Арсений Несмелов - Литературное наследие
СОЛДАТСКАЯ ПЕСНЯ
Шла на позицию рота солдат,
Аэропланы над нею парят.Бомбу один из них метко кидалИ в середину отряда попал.
Недалеко же ты, рота, ушла —Вся до единого тут полегла!Полголовы потерял капитан,Мертв барабанщик, но цел барабан.
Встал капитан — окровавленный встал! —И барабанщику встать приказал.Поднял командою, точно в бою,Мертвый он мертвую роту свою!
И через поля кровавую топьПод барабана зловещую дробьТронулась рота в неведомый край,Где обещают священники рай.
Строго, примерно равненье рядов…Тот без руки, а другой — безголов,А для безногих и многих иныхРужья скрестили товарищи их.
Долго до рая, пожалуй, идти —Нет на двухверстке такого пути;Впрочем, без карты известен маршрут, —Тысячи воинов к раю бредут!
Скачут верхами, на танках гремят,Аэропланы туда же летят,И салютует мертвец мертвецу,Лихо эфес поднимая к лицу.
Вот и чертоги, что строились встарь,Вот у ворот и согбенный ключарь.Старцы-подвижники, посторонись, —Сабли берут офицеры подвысь.
И рапортует запекшимся ртом:«Умерли честно в труде боевом!»
ЭПИЗОД
След оставляя пенный,Резво умчалась мина.Сломанный, как игрушка,Крейсер пошел ко дну.
Выплыла на поверхностьСерая субмаринаИ рассекает гордоМаленькую волну.
Стих, успокоен глубью,Водоворот воронки.Море разжало скулыСиних глубин своих.
Грозно всплывают трупы,Жалко плывут обломки,Яростные акулыПлещутся между них.
Гибель врага лихогоСердцу всегда любезна:Нет состраданью места —Участь одна у всех!..
Радуются матросы,И на спине железнойРыбы железной этой —Шутки, гармошка, смех.
Но загудел пропеллер —Мчится стальная птица,Бомба назревшей каплейВ лапе ее висит.
Лодка ушла в пучинуИ под водой таится,Кружит над нею птица,Хищную тень следит.
Бомба гремит за бомбой;Словно киты, фонтаныАлчно они вздымают,Роют и глубь, и дно…
Ранена субмарина,И из разверстой раныРадужное всплываетМасляное пятно.
Море пустынно. ВолныХодят неспешным ходом,Чайки, свистя крылами,Стонут со всех сторон…
Кто-то светловолосыйТихо идет по водам,Траурен на зеленомБелый Его хитон.
В ЗАТОНУВШЕЙ СУБМАРИНЕ
Облик рабский, низколобыйОтрыгнет поэт, отринет:Несгибаемые душиНе снижают свой полет.Но поэтом быть попробуйВ затонувшей субмарине,Где ладонь свою удушьеНа уста твои кладет.
Где за стенкою железнойТишина подводной ночи,Где во тьме, такой бесшумной, —Ни надежд, ни слез, ни вер,Где рыданья бесполезны,Где дыханье всё короче,Где товарищ твой безумныйПоднимает револьвер.
Но прекрасно сердце наше,Человеческое сердце:Не подобие ли БогаПовторил собой Адам?В этот бред, в удушный кашель(Словно водный свод разверзся)Кто-то с ласковостью строгойСлово силы кинет нам.
И не молния ли этоИз надводных, поднебесных,Надохваченных рассудкомОзаряющих глубин, —Вот рождение поэта,И оно всегда чудесно,И под солнцем, и во мракеЗатонувших субмарин.
В ЭТОТ ДЕНЬ
В этот день встревоженный сановникК телефону часто подходил,В этот день испуганно, неровноТелефон к сановнику звонил.
В этот день, в его мятежном шуме,Было много гнева и тоски,В этот день маршировали к ДумеПервые восставшие полки!
В этот день машины броневыеПоползли по улицам пустым,В этот день… одни городовыеС чердаков вступились за режим!
