ни в чем себе отказывать. Подробно расспросив обо всех блюдах официанта, она выбрала салат из креветок, печенку с грибами и вишневый пирог.
Эта девица не переставала меня удивлять происходящими с ней переменами. Только что она была одним человеком — и тут же, прямо на глазах, преображалась в совершенно другого. Во время поедания салата ее вдруг потянуло на откровенность.
— Мы собирались с Мишей пожениться, — говорила она, не переставая жевать. — И поженились бы, если бы не эта его нелепая смерть. С таким мужем я бы большие дела делала… Да, я была ему отличной парой, не то, что эта дура Жанна. Как же все-таки он не вовремя умер… Теперь мне придется самой заботиться о себе, — она отодвинула тарелку с опустевшей половинкой авокадо.
— Я уже выразил тебе свое сочувствие. Чего ты еще от меня хочешь?
— Как чего? Денег, конечно!
Ей подали печенку, и она с жадностью на нее набросилась. С непрожаренного куска мяса капала кровь, Регина собирала ее хлебом с тарелки и слизывала с губ, только что не урча от удовольствия.
«Как вурдалак», — подумалось мне.
Когда она покончила с десертом, в глазах ее появилось выражение сытости и счастья.
— Ну, чего ты еще не понял? — Она откинулась в кресле. — Спрашивай, пока я добрая. Расскажу.
Более всего меня волновал один, самый главный вопрос, но я не стал задавать его сразу, так как знал, что ответа все равно не получу. Я решил зайти издалека — вдруг она проговорится о чем-нибудь важном…
— Откуда вы узнали о моем наследстве?
— Понятия не имею, — отвечала Регинка, закуривая тонкую сигаретку с золотым ободком на фильтре. — Миша откуда-то прослышал… Предложил мне поучаствовать в спектакле, я согласилась — надо же девушке как-то на колготки зарабатывать…
— А потом рвать их, делая вид, что попала под машину.
Она довольно улыбнулась.
— Это я сама придумала! Полдня ногу гримировала… Здорово получилось, правда? Ты ведь тогда ничего не заподозрил, признайся! И Юлю твою удалить тоже я сообразила…
— Вот как, значит? — я уже догадывался о чем-то подобном.
— А ты думал? Просто так, что ли, она на передачу попала? Миша помог, благо он в этом проекте работает. Она, кстати, у тебя девочка ничего… У тебя, я смотрю, вообще неплохой вкус на женщин, вот только Жанна…
— Так вы все время держали Светку в этой самой профессорской квартире? — перебил я.
— Угу, — кивнула Регина, стряхивая эффектным движением пепел. — Не сразу, конечно, только после того, как ты от меня второй раз ушел. А ты, значит, после нашего отъезда все-таки ухитрился туда проникнуть? Молодец, соображаешь, я от тебя не ожидала…
— А платьице вы зачем с нее сняли?
— Ну, мало ли… Вдруг ты все-таки заявишь в милицию — с тебя станется, — они станут искать девочку в голубом платье. Вот я и купила ей на рынке, или, как это у вас называется, на базаре, джинсики с футболочкой.
— Регина, где теперь Светка? — простонал я. Она отрицательно покачала головой. — Ну, скажи хоть, на Украине или в России?
— Не скажу. Может, на Украине, может, в России, а может, и вообще в Америке. В надежном месте, тебе никогда не найти, — она явно упивалась своей властью надо мной.
— Ведь вы везли ее на самолете! — вспомнил я. — Как же вам это удалось — без документов?
— И это знаешь? — удивилась Регинка, туша свою сигаретку. — Да ты, я смотрю, прямо Шерлок Холмс… А документы у нас, к твоему сведению, имелись. Да такие, что никто ничего и не заподозрил. Миша ведь профессионал был в компьютерной графике…
— А чтобы в самолете Светка вела себя тихо, вы, сволочи, дали ей лошадиную дозу снотворного…
— Ну, Герочка, ты просто ясновидец какой-то! Все знаешь… Вижу, я тут просто не нужна, тебе и без меня все известно…
Регина сделала вид, что пытается подняться из-за стола, я спешно удержал ее за руку.
— Ну-ну, — засмеялась она, не отнимая руки. — Успокойся, какой ты горячий! Вроде немец, а темперамента в тебе, как в испанском мачо. Я, кстати, до сих пор вспоминаю наш с тобой отдых на диване со льдом, а ты?
Я поглядел ей прямо в глаза и спросил:
— Для чего нужно было подделывать вторую кассету? Ведь там не Света, а Лика Добрякова? Почему вы не сняли Светку?
— Вот дьявол! Это она тебе сказала, эта сука Жанка?
— Сам догадался, — буркнул я.
— Да не ври! Без нее бы ты ни до чего этого не допер… — Рыжая недовольно поморщилась, словно обдумывая что-то, потом стукнула ладонью по столу и очень по-деловому проговорила: — Значит, так. Больше я тебе ничего не скажу, пока ты мне не выложишь, как на духу, что ты знаешь и откуда.
— А если не расскажу?
— Тогда прощайся с дочкой.
— А ты тогда прощайся с миллионом.
— Я-то без миллиона проживу, — нехорошо рассмеялась она. — А вот ты без дочки… Мы, знаешь ли, даже не будем ее убивать — зачем брать грех на душу? Просто завезем куда-нибудь подальше да отпустим на все четыре стороны. Или продадим на вокзале. Говорят, нищие покупают детей, чтобы милостыню с ними просить. И не только нищие. Знаешь, кто еще детей покупает? И зачем?
Этого я уже выдержать не мог и бросился на нее. Я готов был ее убить, но наткнулся на очень серьезный и холодный взгляд зеленых глаз, который сразу остудил меня, точно ведро ледяной воды.
— Сядь! Сядь, если ты этого не хочешь, — очень спокойно сказала Регина. И мне ничего не оставалось, как повиноваться.
Прибежал официант — спросить, что у нас случилось.
— Все в порядке, — обворожительно улыбнулась эта тварь. — Просто мой поклонник такой страстный, что не всегда умеет держать себя в руках. Принесите нам, пожалуйста, пятьдесят граммов коньяка, только самого лучшего. И лимончик не забудьте.
— Да перестань ты, Герман, — проговорила она, когда официант ушел. — Валяй, рассказывай. Тебе ведь все равно некуда деваться.
Самое ужасное, что она была права. У меня не было времени на то, чтобы изобрести что-то убедительное, и, подумав, я рассказал ей правду — о соседке, решившей, что я хочу снять ту квартиру, о пане Петро Носе, о таксисте, везшем их в аэропорт, и даже (без подробностей) о своем визите к Жанне и совместном просмотре кассеты.
