Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 3, 2004

— Не хочу, — отказывается та.

— У тебя красивые туфельки, — замечает Ребров, как Лерка ковыляет на высоких каблуках по изрытому кротами полю. — Раньше не видел.

— Вчера купила.

— И платье новое, — продолжает Ребров. — Только почему черное?

— Может быть, — говорит Лера, — мне идет черный цвет. Возьми, — протягивает Реброву яблоко. — Целый день в кармане болтается!

— Пусть будет тебе.

— Когда во рту таблетка, яблока совсем не хочется.

— Сначала запьешь таблетку из родника-а-а, — растягивает Ребров слова, наблюдая за Лерой. Она смотрит в сторону, где за деревьями все громче голоса. — Потом съешь яблоко.

— Оно кислое, — с разочарованием говорит Валерия.

Ребров берет у нее яблоко. Лера тут же поглядела на часики.

— Что — у нас мало времени? — спрашивает Ребров, откусив от яблока.

— Нет, — покачала она головой, — времени полно, неизвестно куда деть его.

— Ты со мной встречаешься, — догадывается Ребров, — потому что тебе надо убить время, да?

— Да, — кивает Валерия.

— А я и смотрю, что это ты вырядилась для прогулки в лесу, — пристально смотрит на девушку Ребров.

Лера осторожно спускается по обрывистому берегу. Внизу струится из жестяного желоба ручеек, дальше отражается в озере солнце. Старые березы выглядывают из кустарника. Горячие лучи весеннего солнца пробиваются сквозь новую листву и становятся бархатными, расплывчатые тени скользят под ногами. Лера осторожно переступает по бревнышку, затем прыгает на камень и нагибается к желобу.

Ребров смотрит на пышную фигуру девушки и замечает из-под нового очень короткого ее платьица трусики — переводит взгляд на другой берег, где воздвигаются шикарные особняки. Там что-то визжит, стучит, и время от времени бухает, словно пушечный выстрел, железная дверь, и спустя вздох отзывается гулкое эхо в огромных пустых помещениях. Величественные постройки отвлекают Реброва, и, когда он снова замечает черную склонившуюся фигурку у желоба — и трусики светятся в сгущающейся тени под березами, — невольно опять думает о ней и не знает, как выразить свои чувства, если рядом еще одна девушка, а Валерия, кажется, читает его мысли и так кричит, что слышат рабочие на дачах:

— Я не знаю, зачем морочу тебе голову!

Ребров бросает огрызок яблока в кусты.

— Все хорошо, — заявляет он Валерии, спускаясь вниз. — Оглянись, посмотри, как хорошо!

— Нет, — говорит она. — Скоро и на этом берегу построят дачи, а озеро засыплют, и негде окажется погулять.

На это нечего ответить, и он предлагает:

— Не надо думать, что будет, — лучше послушай жаб.

— Это дрель.

— Послушай внимательно, — просит Ребров.

Лерка только слышит звон стаканов. Она опять смотрит в ту сторону, где за деревьями что-то сверкает — яркое, огненное, — и при беспокойном мельтешении листвы на ветру кажется, что вспыхивают фейерверки один за другим.

— Это дрель, — повторяет Лера, — или отбойный молоток — где-то там, — показывает, — на дачах.

Ребров прислушивается к странному рокоту, который непонятно откуда доносится.

— Да, действительно, дрель или отбойный молоток, — соглашается. — Однако как похоже.

— Эй, Васька! — машет Валерия. — Плыви сюда!

Красная рожа подплывает — рука хватается за траву, но берег обрывистый, и после нескольких неудачных попыток, измазавшись песком, Васька снова бросается в воду.

— Кто это? — спрашивает Ребров.

Лерка не отвечает ему.

— Рита! — зовет подругу. — Где ты?! Почему одна? Спускайся к нам быстрее. — И когда та сбежала вниз, предлагает: — Давай съездим к твоей бабушке в Бекачин.

— У меня нет денег. — Рита немного запыхалась. — А что?

Валерия и ей не отвечает.

— Нет. — Ребров оживился, глаза у него заблестели. — Никакая это не дрель. Это все-таки жабы. Послушай, — теперь дергает Риту за рукав, — действительно, как похоже! — Передразнил: — Др-р-р-р…

— Не трогай меня. — Рита вспомнила его поцелуй.

— Посмотри на них, — показывает Ребров. — Если на них внимательно будешь смотреть, тогда…

— Не прикасайся ко мне.

— Тогда поймешь, что это не дрель! Чего ты дрожишь? — замечает.

— Расстегнулась, а сейчас пронизывает ветер, — жалуется Рита. — Не прикасайся…

— Это просто солнце зашло за тучу, — объясняет Ребров. — Как они надуваются — посмотри!

— Точно!

— Слышишь — это здесь, совсем рядом: др-р-р-р, — а кажется, что далеко.

