Томас Вулф - Паутина и скала
Джон Чэпмен услышал выстрелы и бросился вперед. Он под shy;бежал к углу, на котором стоит скобяной магазин Джойнера, ког shy;да выстрел поверг на землю беднягу Макинтайра. Мистер Чэп shy;мен спрятался за телефонный столб. Стоя в этой выигрышной позиции, он выхватил револьвер и выстрелил в приближавшего shy;ся Дика Проссера.
Дик находился от силы в тридцати ярдах. Он спокойно опус shy;тился на колено и прицелился. Мистер Чэпмен выстрелил еще раз и промахнулся. Дик нажал на спуск. Пуля прошла через столб чуть в стороне от центра. Оцарапала плечо мундира Джона Чэпмена и отбила осколок с памятника больше чем в шестидесяти ярдах позади, в центре Площади.
Мистер Чэпмен выстрелил и снова дал промах. А Дик, все еще стоявший на колене, спокойный, уверенный, будто на стрельбище, выстрелил еще раз, продырявил столб точно посе shy;редине и угодил Джону Чэпмену в сердце. Мистер Чэпмен упал замертво. Дик поднялся, повернулся кругом, как солдат, и пошел обратно между автомобильными колеями, прямо, как по струне, прочь из города.
Такой была эта история, сложенная из обрывочных эпизодов, распространявшихся подобно запальному огню между группами взволнованных мужчин, стоявших на утоптанном снегу перед разбитой джойнеровской витриной.
А винтовка? Где он ее взял? У кого купил? Ответ не заставил себя долго ждать.
Марк Джойнер сразу же заявил,что это оружие не из его магазина.Тут в толпе поднялась суматоха, появился дядюшка Морис Тейтельбаум,владелец ломбарда, он оживленно же shy;стикулировал и жался к полицейскому. Лысый, приземистый, с обезьяньим лицом, он пронзительно протестовал, делая ру shy;ками красноречивые жесты и обнажая неровные золотые зубы.
– Ну а что мне было делать? Деньги его были не хуже, чем у других! – жалобно произнес он, воздев руки, и поглядел по сторонам с не допускающим возражения видом. – Он приходит с деньгами, платит, как и любой другой, – а я должен отказы shy;ваться? – выкрикнул он с таким выражением оскорбленной невинности, что, несмотря на происшедшее,кое-кто улыб shy;нулся.
Ломбард дядюшки Мориса Тейтельбаума на правой стороне Южной Мейн-стрит, мимо которого Дик прошел меньше часа назад в своем кровавом походе на город, был в отличие от джойнеровского магазина надежно защищен по ночам толстыми ре shy;шетками на витринах и дверях.
Однако теперь, если не считать тех групп разговаривающих людей, город был снова безмолвен. Издали, со стороны реки и Уилтон Боттомс, слышался негромкий, заунывный лай гончих. Больше нечего было ни смотреть, ни делать. Марк Джойнер нагнулся, поднял несколько осколков стекла и швырнул в вит shy;рину. Там остался на страже полицейский, и вскоре пятеро – мистер Шеппертон, Марк Джойнер и трое ребят – прошли об shy;ратно через Площадь, сели в машину и поехали домой.
Однако в ту ночь сна ни у кого не было. Чернокожий Дик убил сон. Перед рассветом снег пошел снова и не переставал все утро. К полудню он лежал глубокими сугробами. Занес все сле shy;ды. Город ждал нетерпеливо, напряженно, размышляя, удалось ли этому человеку удрать.
Дика в тот день не настигли, однако шли по его следу. Вре shy;мя от времени в город долетали новости. Дик свернул у реки на восток, к Уилтон Боттомс и, держась как можно ближе к воде, прошел несколько миль по фэйрчайлдской дороге. По shy;том, милях в двух от Фэйрчайлда, перешел реку у Роки Шел-лоуз.
Вскоре после рассвета фермер из-под Фэйрчайлда увидел, как Дик шел через поле. Преследователи снова взяли след и прошли по нему через поле и через рощу. Выйдя из рощи, негр оказался в районе Кэйн-Крик, и след его на несколько часов потерялся. Дик вошел в ледяную воду ручья и прошел вверх по течению око shy;ло мили. Там, где след оборвался, собак перевели на другой берег и пустили в обе стороны.
К пяти часам примерно в миле вверх по течению собаки снова взяли след. После этого Дика стали настигать. Перед на shy;ступлением темноты его видели несколько человек из поселка Лестер. Собаки пошли по его следу через поля, через лестер-скую дорогу к роще. Часть преследователей отправилась в об shy;ход рощи, чтобы перекрыть ему выход. Они понимали, что на shy;стигли его. Дик прятался в этой роще голодный, промерзший, лишенный укрытия. Они понимали, что ему не уйти. Окружи shy;ли рощу и стали ждать до утра.
Наутро в половине восьмого Дик сделал попытку уйти. И едва не скрылся. Он незаметно прошел через оцепление, пересек лестерскую дорогу и направился через поля обратно в сторону Кэйн-Крик. И тут увидели, как он бежит по сугробам. Поднялся крик. Преследователи ринулись за ним.
