Александр Клюге - Хроника чувств

Благодаря страстной увлеченности тогдашнего главного редактора «Берлинер цайтунг» молодая журналистка из отдела местной хроники получила возможность брать интервью для отдела культуры. Хайнера Мюллера она застала в столовой театра «Берлинер ансамбль».

Журналистка: Ваши тексты порой достаточно тяжелы для понимания. Однако вы всегда пророчите горький конец.

Мюллер: Для этого не надо быть пророком.

Журналистка: Что это за сцена, которую Боб Уилсон сочинил, опираясь всего на четыре слова вашего текста, и которая открывает его цикл о Гильгамеше, растянувшийся уже на три вечера по шесть часов?

Мюллер: И все еще требует продолжения.

Журналистка: Что это за сцена?

Мюллер: Вы имеете в виду «Резню на праздник примирения»?

Журналистка: Варвары появляются под стенами города. Так об этом написано. В качестве залога мира варварам отдают принцессу. Ее приносят в жертву.

Мюллер: Это Ифигения, это Медея, это младшая дочь короля Лира, это Офелия, это Бухарин, которого расстреливают ради внутрипартийного мира. Этот ряд можно продолжать до бесконечности. По каждому из случаев можно написать драму. Можно бы затеять спор, идет ли речь о «мрачных временах древности» или о современности.

Журналистка: Откуда вы взяли этот сюжет?

Мюллер: Ночью, прежде чем сесть писать этот текст, я читал книги.

Журналистка: Как возникает такой текст?

Мюллер: Надо постучать по клавишам пишущей машинки.

Мюллер передал свой фрагмент о Гильгамеше, еще прежде его публикации, переводчице с французского Марите Беренс, входившей в команду Боба Уилсона. Ей предстояло выработать предложения относительно того, как можно было бы разбить текст на сцены. Марита соединяла достижения структуралистов с социологическими ухищрениями Лумана и присущим ей самой здравым рассудком (свойственным уроженкам Мекленбурга). Она предложила Уилсону пять сценических блоков: 1) Гильгамеш-колосс. Строительство башни; 2) убийство генерала Кассима; 3) веселые сцены с матушкой-гусыней. Детские песенки как утешение; 4) резня на праздник примирения. Вариации на тему вагнеровских «Сумерек богов»; 5) кухонная подготовка международной конференции, посвященной понятию ЗУБОВ ДРАКОНА[44].

Зубы дракона, пишет Марита Беренс в наброске к программке спектакля, это название неизвестных нам частиц, высеянных в ранней древности на территории позднейших Фив, из них, согласно преданию, возникли люди. Рассказывают также, что в этих частицах было заложено эмоциональное противоречие, а потому они всегда приносят несчастье и в то же время являются зерном прогресса. Этот диссонанс не подлежит искуплению. В то же время с утверждением Мюллера, будто в междуречье Евфрата и Тигра наблюдается скопление алогичных разрывов времени, Марита Беренс не согласна. Раны, утверждает она, логике не подвластны.

Заметку с этой фразой Марита Беренс передала Хайнеру Мюллеру. У того нет времени. Он должен прочесть доклад в комитете по культуре городского собрания Берлина, затем сразу же в клинику. Заметка Мариты Беренс тронула его. Двадцать минут он ощущает структуру (гораздо меньше образ, сцены или слова), которая могла бы быть воплощена Бобом Уилсоном на сцене и, словно экскаватор в карьере, поднять на поверхность субстанцию, утраченную за 6 тысяч лет до Рождества Христова. Чтобы увидеть ее, а не отправить на очистку.

Чем дольше Марита Беренс работала на мрачные сценические действа Боба Уилсона и чем глубже проникала во фрагмент Хайнера Мюллера, тем больше в ней зрел мятеж. Заключенное в глубокой древности роковое событие (или неудача) недоказуемо, считала она. Догматично оспаривать это, и утверждать — тоже не менее догматично. Быть может, рок не сработал в полную силу.

Она предложила следующую трактовку событий.

Выданная варварам принцесса едва может объясниться со своими новыми властителями. Их нравы приводят ее в ужас. Она вынуждена наблюдать, как неудавшееся празднество примирения заканчивается убийством ее родителей и братьев, — и уже это событие происходило словно под знаком неизбежного повторения, и потому следует предположить, что ему предшествовали в более раннее время свои убийства и неудачные попытки примирения. Принцесса была удивлена тем, что ей доверили воспитание детей. Из этого она сделала вывод, что чужаки не понимали, что происходит в ее сердце, и все еще считали ее добродушной, а все только потому, что она никак не выражала своих чувств. Это, в свою очередь, произвело на нее впечатление.