В этот день страна себя ломала,Не взглянув на то, что впереди,В этот день царица прижималаРуки к холодеющей груди.
В этот день в посольствах шифровалиПервой сводки беглые кроки,В этот день отменно ликовалиЯвные и тайные враги.
В этот день… Довольно, Бога ради!Знаем, знаем — надломилась ось:В этот день в отпавшем ПетроградеМощного героя не нашлось.
Этот день возник, кроваво вспенен,Этим днем начался русский гон, —В этот день садился где-то ЛенинВ свой запломбированный вагон.
Вопрошает совесть, как священник,Обличает Мученика тень…Неужели, Боже, нет прощеньяНам за этот сумасшедший день!
ЦАРЕУБИЙЦЫ
Мы теперь панихиды правим,С пышной щедростью ладан жжем,Рядом с образом лики ставим,На поминки Царя идем.
Бережем мы к убийцам злобу,Чтобы собственный грех загас,Но заслали Царя в трущобуНе при всех ли, увы, при нас?
Сколько было убийц? Двенадцать,Восемнадцать иль тридцать пять?Как же это могло так статься —Государя не отстоять?
Только горсточка этот ворог,Как пыльцу бы его смело:Верноподданными — сто сорокМиллионов себя звало.
Много лжи в нашем плаче позднем,Лицемернейшей болтовни,Не за всех ли отраву возлилНекий яд, отравлявший дни.
И один ли, одно ли имя —Жертва страшных нетопырей?Нет, давно мы ночами злымиУбивали своих Царей.
И над всеми легло проклятье,Всем нам давит тревога грудь:Замыкаешь ли, дом Ипатьев,Некий давний кровавый путь!
КОГО ВИНИТЬ
Камер-юнкер. Сочинитель.Слог весьма живой.Гениален? «Извините!» —Фыркнет Полевой.
И за ним Фаддей БулгаринРазожмет уста:«Гениален? Он бездарен,Даже скучен стал!»
Каждый хлыщ, тупица явныйПоучать готов,А Наталья Николавна —Что ей до стихов?
Напряженно сердцем замер,Уловив слова:«Наградили!.. Пушкин — камер.Юнкер в тридцать два!»
И глядел, с любым балбесомРовен в том углу,Как Наташа шла с ДантесомВ паре на балу.
Только ночь — освобожденье!Муза, слаще пой!Но исчеркает твореньеКарандаш тупой.
И от горькой чаши этойБегство: пистолет.И великого поэтаУ России нет.
И с фельдъегерем в метелиМчится бедный гроб…Воют волки, стонут елиИ визжит сугроб.
За столетье не приснитсяСна страшнее… НоГде ж убийца, кто убийца?Ах, не всё ль равно!
БОЖИЙ ГНЕВ
Город жался к берегу домами,К морю он дворцы и храмы жал.«Убежать бы!» — пыльными устамиОн вопил, и всё ж — не убежал!
Не успел. И, воскрешая мифы,Заклубила, почернела высь, —Из степей каких-то, точно скифы,Всадники в папахах ворвались.
Богачи с надменными зобами,Неприступные, что короли,Сбросив спесь, бия о землю лбами,Сами дочерей к ним повели.
Чтобы те, перечеркнувши участь,Где крылатый царствовал божок,Стаскивали б, отвращеньем мучась,Сапожища с заскорузлых ног.
А потом, раздавлены отрядом,Брошены на липкой мостовой,Упирались бы стеклянным взглядом,Взглядом трупов в купол голубой!
А с балкона, расхлябаснув ворот,Руку положив на ятаган,Озирал раздавленный им городТридцатитрехлетний атаман…
Шевелил он рыжими усами,Вглядывался, слушал и стерег,И присевшими казались псамиПулеметы у его сапог.
Так, взращенный всяческим посевомСытых ханжеств, векового зла,Он упал на город Божьим гневом,Молнией, сжигающей дотла!
В НИЖНЕУДИНСКЕ
