Хуан Мадрид - Считанные дни, или Диалоги обреченных
— Он живет с ней на одном этаже, в соседней студии.
Глава 24
Рафа в потертых старых джинсах и черной куртке сидел в кафе «Бодегас Ривас». Наступило время завтрака, и почти все столики были заняты. Он поднял руку и позвал Пепе, распорядителя зала.
— Еще два кофе, — попросил он.
— И порцию омлета, — добавил Лисардо. — Лады?
— Хорошо. — Рафа повернулся к официанту. — Принеси ему омлет, а то помрет с голодухи.
— Пошел к дьяволу, я вчера не ужинал.
— Дело развивается благоприятно. — Рафа оперся локтем о стойку. — Если оно закончится успешно, считай, деньги у нас в кармане и мы упакуемся, как следует.
— У тебя все горит в руках, за что ни возьмешься…
— Просто попал в полосу везения. Я живу в нашем районе с незапамятных времен и знаю здесь каждый камень. Речь идет о доме на улице Сан-Филиппе — он такой старый, что скоро обрушится.
Пепе принес два кофе и омлет. Лисардо разрезал его на большие куски и принялся за еду, запивая ее кофе. Рафа поднял свою чашку и произнес тост:
— За удачу!
— За удачу! — повторил Лисардо с набитым ртом.
— А теперь о другом. Тебе известно, где обедает этот козел?
— Точно нет. Но он всегда ошивается где-то поблизости, в нашем квартале; ест в маленьких забегаловках. Больше всего ему по нутру окрестности площади Маркиза-де-Санта-Ана — нам не придется далеко за ним ходить. Но ночью у него совсем другая жизнь: расфуфырится, как индюк, и швыряется деньгами в самых роскошных ресторанах, например в «Д’Анхело». Выдает себя за важного сеньора, за крупного воротилу или за кого-то в этом роде. Однако не волнуйся, приятель. Все, что я тебе сказал, остается в силе. Поговори с девчонками.
— Дело серьезное, Лисардо. Если ты меня подведешь… В прошлый раз мне не удалось побеседовать с ними по душам: к ним в студию приперся этот хренов фотограф — Антонио или как его там?
— Сунь им по пакетику наркоты, и они выложат тебе информацию на блюдечке. Расколятся в два счета и расскажут об Ибрагиме все, о чем ни попросишь. За три грамма коняшки даже курица петухом запоет.
— Не кричи, я не глухой.
— В таких случаях — дружба побоку. Опять же он нас всех достал.
— Хорошо, я тебе верю. Вот еще, — Рафа придвинулся к Лисардо вплотную и понизил голос до шепота, — у него точно нет оружия?
— Да нет же, черт бы тебя подрал! Ну, ты и зануда — прилип как банный лист к заднице. Говорю же тебе, он никогда не держит при себе оружия. А теперь вернемся к нашим баранам: ты обсудил с отцом дельце насчет дома?
— Ах да! Твой отец. Конечно, я с ним поговорил, Лисардо. Он считает сделку выгодной и посмотрит дом на улице Сан-Филиппе, по крайней мере обещал.
Лисардо весь напрягся.
— Прекрасно. А что еще вы обсуждали?
— Пропади ты пропадом! Я же только что тебе все рассказал. Этот дом ничего не стоит, и твой отец приобретет его почти даром. Я попросил предупредить меня, — Рафа опять зашептал, — и как только он подаст мне знак, я сразу начну действовать. Немного припугну жильцов, ты меня понял?
— И все-таки, что еще сказал тебе мой отец?
— Ну, хорошо, я позвонил ему сегодня утром, прямо спозаранку, и… мы кое-что обсудили. Обычный разговор — ничего особенного.
— Обо мне что-нибудь спрашивал?
— Да, и я сказал, что ты в порядке.
Лисардо положил вилку в тарелку с недоеденным омлетом.
— Врешь, нагло врешь, Рафа. Отец ничего обо мне не спрашивал. Не вешай мне лапшу на уши.
— Он взбешен, Лисардо. Ты должен его понять.
— Не омлет, а дерьмо: жесткий как подошва, мать их за ногу.
Лисардо громко позвал официанта и, выразив свое неудовольствие по поводу остывшего омлета, приказал разогреть его в микроволновой печи и принести кетчуп.
Потом залпом допил кофе.
— Он отстегнул тебе бабок?
— Еще нет… Всему свое время: вот когда купит здание, тогда и поговорим о деньгах. В нем можно сделать изумительные квартиры. Мне так кажется.
— Но ведь он тебе заплатит, да или нет?
— Разумеется, как всегда.
— А ты не можешь дать мне немного сейчас?
— Ты в своем уме? Я тебе что, Армия спасения? Даже думать забудь!
— Ладно, ладно. Не расходись.