Марита Беренс предложила Хайнеру Мюллеру этот вариант, своего рода крошечную искорку надежды, что кто-нибудь вырвется из череды неизбежных обстоятельств.

Беренс: Вы даете в своем тексте слишком индивидуальный взгляд на ЦЕПЬ НАСИЛИЯ.

Мюллер: Почему это?

Беренс: Предположим, дети и внуки забудут о том, что им наказывала мать. А тех, кто о завещанном помнит, найдут и уничтожат. Допустим, двенадцать процентов духов мщения все же будет. Из них одиннадцать и девять десятых процента погибнут, не оставят потомства, окажутся забывчивыми, или у них не хватит сил на мщение.

Мюллер: Ни один отдельный человек не является духом мщения.

Беренс: Вы так считаете?

Мюллер: Надо с легким сердцем рассказывать самые ужасные истории. А вы думали, почему бы не рассказывать с тяжелым сердцем веселые истории?

После того как родилась его дочь и ГДР перестала существовать, Хайнер Мюллер был готов допускать исключения. Не ясно, шел ли он на уступку или действительно видел такие исключения[45].

В своем докладе на тему ПОЭТИЧЕСКОЕ ПРОРОЧЕСТВО, ГИЛЬГАМЕШ, СЦЕНИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ, прочтенном в университете им. Гумбольдта в Берлине, Марита Беренс использовала в качестве исходной точки тот факт, что классовая борьба полов длится не 500 лет (как представленная Марксом борьба пролетариата), а 9000 лет. Надо направить силу воображения ВДОЛЬ ЭТОЙ ИСКОННОЙ ЛИНИИ ПРОТИВОСТОЯНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РОДА. С точки зрения женского движения именно ЗУБЫ ДРАКОНА, то есть подготовленные жрецами воспитательницы, которых в конце концов выдают подошедшим к стенам города захватчикам, и воспитали все последующие поколения этой касты завоевателей. Это обстоятельство, полагает Марита Беренс, повторится в порядке предвосхищающей каузальности, когда души проданных в рабство африканок во время третьего обращения душ, то есть не ранее 2130 года, вновь появятся на Марсе или на станциях, находящихся на орбите Плутона. Это будет происходить столь же жестоко, как и убийство иракского короля генералом Кассимом и последующее убийство этого чрезвычайно честолюбивого офицера Саддамом Хусейном. Защита диссертации Мариты Беренс, посвященной этому предмету, встретилась с трудностями, поскольку тема ее носит междисциплинарный характер и непривычна для филологов. Помочь этому можно, если перевести весь текст на французский, а затем, с помощью издательства Мерве, перевести его обратно на немецкий язык.

Обмен, прибыльный для всех участников

Псевдо-Плутарх (Параллельные жизнеописания — Plutarchus 30, р. 312е) описывает, как армия сардов осадила Смирну, и в конце концов жители ее утратили надежду на успешное сопротивление. Сарды пообещали прекратить осаду, если горожане выдадут им женщин. Те уже были готовы уступить, однако рабыня Вилларха, Андрика, предложила прибегнуть к хитрости. Уже давно рабыни мечтали о возможности поменяться местами с госпожами. И вот от имени всех рабынь Смирны Андрика предложила одеть рабынь как свободных женщин и предложить вниманию сардов.

Обмен оказался прибыльным для всех участников, поскольку и сардам — по сути они были обмануты — настоящие госпожи были бы не в радость, потому что расселись бы на кораблях унылыми клушами.

История, построенная на каменном основании

Хартмут Лёрке из окружной библиотеки Ревеля выступил в журнале «Геологише рундшау» с критикой того обстоятельства, что утверждение новых наций происходит путем ссылки на язык, культуру и генеалогию. На Кавказе, пишет он, если следовать этим неудачным критериям, пущенным в обиход президентом США Вильсоном в 1918 году, возникло бы 186 различных наций, находящихся друг с другом в кровавой вражде. Для них пришлось бы создать отдельную ООН, едко замечает Лёрке. Однако сразу же обнаружилось бы, что каждый из этих народов, так же как на Балканах, после образования начал бы крошиться на дальнейшие различные кланы и народности, которые, в свою очередь, стали бы претендовать на непосредственное представительство в международном сообществе. Учитывая, таким образом, что национальность представляет собой сомнительный признак для проведения границ, следует принять во внимание, пишет далее Лёрке, что человек по своей вещественной основе более чем на 30 % состоит из кремния, то есть из камня, или, выражаясь популярно-религиозным языком, «из праха земного». Его интеллектуальные средства размножения, электронные чипы, и вовсе делаются на кремниевой основе, а потому соотнесение с каменной частью литосферы, поверх которой селятся люди, представляет собой правильный ход при установлении границ.