Димфна Кьюсак - Жаркое лето в Берлине
– Не пей за это, Тео! – предостерегла его Луэлла. – Это может принести нам несчастье.
– Несчастье? – Хорст расхохотался, положив руку на плечо полковника Кэри. – Вы слышали, Уэйн? Несчастье!
– Слышал. – Полковник поставил бокал с шампанским и налил двойную порцию виски. Хорст отнял у него виски и расхохотался над своей ребяческой выходкой. Полковник налил вторую порцию. Они стояли рядом. Хорст, опираясь на его плечо, давился от смеха. Полковник хранил зловещее молчание. И все же между ними было сходство, нечто общее в глазах, и Джой удивленно взглянула на Ганса.
– Пьяны, – сказал Ганс вполголоса. – Они всегда напиваются вдвоем, когда в отпуске. Но только вино разбирает их по-разному.
Хорст никого, кроме Луэллы, не замечал.
– Вы говорите о несчастье, мисс Луэлла, в день, который, пожалуй, можно считать самым счастливым для Германии днем за последние четырнадцать лет.
– Неужели? Но тогда мы, пожалуй, не сойдемся на определении слова «счастье».
– Сойдемся, когда я вам расскажу.
И Хорст, сняв руку с плеча полковника, подошел к ней и поднес бокал почти к самому ее лицу.
Мать положила руку на руку Стивена, и в их глазах Джой приметила одинаковое беспокойство.
– Вы знаете, какой сегодня день?
– Я еще достаточно трезва, чтобы не забыть, какой сегодня день и год, если вы именно это имеете в виду.
– Я имею в виду, что сегодня на совещании представителей западных держав в Лондоне устранено последнее препятствие к развертыванию у нас производства управляемых снарядов.
Луэлла посмотрела на него из-под полуопущенных век.
– Я думаю, что англичане, которым основательно досталось от ваших ФАУ-2, не находят слов, чтобы выразить свое удовольствие по этому поводу.
– А-а! Англичане! – Хорст опрокинул бокал. – С ними уже никто не считается.
– Их песенка спета, – произнес полковник Кэри.
– Но некоторые английские газеты, слава богу, сумели разглядеть, чем вы тут собираетесь заниматься.
– Ну, это нас мало волнует. Сейчас мы в силах оттеснить Англию от командования войсками НАТО. Мы, например, уже отказались допустить английских адмиралов командовать флотом в Балтике.
Полковник предостерегающе коснулся его руки.
Хорст круто обернулся. – Разве это неправда? Вы, американцы, наши единственные надежные союзники. С вашей помощью мы осуществим наш план.
Луэлла во всеоружии своих женских чар грациозной походкой подошла к нему.
– Если это не слишком секретно, могу я спросить, в чем состоит ваш план, поскольку он затрагивает мой план?
Явно не сознавая, насколько хмель ослабил в нем самоконтроль, Хорст наклонился, почти касаясь лицом ее лица.
– Это не секрет. Об этом заявляют наши представители. Об этом можно прочесть в газетах. Об этом говорит боннское радио.
– И вы мне об этом говорите! Приехав сюда в этот раз, наслушавшись вашего радио, начитавшись ваших газет, я задала себе вопрос: «Когда же начнется война?»
Теперь улыбалась одна Луэлла. Мать, отбросив все светские приличия, прислонилась к Стивену, на их лицах Джой прочла тревогу. Их страх – если то был страх – передался ей. Она обернулась к Гансу, но он избегал ее взгляда. Берта, склонившись к плечу отца, что-то шептала ему на ухо. И в их глазах появилась настороженность, как это бывает, когда предчувствуешь беду.
Безуспешно пытался полковник Кэри что-то сказать Хорсту. Хорст был уже в другом конце комнаты. Он стоял, широко расставив ноги и глядя в упор на Тео.
– Капитан расскажет вам, что он услышал в тот день, когда мы с ним впервые встретились.
Тео вяло взглянул на него.
– Я уже говорил ей.
– Но, возможно, вам, капитан, неизвестно, что то был один из счастливейших дней моей жизни.
– Вот как! – вежливо сказал Тео.
– Именно так! – И Хорст очутился посреди комнаты, подхваченный волной опьянения и красноречия. – Нет, подумайте только! В тот день две тысячи немцев, рассеянных по всем уголкам мира со времени отвратительного нюрнбергского судилища, снова были призваны в строй! – Покачиваясь, он переводил взгляд с одного на другого. – Подумайте только, что это значит! Две тысячи эсэсовцев вернулись в свои старые казармы и стали в строй, как и двадцать лет назад, когда мы маршем прошли по Австрии, Чехословакии, Польше, Голландии, Бельгии, Франции, Норвегии, России, и завтра тем же строем пройдем маршем по всему миру!
