Ольга Карпович - Семейная тайна
Ася, так и не заявив о своем присутствии, тихонько села на ступеньках лестницы на второй этаж, продолжая напряженно вслушиваться в происходящее в комнате.
Дверь террасы очередной раз хлопнула, возвещая последнее явление в этой затянувшейся пьесе, и в гостиной появились Александра и Андрей.
– Мама, – с порога окликнула Саша, – что тут у вас случилось? Ника позвонила Андрею, сказала, кто-то ворвался в дом! Мы сразу же бросились сюда…
– Что значит – мы? – ахнула Лидия Сергеевна и медленно обернулась к дочери.
Александра, кажется, только сейчас сообразив, что выдала себя, поначалу смущенно потупилась, а затем вздернула подбородок и посмотрела на мать с вызовом. Андрей опустил руку на ее плечо, как бы обозначая свою поддержку.
Мать быстро обежала глазами фигуру дочери.
Казалось, за одну ночь Саша коренным образом переменилась, сбросила чопорную маску и помолодела сразу лет на десять. От сухой издерганной мегеры не осталось и следа. Стоявшая перед ними женщина, одетая в явно чужие, великоватые ей джинсы и футболку, с кое-как приглаженными волосами, была, несмотря на царившее напряжение, уверена в себе и спокойна. Саша смотрела прямо и открыто – как человек, принявший решение и готовый смести каждого, кто попробует встать у него на пути.
– Что происходит? – взвизгнула Лидия Сергеевна. – Ты где ночевала, моя дорогая?
– Мам, я взрослый человек. Тебе не кажется, что я не обязана тебе отвечать?
– О, так вас можно поздравить? – глумливо подступил к ним Макс. – Новиков, а ты не промах. Дожал все-таки то, что двадцать лет назад сорвалось…
– По-моему, это не твое дело, – бросил Андрей.
– Ну, как же, я ведь так люблю свою семью, душой за нее болею, – оскалился Максим. – А ты что же теперь, стало быть, тоже будешь претендовать на дом?
– Дом, как я понимаю, пока никто не продает, – вступила Саша.
– О, ты много пропустила, сестрица, – вклинилась Вероника. – Я маму поймала буквально уже в дверях. Она бежала закладывать дом, потому что Макс опять во что-то вляпался! Интересно, где она собирается жить, когда он выудит у нее все деньги и выставит из своей квартиры? В доме престарелых?
– Мама, – обернулась к ней Александра. – Я думала, мы договорились, что пока не обсудим вопрос о доме все вместе…
В этот момент в сумке у нее привычно заорал мобильник, и Александра отступила из комнаты в гостиную, быстро заговорив в трубку по-английски.
– Что ты несешь? – тем временем снова напал на Веронику Макс. – Какой дом престарелых?! Да это ты и твои ублюдки загонят маму в могилу за месяц, а я…
– А ты просто выгонишь ее на улицу, да и все, – возразила Ника. – Ладно, Макс, вот пришла Сашка, она все-таки юрист, она не даст вам обстряпать свои махинации.
– Да твоя Сашка завтра свалит в свою Америку и…
– Одну минуту! – звонко прервала их Александра, бросая мобильник обратно в сумку. – В ближайшее время я никуда не уеду. Мне только что звонили с работы, и я поставила их в известность, что беру отпуск. На месяц!
Андрей вздрогнул и быстро посмотрел на нее, Александра улыбнулась ему, протянула руку и сжала его – ладонь.
– Нам все же действительно нужно во многом разобраться, – произнесла она, глядя на одного Андрея.
– Не в чем тут разбираться! – сказала вдруг Лидия Сергеевна и грузно поднялась со стула. – Саша, уезжай в Америку. Ты уехала тогда, двадцать лет назад, и правильно сделала. И сейчас уедешь. Я… Я просто не позволю тебе остаться здесь, с ним!
Она кивком указала на Андрея.
Александра вспыхнула, ее ноздри гневно дрогнули.
– Ну, нет, мама, хватит! Однажды ты уже сломала мою жизнь, но больше я тебе вмешиваться не позволю. Мы с Андреем…
– Дура! – выдохнула Лидия Сергеевна. – Какая же ты дура! Я не сломала тебе жизнь, я тебя спасла! И, если бы у тебя была хоть капля мозгов, ты бы поняла и не заставляла меня выливать эту грязь…
– Какую грязь? – непонимающе заморгала Александра.
– Мамик, ты чего в самом деле? – подхватил Макс.
– Да вы что все слепые, что ли? – вскрикнула Лидия Сергеевна. – Совсем ничего не понимаете? Как вы думаете, почему отец принял Андрея, возился с ним все эти годы, сделал своей правой рукой? Из-за того, что он толковый и талантливый мальчик, как он всегда всем твердил? Вот только толковых и талантливых мальчиков тысячи, а выбрал он именно этого. Потому что Андрей – его сын, это же ясно как день!