— Да, — передергивает Рита острым своим плечиком, не стесняясь громкого голоса, совсем не соответствующего этому моменту, когда лучше разговаривать шепотом. — Эти звуки исходят отовсюду, со всех сторон; непостижимо! — восхищается она. — Тише! — встрепенулась.

— Как они надуваются…

— Извини! — Девушка отходит в сторону. — Лерка!

— Подожди, — хватает ее за руку Ребров.

— Я сейчас. — Рита спешит за подругой. — Куда ты?

Ребров шагает за ними, зевает и возвращается назад. По тропинке едет на велосипеде Сережка в развевающейся красной рубашке.

— Ты купила вина?! — кричит сестре.

Валерия, не оборачиваясь, орет:

— Купила!

— Какого?

Она не отвечает. Сережка съезжает вниз к роднику.

— Тише, — просит Ребров. — Слышишь?

— Ничего я не слышу, — недоумевает мальчишка.

— Слышишь — это здесь, совсем рядом: дрр-р-р-р, — а кажется, что далеко.

— Нет, не слышу.

Ребров сам затаил дыхание и — оглядывается. На берегу трясется Васька. По всему телу гусиная кожа. Мокрые длинные трусы облепили костлявые ноги.

— Никакого вина она не купила, — объявляет Ребров мальчику. — А ты совсем замерз, — пожалел Ваську. — Где твоя одежда?

— Там, — показывает шофер. — Ничего, сейчас у костра выпью.

— Скорее! — кричит Валерия.

— Не могу, — вопит Рита, но бежала еще быстро и догнала свой голос — облачко ее горячего дыхания не успело раствориться в воздухе, и девушка почувствовала, как оно растеклось по лицу. Решила передохнуть, оборачивается и внимательно слушает — приложила палец к губам. — Нет, — шепчет. — Это все-таки дрель!

Валерия хватает подругу за рукав и увлекает за собой; бегут прямо по полю, непонятно зачем, казалось бы… Рита пытается понять, куда ее Лерка тянет, тащит, и — ничего не понимает, однако, когда увидела тот автобус, начинает что-то соображать — ей становится весело, но она заставила себя поднять голову — смотрит далеко: на линию горизонта, на облака в небе и птиц — и под деревьями ощущает крышу над головой.

Берег сначала — высокий, с ласточкиными гнездами; за ним дым от костра валит через озеро, на солнце — блестящий, сияющий, — однако, попадая в тень от берез, он исчезал, словно бы растворялся. Его сладкая горечь развеивалась полосами подобно тому, как чередовались в озере холодные и теплые потоки. Затем берег опустился.

— Эй, давай сюда! — зашумели у костра.

Как Сережка отчаянно ни махал руками, ему казалось: он не плывет, а барахтается на месте; и вода не обжигала, разве что сердце от восторга поднималось к горлу и вдруг обрывалось. Мальчик вылез из воды — ищет на берегу сестру. Она напоминает подруге:

— Мы едем к твоей бабушке!

— Да, — подтверждает Рита, — действительно, у меня в Бекачине живет бабушка. — Но говорит таким тоном, что можно засомневаться. — Только у нас нет денег.

— Чепуха. — Петрович похлопал Валерию по попе, а Сережка у костра невольно оглянулся.

— Дядя! — возмутилась Лера. — Ну что это вы?

Из кустов Васька волочит к огню жердь, наступает на нее, а рукой ухватил за другой конец. Она трещит, но не поддается; шофер бросает ее и подходит к девушкам. Те захохотали, глядя на рваные трусы. Васька потребовал, чтобы ему поднесли стакан; тут солнце показалось из-за тучи — он разбегается и прыгает в воду.

Валерия смотрит, как он плывет, и чувствует у себя на бедре скользкую руку.

— Ну, дядя! — изумляется в который раз она.

— Меня зовут Володя, — показывает толстяк на пузо.

— Володя, прекратите, пожалуйста, — просит Лерка. — Рядом мой брат.

— Извини, — ухмыляется толстяк, — это не я.

— Вас так много, — пробормотала Валерия, — что я могу, конечно, ошибиться, когда вы все тянете ко мне руки; только вы, Казимир, не отпирайтесь.

— Извините, пожалуйста, — сказал Казимир.

Вдруг Рита заплакала. Мужчины внимательно посмотрели друг на друга.

— Вытрите ей слезы, — зашевелились они. — Петрович, вытри ей скорее слезы!

Анатолий подал салфетку Рите. Девушка вытерла слезы, но они продолжали течь по щекам.

— Петрович! — умоляет Валерия. — Ну что же это вы?

А на Риту никто не обращает внимания, и она завидует подруге, ее пышной красоте, когда у самой вместо фигуры будто доска и еще курносый нос пипочкой на широком, как блин, лице. Поплакав, Рита отвлекла Валерию в сторону и призналась: