Александр Клюге - Хроника чувств
— Давайте ребенка сюда. Тогда он хоть сможет присесть, — посоветовала жена домоправителя, уже готовая заняться своими делами.
Тут появилась хозяйка дома, она обняла ребенка, подхватив его вверх; потом она опустила его и поспешила к рабочим, распаковывавшим мебель.
Попечительница огляделась в кухне, нашла подходящую посудину и сварила в ней кашу, накормила ребенка, подождала, сидя рядом с ним, пока он уснет. Хозяйка прошла мимо, дала ей пятьдесят марок одной бумажкой и сказала:
— Очень мило с вашей стороны. Теперь вы можете оставить малыша. Фройляйн Эльза займется им потом.
— Какая комната отведена ребенку?
— Детская наверху справа, на четвертом этаже.
Попечительница осмотрела комнату. В ней не было подходящего для кровати угла; новая, только что купленная кровать стояла у батареи отопления, рядом с двумя окнами. Тут он не заснет, подумала попечительница, которая знала, что ребенок спал тяжело, засыпал только в прохладном помещении, а ночью реагировал на сквозняки. Кроме того, рано утром в комнате не должно было быть слишком светло, ребенок спал только в углах, ему было нужно нечто вроде пещеры. Но два окна скорее напоминали прерию. В углы по бокам от окон кровать не помещалась, в других углах уже стояли шкаф и комод. В этой комнате надо бы все переставить, чтобы подходило ребенку, сказала попечительница, да и кровать эта не годится, а та, что надо, есть внизу, она привезла на машине.
— Может быть, вы немножко преувеличиваете? — ответила хозяйка дома, когда попечительница начала высказывать свои соображения. Однако ее соображениями о детской комнате дело отнюдь не исчерпывалось, о чем она и собиралась поведать. Дом устроен на технократический манер, в нем нет места детям. Горничная и жена домоправителя заметили отрицательное отношение хозяйки к попечительнице и переняли его. Попечительница, по их мнению, была привередливой, а ребенок — избалованным.
Попечительница разозлилась. Она понимала, поскольку ее права истекали в этот день, слабость своего положения, как, впрочем, и положения ребенка, она начала искать возможность ответного удара. Она скомкала в руке свои записки. Пока что она решила ждать, не отпуская ребенка.
— Вы все еще здесь? — удивилась хозяйка, пролетая мимо.
— Да! — выкрикнула попечительница ей вослед. — И ребенок. Сидим вот и ждем.
Она не могла решиться оставить этим людям ребенка, который после ее шестимесячных трудов находился в отличном состоянии, оставить, словно это была какая-нибудь коробка, среди нагроможденной мебели, ведь она не была уверена, что они обратят внимание на надписи: «Не кантовать!», «Осторожно, стекло!».
Хозяйка дома, обычно занимавшаяся по поручению своего мужа, крупного металлопромышленника, приемом гостей, уже находила поведение этой персоны нахальным. Попечительнице, похоже, было мало пятидесяти марок и сердечной благодарности. И хозяйка еще раз остановилась перед ней, хотела еще раз подхватить ребенка на руки, прижать его к груди.
— Да оставьте ребенка в покое, так ему лучше, — сказала нахалка. — Посмотрите сначала, хочет ли он, чтобы вы его поднимали, или нагнитесь, если хотите посмотреть ему в лицо.
— Не вмешивайтесь не в свое дело.
— Что я еще хотела сказать: если вы по вечерам будете на четверть часа приходить к ребенку и читать ему что-нибудь, то со временем, когда он к вам привыкнет, можете сократить время до трех минут.
— С чего это вы решили, что я буду следовать вашим предписаниям?
— Может быть, у вас уже есть опыт?
— Нет, — была вынуждена признаться хозяйка и нетерпеливо добавила: — Фройляйн Эльза может посидеть с ним перед сном. Я скажу ей.
— Тогда мне надо рассказать все это не вам, а Эльзе. Не могли бы вы предоставить ее в мое распоряжение на час, чтобы я ей все объяснила?
Этим хозяйка заниматься вовсе не собиралась, потому что тогда пришлось бы сначала разыскать фройляйн Эльзу. Ей было некогда. Она подозвала жену домоправителя:
— Возьмите ребенка и отведите его наверх. Пусть поспит пару часов. А мы пока разберемся с вещами.
Грузчики втаскивали в дом шкафы и ящики. Но попечительница не отдавала ребенка, обеспокоенного сварливыми нотками, звучавшими в репликах женщин. Хозяйка замерла в нерешительности. Она опасалась доводить ситуацию до предела, что было чревато дискуссией о юридических отношениях, которые обеспечивали ее авторитет. Не могла же она звать на помощь грузчиков, чтобы воспользоваться своими правами на ребенка.
Попечительница тоже понимала, что попытка диалога могла увязнуть в вопросах принципа. Она не собиралась читать лекций о том, как строить отношения с детьми, ей надо было сообщить нечто в интересах вот этого единственного ребенка.
— Может быть, мы могли бы поговорить спокойно за чашкой чая? — спросила она.
Предложение явно не подходило для дома, где еще ничего не стояло на месте.
— Оставьте ребенка и игрушки здесь, — решила хозяйка. — Грузчики снимут кровать с машины и поднимут ее наверх. Приходите завтра, и мы все обсудим.
Попечительница, предпочитавшая формулировать предложения сама, испытывала недоверие. Хоть ей и говорили, что она не умеет слушать, но на самом деле она слышала обертоны речи. Она хочет от меня отделаться, подумала попечительница, а завтра меня даже не примут. Поведение женщины, которая старалась отделаться от нее, чтобы заняться расстановкой мебели, было оскорблением проделанной попечительницей работы с ребенком.
— Вас послушать, так ребенок ипохондрик какой-то, — сказала хозяйка. — Судя по всему, что я знаю от своей покойной сестры, это не так. Ребенок вполне здоров. Ни к чему делать из него неженку. А что он ест — мы разберемся.
— Ему будет у нас хорошо, — поспешила добавить жена домоправителя. Она хотела угодить хозяйке.
— Не надо подхалимничать, — набросилась на нее попечительница.
— Ладно, — сказала хозяйка, — тогда поговорим сейчас.
Попечительница разгладила скомканные листки и начала:
— «Утром поднять сразу, как только он проснется, иначе он наделает в постель, обтереть лицо холодным влажным полотенцем, если он хватает полотенце, чтобы сделать это самому, значит, он проснулся…»
— Так он уже проснулся, — возразила хозяйка, — вы ведь до того сказали: «поднять сразу, как только он проснется».
— Да, но еще не совсем. Он еще не понимает, что ему говорят, в полусне, и так будет, пока он не освежится. Вы можете ощупать его, он еще совсем тепленький со сна. Если его так оставить, он снова ляжет и наделает в постель, если вы не уследите. Он и у кровати уляжется, если вы отвлечетесь, например пойдете открывать дверь, тогда вы обнаружите его лежащим на коврике, и он уже наделал лужу.
— И вы собираетесь так вот рассказывать про весь день? У меня нет на это времени.
— Я уже перехожу к играм.
— Не сегодня, завтра.
— Или вот обед. Надо следить…
— Вы не очень-то внимательны, — заявила хозяйка, — вы должны были бы заметить, что мы заняты переездом.
Поодаль стояли грузчики. Им надо было кое-что спросить. Тут как раз вошла фройляйн Эльза.
— Выслушайте-ка эту даму, что она скажет, — остановила ее хозяйка.
— Что, простите? — спросила Эльза.
— Я полагаю, вы будете заниматься ребенком? — ответила попечительница вместо ускользнувшей хозяйки.
— Еще не знаю. Обязанности между мной и второй горничной еще не распределены.
— Но я поняла хозяйку именно так.
— Определенно мне этого еще не сказали.
— Так я могу объяснить вам, как обходиться с ребенком?
— Я и сама знаю.
— Вы не знаете этого, потому что не изучили ребенка.
— Мне не надо ничего изучать, чтобы разобраться с ребенком, — ответила Эльза.
Попечительница хотела возразить: вы заблуждаетесь самым ужасным образом, однако основным ее желанием было сообщить в интересах ребенка то, что она о нем знала, и потому ей пришлось отказаться от выяснения отношений. Она попыталась разрядить ситуацию.
— Послушайте, вот здесь несколько записок, а вот эту зверюшку надо дать ему на ночь в постель. Кровать, она там на багажнике машины, нужно поставить в правый угол детской комнаты, а отопление на ночь отключить. Он любит, когда руки лежат поверх одеяла, а пока он засыпает, надо посидеть с ним пару минут. Лучше всего, если вы почитаете ему какую-нибудь историю из этой книги. Если он будет хватать книгу, дайте ее ему, а то он разозлится.
— Я все это так сразу не запомню, — ответила Эльза.
— Здесь все написано.