– Какой еще сын? – охнула Вероника.
Александра взмахнула руками, как будто пытаясь отгородиться от услышанного.
Андрей нахмурился и заговорил:
– Лидия Сергеевна, вы ошибаетесь. У меня есть мой собственный отец, и хотя я очень благодарен Алексею Михайловичу…
– Да он же крутил роман с твоей матерью в институте, – перебила Воронцова. – Все знали! Вот только ему очень уж захотелось в Москве остаться, поэтому он бросил ее и женился на мне. Одолжение, можно сказать, сделал, благородный наш. А потом выписал к себе своего внебрачного сына, а меня заставил все годы это терпеть. И я терпела, молча, не хотела семью разрушать. И не выдержала, только когда ты с моей дочерью спутался!
Она обернулась к Александре. Та судорожно хватала ртом воздух, лицо ее пошло красными пятнами…
– Что ты от меня хотела? Чтобы я вывалила тебе, дуре, что ты спала со своим единокровным братом? Или молчала всю жизнь, глядя на это… извращение? И смотрела, как у вас дети уродами рождаются? Я сделала все, что могла, чтобы тебя из этого вытащить и психику тебе не поломать…
– Это чушь какая-то, – покачал головой Андрей. – Нет, вы сами посчитайте…
– А что, это многое объясняет, – задумчиво протянул Макс. – Мне всегда интересно было, почему же драгоценный папочка задвинул родного сына, а какому-то хрену с горы досталось все его внимание. А теперь-то понятно…
Лидия, всхлипнув, шагнула к нему и привалилась головой к его плечу.
Этого Воронцов вынести уже не смог!
Все это время он лежал неподвижно, молча слушая, как грызутся его родные, делят наследство, обвиняют друг друга в несложившихся жизнях, барахтаются, вконец запутавшись и пытаясь кое-как выплыть, попутно топя друг друга. Было больно, стыдно за детей и жену, противно, но он молчал, ожидая, что в конце концов его близкие как-то договорятся. В конце концов, не чужие ведь люди друг другу!
Но последние сказанные женой слова надломили что-то внутри – и Воронцов рывком сел на постели, потревожив тянувшиеся к нему трубки и про-вода, и гаркнул почти как раньше, лишь немного – слабее:
– Лидия, что за бред!
Жена вскрикнула от неожиданности.
Дети резко обернулись и уставились на него, как на привидение.
Вероника раскрыла рот и испуганно прижала к нему ладонь. Александра судорожно сцепила пальцы. Максим почему-то принялся нервно приглаживать – волосы…
Новиков, оценив ситуацию быстрее всех, бросился к боссу, ухватил того за запястье, пытаясь нащупать пульс, но Воронцов раздраженно выдернул руку и принялся отцеплять от себя датчики, рявкнув:
– Да убери ты от меня всю эту тряхомундию. Здоров я, повоюю еще, не дождетесь!
– Папочка… – потрясенно прошептала Ника. – Папочка, ты пришел в себя?
– Да вы и мертвого на ноги поднимете, засранцы, – бросил Алексей Михайлович.
– Дедушка! – закричала вдруг из гостиной Ася.
Она вскочила на ноги, перемахнула разом через несколько ступенек, бросилась в комнату и приникла к старику, тихонько всхлипывая.
– Довели ребенка, – процедил Воронцов, осторожно поглаживая внучку по голове. – Развели тут комедию; «я твой сын, ты моя мать!». Дом делите при живом хозяине… Вот-вот в глотки друг другу вцепитесь. Помереть спокойно не дадите. Как вас оставить? Вы же сдохнете без меня, дармоеды!
Лидия Сергеевна, мертвенно побледнев, осела на стул.
Со второго этажа спустился Ивар, заглянул в комнату и потрясенно произнес:
– Вау!
10
Солнечный луч скользнул по окну и вдруг раскололся, рассыпался на тысячи искр, отразившись в повисших на стекле каплях, оставшихся от ночного – дождя.
Еще не открыв глаза, Ася сквозь ресницы почувствовала это радужное сияние. В приоткрытое окно радостно голосила какая-то птица. С улицы пахло влагой и свежестью.
Лежать было неудобно, тесно, что-то навалилось сверху, стесняя движения – но почему-то до странности уютно и приятно…
Открыв глаза, Ася обнаружила, что за ночь они с Артемом сплелись живым клубком, тесно сцепились руками и ногами, спутались волосами, вжались друг в друга, словно отчаянно желая обратиться в единое – целое.
В утреннем свете ресницы Артема золотились, а волосы казались и вовсе медными. Он морщил веснушчатый нос, на виске спокойно пульсировала жилка.