Часть преследователей ехала на конях. Они поскакали по по shy;лю. Дик остановился у опушки рощи, неторопливо опустился на колено и в течение нескольких минут сдерживал их частым ог shy;нем. На расстоянии двухсот ярдов ссадил Дока Лэвендера, по shy;мощника шерифа, всадив ему пулю в горло.
Преследователи приближались медленно, обходя Дика с бо shy;ков. Дик убил еще двоих, а потом, медленно, неторопливо, как спокойно отступающий опытный солдат, стал, отстреливаясь, отходить через рощу. Выйдя из нее, повернулся и побежал по граничащему с ручьем полю. На берегу ручья повернулся снова, встал на колено и прицелился.
То был последний выстрел Дика. Дик не промахнулся. Пуля вошла в лоб Уэйну Форейкеру, другому помощнику шерифа, и убила его в седле. Затем преследователи увидели, что негр прице shy;лился снова, однако выстрела не последовало. Дик в ярости от shy;вернул затвор, потом отбросил винтовку. Раздались ликующие восклицания. Преследователи бросились в атаку. Дик неуверен shy;но повернулся и пробежал несколько ярдов, отделявших его от холодной, кристальной воды ручья.
И тут он совершил странный поступок, ставший впоследст shy;вии темой частых, повторяющихся размышлений, полностью его так и не поняли. Все думали, что Дик совершит последний рывок к свободе, перейдет ручей и попытается убежать. Вместо этого он спокойно, словно на койку в казарме, сел на берег, расшнуровал ботинки, разулся, аккуратно поставил их рядом, потом босой встал, выпрямясь, словно солдат, лицом к толпе.
Верховые оказались возле Дика первыми. Подскакали с раз shy;ных сторон и разрядили в него винтовки. Изрешеченный пуля shy;ми Дик упал лицом в снег. Всадники спешились, перевернули его на спину, и остальные, подбежав, тоже стали стрелять в не shy;го. Обвязали веревку вокруг шеи и повесили безжизненное те shy;ло на дереве. Затем толпа расстреляла все патроны в изреше shy;ченную пулями грудь.
К девяти часам утра эта весть достигла города. К одиннадца shy;ти толпа вернулась по приречной дороге. Множество людей от shy;правились ей навстречу к Уилтон Боттомс. Шериф ехал впереди. Тело Дика бросили, как мешок, поперек седла лошади одного из убитых и привязали веревками.
Таким вот, изрешеченным пулями, открытым всем мститель shy;ным и любопытным взглядам, Дик вернулся в город. Толпа воз shy;вратилась к своей исходной точке на Южной Мейн-стрит. Оста shy;новилась перед похоронной конторой менее чем в двадцати яр shy;дах от того места, где Дик остановился в последний раз, опустил shy;ся на колено и убил Джона Чэпмена. Чудовищно изуродованный труп сняли и повесили в витрине, чтобы его увидели все мужчи shy;ны, женщины и дети в городе.
Таким ребята увидели его в последний раз. Да, они пришли посмотреть. В конце концов пришли. Рэнди и Джордж заявили, что не пойдут. Но в конце концов отправились. С людьми всегда так. И было, и будет. Они протестуют. Содрогаются. Говорят, что не пойдут. Но в конце концов непременно смотрят.
Не лгал только Небраска. С присущей ему прямотой, причуд shy;ливо сплетенной из простодушия и грубости, геройства, жесто shy;кости и чуткости, он сразу же объявил, что пойдет, а потом нетер shy;пеливо ждал, презрительно сплевывая, пока ребята подыскивали оправдания своему лицемерию.
В конце концов они пошли. Увидели изуродованный труп и жалко пытались убедить себя, что вот этот предмет некогда учти shy;во разговаривал с ними, был поверенным их секретов, пользо shy;вался их уважением и привязанностью. Им было не по себе от страха и отвращения, потому что в их жизнь вошло нечто такое, понять чего они не могли.
Снег прекращался. Потом шел снова. Под ногами прохожих на улицах он превратился в грязное месиво, а толпа перед захуда shy;лой похоронной конторой теснилась, толкалась и все не могла насытиться жутью этого зрелища.
Внутри конторы находились обшарпанное шведское бюро, вращающийся стул, железная печка, увядший папортник, деше shy;вый диплом в дешевой рамочке, а в витрине висел жуткий памят shy;ник человеческой свирепости, отвратительно изуродованное мертвое тело.
Ребята смотрели, бледнели до самых губ, вытягивали шеи, отворачивались, потом снова невольно смотрели, как зачарован shy;ные, на этот ужас, отворачивались снова, беспокойно топтались на талом снегу, но уйти не могли. Поднимали взгляды к свинцо shy;вым испарениям, к отвратительному туману, печально смотрели на силуэты и лица вокруг – то были люди, пришедшие погла shy;зеть, полюбопытствовать, бездельники из бильярдной, город shy;ское хулиганье, всякий сброд – но все же привычные, знакомые, живые.
