Розамунда Пилчер - Цветы под дождем и другие рассказы
— Приехали на вашу годовщину свадьбы, — ответил зять. Он улыбался во весь рот. Она крепко обняла и его тоже, а потом снова повернулась к Присцилле.
— А как же дети? Куда вы дели детей?
— Оставили с соседкой. Подготовка проходила в строгой секретности. — Тут подъехала вторая машина, и из нее выскочил Генри, на несколько секунд лишившийся речи от потрясения. — Привет, папочка! Сюрприз! Сюрприз!
— Что тут происходит? — только и смог вымолвить он.
Присцилла взяла отца за руку.
— Пойдемте-ка домой, и вы сами все увидите.
Изумленные, они последовали за ней. Когда они оказались посреди холла, сверху раздался голос: «С годовщиной, дорогие наши папочка и мамуля!» Они подняли голову и увидели Тессу, которая летела вниз по лестнице, и длинные светлые волосы развевались у нее за спиной. Одним прыжком преодолев три последние ступеньки, как делала это с детства, она бросилась на шею Генри, и он закружил дочь так, что ноги ее подлетали над полом.
— Ах ты, маленькая мартышка! Откуда это ты явилась?
— Из Лондона, откуда же еще! Мамочка, дорогая, ты выглядишь просто как картинка! Ну скажите, разве не чудесный вышел сюрприз? Ой, это же не все, будут еще сюрпризы… Идите все за мной!
— Все равно что в телешоу, — заметил Генри, но Тесса уже не слушала.
Она схватила мать за руку и потащила ее в открытые двери парадной гостиной. Чехлы с мебели были сняты, в камине горел огонь, и повсюду стояли цветы. Там их ждали Кейт и Тони — они стояли спиной к камину рядом с высоким юношей с загорелым лицом и волосами, выгоревшими добела под тропическим солнцем. Это был Родни.
— Ну вот! — провозгласила Тесса и отпустила материнскую руку.
— С годовщиной, мама, — сказал Родни.
— Ну и как же вы все устроили? — продолжала спрашивать Эдвина, обнимая сына. — Как вам это удалось?
— Мы все держали в тайне. Подключили тетю Кейт и дядю Тони, а еще Розмари и Джеймса, и Бесси Дигли. Мы все встретились вчера в Лондоне и вместе вылетели на север.
— Но Родни, как тебе удалось получить отпуск?
— Он полагался мне в любом случае. Я копил увольнительные.
— Но я сегодня утром получила телеграмму с твоего корабля…
— Я попросил первого помощника ее отправить.
Она повернулась к дочерям.
— А ваши открытки?
— Небольшая хитрость, — сказала Тесса. — Ужин накрыт в столовой. Мы с Присциллой приготовили его на кухне тети Кейт и привезли все в багажнике их машины.
— Но… как же камины? И эта комната, и цветы — все?..
— Родни и дядя Тони сняли чехлы и развели огонь, пока мы накрывали на стол. А Боб прошелся по комнатам и включил свет.
— Это было так здорово! — радовалась Присцилла. — Когда вы отправились к Розмари, мы все сидели в машинах в конце подъездной аллеи, спрятавшись за деревьями и выключив фары, чтобы вы нас не заметили. Как будто играли в шпионов. А потом, когда вы скрылись из виду, мы пулей помчались в дом и принялись за работу.
— А как вы вошли? — хотел знать Генри.
— У Тессы был ключ. И потом, тут же была Бесси Дигли. Она сейчас стелет нам всем постели. Вы не против, если мы останемся на выходные? Родни побудет подольше, потому что взял отпуск на две недели, но я не могу оставить детей, а Тессе придется возвращаться на работу.
Громким хлопком выстрелила пробка от шампанского. Кто-то протянул Эдвине бокал. Она так и стояла в гостиной в плаще и чувствовала себя такой счастливой, как никогда раньше.
Немного позже Эдвине захотелось передохнуть от смеха, разговоров и шампанского. Она зашла в столовую: там тоже горел огонь, а на большом столе красного дерева был накрыт прямо-таки царский банкет. Она прошла по коридору и заглянула в дверь кухни. Возле плиты стояла Бесси Дигли.
— Отличный получился сюрприз, — сказала Бесси с улыбкой, какой Эдвина еще не видела на ее обычно суровом лице.
Она поднялась наверх. Двери всех спален были распахнуты настежь, повсюду горел свет. Она увидела открытые чемоданы, разбросанные вещи, и зрелище это согрело ее сердце. Зайдя в свою спальню, она наконец сняла плащ и бросила его на кровать. Хотела было задернуть занавески, но потом передумала. Пускай весь мир видит, какая радость сегодня царит у них в доме. Она встала спиной к окну и оглядела свою большую привычную слегка старомодную спальню. Туалетный столик, просторную двуспальную кровать, гигантский викторианский гардероб, небольшое бюро. Повсюду стояли фотографии в рамках: дети в разные годы, а теперь уже и внуки, собаки, пикники, дни рождения, свадьбы…
Тысячи воспоминаний.