Вся напрягшись, Джой впилась в него взглядом, и каждое его слово звучало, как ключ к разгадке той головоломки, какой была для нее Германия.
– Мы символ возрождения Германии. Подумайте, что значил тот день для меня, меня, с которым вы обращались, как с преступником! Длявсех нас, для тех, кто со дня Нюрнбергского процесса, все эти тринадцать лет, должен был страдать не только от приговора неправедного суда, но и от нескончаемых поношений, не имея права поднять голос в защиту чести живых и мертвых героев! Но мы отомстим за них!
Он поднял бокал и, обращаясь к портрету Карла, щелкнул каблуками и выпил вино.
Мать поникла головой. И взгляды Джой и Стивена встретились.
Хорст повернулся к Луэлле, которая, ничуть не растроганная его излияниями, сидела на подлокотнике дивана, покачивая остроносой туфелькой.
– Вы что же, хотите, чтобы я оставил неотомщенным убийство брата под Сталинградом?
Она пожала плечами.
– Я бы хотела сначала узнать, а что он делал в чужой стране? – Она насмешливо посмотрела на Хорста. – Знаете ли, я бы на вашем месте еще и еще раз подумала. Взбучка, которую вы получили в этой небольшой потасовке, должна была вас кое-чему научить.
– Нас предали! – вставил Хорст, в глазах его сверкнула ненависть. Он перевел взгляд с Луэллы на полковника. – И вы и англичане поняли это слишком поздно. В следующий раз вы не ошибетесь, вы будете с нами.
– Разрешите сказать вам по секрету, – прошептала Луэлла, – мы готовимся предать вас.
– Тогда мы своими силами сотрем варваров с лица земли.
Взяв Хорста под руку, Луэлла подвела его к окну, которое выходило в сад, залитый лунным светом. Она указала на луну, запутавшуюся в ветвях липы. – Скажите это человеку на Луне, полковник! Вы видите? Он только что помахал нам оттуда серпом и молотом.
Хорст отпрянул от нее.
– Вы думаете, нам их не разбить?
– Если вы не могли разбить их в прошлую войну, располагая ресурсами всей Европы, как же вы можете это сделать в одиночку?
– Для нас нет ничего невозможного! Разве вы не слышали о германском «чуде»? Мы, немцы, без посторонней помощи, своим гением возродили нацию, чтобы вновь стать величайшей державой в Европе…
Подняв руку, Луэлла прервала его.
– Прошу вас без рекламы! Или я буду вынуждена рассказать, во что обходится, по подсчетам моего отца, американским налогоплательщикам это самое возрождение без посторонней помощи.
Берта коснулась руки Луэллы:
– Прошу вас, у моего отца повышенное давление.
Луэлла удивленно посмотрела на Берту, а затем перевела взгляд на ее отца.
– Да неужели? Тогда ему не следует глотать столько коньяку, а не то его скоро хватит удар. Вы бы сказали ему.
Разделавшись с Бертой, она снова повернулась к Хорсту и начала с того, на чем ее прервали.
– С вами, вояками, просто беда! Вы упиваетесь собственной пропагандой. У меня такое представление, будто вы и полковник Кэри всерьез думаете, что вы правите миром.
– Вместе мы будем править миром! – крикнул Хорст. – Вместе мы будем решать не только судьбы Европы, но и судьбы всего мира. Когда мы восстановим свою военную мощь, уж тогда-то мы поговорим на чистом немецком языке и с англичанами, которых мы уже потеснили как великую европейскую державу; поговорим и с разложившимися французиками, которые хотят изолировать нас от руководства НАТО со своим пресловутым директоратом трех держав.
Онемев от страха, Джой наблюдала за разыгравшейся перед ней сценой, и где-то в мозгу отстукивал метроном такт марширующих сапог.
Не обращая внимания на то, что полковник Кэри едва сдерживал свой гнев, Луэлла весело спросила:
– А какова ваша функция в этой затее?
– Если бы вы, миссис Дейборн, следили внимательнее за прессой, вам было бы известно, что полковник фон Мюллер лишь повторяет то, что в последние годы является политикой американского командования.
– То-то посмеялся бы мой отец! Он считает, что вся беда наших военных в том, что они вообще ничего не читают, кроме собственных рапортов. Он даже начинает сомневаться, умеют ли они вообще читать!
У полковника Кэри дрожала рука, когда он наливал двойную порцию виски.
– Боюсь, что вопрос о безопасности Европы вне вашей компетенции, миссис Дейборн. Вот уже десять лет я нахожусь здесь, и…
Луэлла не дождалась, когда он окончит предложение.
– Отец считает, что в этом-то вся и беда. Вы, друзья, слишком засиделись за границей. Вы потеряли связь с родиной. Вы не знаете, что думает народ.