Пепе, распорядитель зала, поставил перед Лисардо тарелку с подогретым омлетом, и тот, обильно сдобрив недоеденные куски томатным соусом, стал жадно запихивать их в рот.
— Какой же ты неблагодарный! Здесь распоряжаюсь я и могу в любой момент послать тебя куда подальше. Запомнил? Ты не золушка, а я не твоя крестная мать и тем более не фея.
— Нет, ты просто принимаешь меня за мудака. Я могу быть кем угодно, только не мудаком, понял? Ты уже давно приставлен ко мне сторожем, именно за это тебе и платит мой папаша, я в курсе.
— А вот пошлю тебя к чертям собачьим, тогда посмотрим. Прямо сейчас пошлю.
— Извини, извини, друг. Проклятье, и почему сегодня все такие обидчивые?
— Ладно, забудем. Что с тобой случилось? Опять на мели?
Лисардо пожал плечами.
— Это я так, к слову.
Лисардо отправил в рот остатки омлета и протянул руку.
— Дай мне семь кусков, потом скажешь отцу, чтобы он их тебе вернул, в счет комиссионных. Вы же получаете комиссионные за посредничество? Я тоже хочу получить свои.
Полицейский вздохнул, сунул руку в карман и вынул сначала пятитысячную купюру, потом еще две по тысяче. Лисардо спрятал деньги в куртку.
Он немного подумал и посоветовал:
— Почему бы тебе сейчас не подняться к девчонкам и не поговорить с ними? Ты их легко расколешь. У тебя есть при себе наркота?
Рафа опять вздохнул.
— Не учи ученого! Продолжение знаешь?
Глава 25
— У нас уже набралось довольно клиентов, Паскуаль, — важные шишки. Есть кое-кто из Ассоциации управляющих казино, Медицинской коллегии и эти ребята из Маласаньи… не считая Аюнтамьенто Марбельи, которое тоже проявляет к нашему агентству интерес, я бы сказал, огромный интерес… Оценил ситуацию? Надо немедленно приступать к работе, безотлагательно. Да, а как путеводитель по ночному Мадриду, продвигается?
— Почти закончен. Не хватает нескольких внеплановых интервью — и готово. Кстати, Эмма сообщила мне, что Антонио удалось-таки заполучить Сепульведу.
— Прекрасно. Поместим его интервью на титульном листе. Но этого недостаточно. Надо развернуть рекламную кампанию в прессе и на телевидении. Путеводитель сам по себе ничего не стоит. Самое главное, изменить мнение людей о Центральном округе. Мы должны преподнести Маласанью как чистый, здоровый район, где царит, с одной стороны, атмосфера веселья и беззаботности, а с другой, — надежности. Прежде всего надежности. Нельзя забывать, кампанию оплачивает Ассоциация коммерсантов Маласаньи.
— И член Городского совета.
— Да, и член Городского совета.
— Я тут пораскинул умом, Херман, и обнаружил одно незначительное обстоятельство. Представь себе на минутку: вдруг кто-нибудь в издательстве узнает, что я замешан в делах Агентства имиджмейкеров. Тут такое поднимется! Я тебе сейчас объясню: первым делом соберется Административный совет, и меня уволят, несмотря на мой директорский статус. В конечном счете я лишь один из служащих, и у меня, как у всех, имеются враги в совете. Разумнее оставаться в тени, ты не находишь? И чтобы мое имя не фигурировало в штате. Можно оформиться частным лицом и подписать соответствующий контракт. Я буду чем-то вроде советника при Агентстве ИМАКО. Таким образом, будет соблюден декорум.
— Нет, так не пойдет.
— Почему?
— Потому что ты идешь на попятную, и мне твое поведение не по нутру.
— Я лишь хочу сохранить пост директора издательства.
Херман Риполь пожал плечами.
— Ну, если ты так настаиваешь… Но имей в виду, твои гонорары значительно снизятся.
— Не вижу причины.
— Рассуди сам, Паскуаль. У тебя есть имя, репутация. Ты пользуешься уважением как журналист, как директор издательства. У тебя имидж человека демократических убеждений, честного, боевитого сотрудника… Ты сражался против франкизма и имеешь влияние на средства массовой информации… В силу названных причин наше агентство очень в тебе нуждается — одно лишь упоминание твоего имени привлечет к нам новых клиентов… Но если оно не появится в списке сотрудников, то есть останется, как ты говоришь, в тени, — твое участие в деле лишится всякого смысла. Думаю, я тебя убедил. Разве нет?
— Дай мне подумать.
— У тебя было достаточно времени. Скоро у нас встреча с американцами, нашими будущими партнерами. Ты, Паскуаль Сантос, в прошлом первый Генеральный директор нового демократического телевидения, блестящий журналист, в настоящем времени директор одного из филиалов большого Издательского дома… Ну как, впечатляет? Твои сомнения просто смехотворны.
— Я лишь сказал, что подумаю.