Помедлив минуту, она посмотрелась в зеркало, поправила прическу и попудрила нос. Пора было возвращаться к остальным. Однако на верхней ступеньке лестницы Эдвина остановилась. Из гостиной до нее доносились веселые голоса и смех, счастье витало в воздухе. Ее дети были дома. Они приехали, чтобы снять с мебели чехлы, заполнить пустые гостиные, занять свои спальни. Генри был прав. Им предстояло прожить в этом доме еще долгие годы. Слишком рано она задумалась о переезде. Слишком рано вспомнила о старости.
Тридцать лет. Она коснулась пальцами своих новых сережек, поняла, что улыбается, и побежала по лестнице вниз, счастливая словно невеста.
Оранжевое море
Он не собирался заезжать в Брукфилд. Деревенька находилась в Гемпшире, в сельской глуши, в пятнадцати милях от шоссе, связывающего Саутгемптон и Лондон, и он легко промахнул поворот, даже не оглянувшись на отходящий от шоссе проселок.
И тем не менее Брукфилд поманил его, позвал к себе — может, сказались старые воспоминания, а может, вид знакомой местности, утопающей в закатных лучах. В любом случае все кончено и возврата к прошлому нет. Джулия с мужем еще наслаждаются медовым месяцем: пекутся на солнце средиземноморского пляжа или скользят на яхте по бирюзовым гладким как стекло водам Индийского океана. Она далеко отсюда. Все кончено.
Широкая дорога расстилалась перед ним, убегала из-под колес. С обеих сторон ее окружали деревни, сады, фермы, разрезанные пополам дорожным полотном, — они остались прежними, нисколько не изменились. В тени деревьев паслись коровы, а на полях зрели налитые початки золотистой кукурузы.
Прямо перед собой он увидел дорожный знак. Лэмингтон. Харстон. Брукфилд. Майлз перестал давить на педаль газа. Стрелка спидометра поехала вниз, с семидесяти миль до шестидесяти, потом показала пятьдесят. Какого черта я делаю? Однако воспоминания о старом доме из красного кирпича, увитом глицинией, о лужайке, спускающейся к реке, об аромате роз, от которого кружилась голова, тянули его словно магнит. Он знал, что когда-нибудь ему придется вернуться. Майлз увидел разворот: эстакаду над магистралью. Он взглянул в зеркало заднего вида, чтобы проверить, не идет ли кто-нибудь на обгон, а потом, решившись, свернул на эстакаду.
Он криво усмехнулся, удивляясь сам себе. Наверное, в глубине души ты собирался это сделать. Собственно, почему бы нет? Все равно для воспоминаний уже слишком поздно. Он опоздал как минимум на десять дней.
Когда автострада скрылась из виду и стих ее оглушительный гул, он смог насладиться знакомыми пейзажами. Майлз вспоминал, как проезжал вон по той дороге, заглядывал вон в ту деревню, как пил пиво в пабе после матча в крикет, ходил на вечеринку в доме за внушительными воротами. Впервые он оказался в этих местах четыре года назад, но сейчас, катя по проселкам, он мог поклясться, что помнит каждую минуту своего первого путешествия и что он чувствовал тогда. Он был счастлив и слегка встревожен, потому что только-только окончил сельскохозяйственный колледж и ехал на собеседование, чтобы получить свою первую работу — должность управляющего на ферме Брукфилд, принадлежавшей миссис Хоуторн.
Она начала разговор с того, что рассказала о своей ситуации. Муж ее недавно скончался. Сын, который в будущем должен был взять на себя управление фермой, сейчас служил в армии и находился в Гонконге.
— …Но когда он закончит службу, то поступит в сельскохозяйственный колледж. Пока же мне нужен человек, который сможет помочь, будет управлять хозяйством до возвращения Дерека…
Про себя Майлз подумал, что она выглядит слишком молодо для матери взрослого сына, но вслух ничего не сказал, потому что разговор у них был деловой и не предполагал подобных комплиментов.
— …Так что, как вы уже поняли, я подыскиваю управляющего. Может быть, осмотрим ферму?
Осмотр занял почти весь день. Миссис Хоуторн показала ему основательные хозяйственные постройки, асфальтированный двор, превосходные коровники, современную технику. За скотным двором начинались пахотные земли, на лугу паслись коровы и овцы. В небольшом загоне лошади щипали траву.
— Вы увлекаетесь верховой ездой? — поинтересовался Майлз у хозяйки фермы.
