Катрин Пулэн - Лили и море

— Ну, идем же.

Я медленно иду. Я беру его за руку, чтобы перейти улицу. Он позволяет вести себя, как заспанный ребенок. Мы идем вдоль набережной. Я продолжаю держать его за руку. Скоро солнце исчезнет за горами. Чайки пролетают, насмехаясь над нами. Очень высоко в небе два орла крутятся вокруг своей оси, не обращая на нас никакого внимания. И только мы тащимся по асфальту. Поравнялись с белой деревянной скамейкой, он хочет сесть.

— Погреем лавочку и опять пойдем… — говорит он.

Он садится лицом к флотилии, закуривает сигарету.

— Дай мне сигарету, пожалуйста, мне очень надо.

Он открывает удивленный глаз, как если бы вдруг обнаружил мое присутствие.

— Тогда ты меня поцелуешь.

— Нет.

— Да.

Я колеблюсь какое-то мгновенье и быстро прислоняю свои губы к его губам.

— Это уже лучше.

Я целую его еще раз. Он придерживает мою голову своей тяжелой рукой и целует меня… Его рот имеет вкус виски и табака. Я отклоняюсь. Он садится на скамейку и закрывает глаза. Я не осмеливаюсь снова попросить сигарету. Там, на светлой воде порта виднеется мощный черный корпус «Мятежного», оттененный желтой полосой. Нас будут ждать на борту.

Джуд открывает глаза и пытается подняться.

— Идем в мотель, — тихо говорит он.

Я смотрю на него, на его веки, закрывающиеся против его воли, на голову, сонно покачивающуюся на груди.

— Нужно возвращаться на корабль, Джуд, скоро отплываем.

— Идем в мотель, — повторяет он медленно и монотонно.

Мне кажется, что он не слышит меня.

— Делай что хочешь, а я возвращаюсь на «Мятежный».

— Подожди… Сначала скажи мне… ты женщина?

Я вздрагиваю, какое-то время смотрю на него, не понимая.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом? Я не похожа на мужчину. У меня нет волос на лице, нет мускулов, как у вас. Другие мужчины никогда мне не говорили такое, зная, что я действительно женщина. И потом, у меня слабый голос. Никто меня не слышит.

— Ну, не знаю. Неизвестно даже, есть ли у тебя груди. Во всяком случае я их никогда не видел. Вполне возможно, что ты очень молодой парень.

Я смотрю на небо, на грязный берег, заваленный мятыми банками из-под пива, на двадцать шесть унций, валяющихся прямо возле нас.

— Ответь мне, ты правда женщина?

— Думаю, что да, — шепчу я. — Во всяком случае в моем паспорте написано: пол — женский.

— Идем в мотель, чтобы я удостоверился в этом.

— Делай что хочешь, Джуд, а я иду на «Мятежный».

— Можно было бы сначала пойти в мотель, а затем на корабль.

— Я устала. Мы опаздываем. Попозже.

— Подожди, я иду с тобой, — он еле ворочает языком, — пойдем на корабль, ты ляжешь на мою кушетку, а я лягу на тебя.

Я поднимаюсь, делаю несколько шагов, оборачиваюсь и беру его за руку.

— Ну же, идем, и так слишком поздно, у нас могут быть неприятности…

Я не отпускала его руку, пока мы не добрались до палубы. Мы спускаемся по переходному мостику очень медленными шагами, кто-то идет нам навстречу и улыбается, я остаюсь серьезной. Я отпускаю его руку, когда мы были в нескольких метрах от «Мятежного». Два парня сходят с «Арни», старой калоши, которая каждый вечер покидает порт, чтобы вернуться на заре. Джуд останавливается. Он стал как истукан на качающихся ногах, перегораживая дорогу парням. Его глаза сверкают, он с трудом выговаривает слова с невнятным рычанием:

— Эй, вы двое. Где это ваш долбаный шкипер, проклятый ребенок потаскухи, который забрал у меня «Арни», в то время как мне собирались ее доверить?

Парни смеются:

— Должен быть в городе, там, откуда ты идешь, ему дали одно поручение.

Джуд хватает свой член через тонкую хлопковую ткань своих брюк.

— Передайте ему: соси мой член!

Я поднимаюсь на корабль. В кают-компании мужчины заняты приготовлением сэндвичей. Шкипера здесь еще нет. Дэйв улыбается, когда я вхожу.

— Наконец-то ты вернулась. Не слишком пьяная? А где Джуд?

Я показываю в направлении палубы:

— Полагаю, что он не должен слишком задержаться.

Послышался глухой шум, идущий с палубы, ругательства, звук катящегося ведра.

— Должно быть, это он.

Его нашли в бессознательном состоянии, развалившегося между камбузом и кучей ведер. Дэйв потряс его:

— Эй, старина, просыпайся, потом отоспишься. Сегодня вечером разгружаемся.

— Может, тебе дать кофе? Ты хочешь кофе? — кричу я.

Он открыл глаза, кажется, утвердительно махнул головой.

Я метнулась в кают-компанию подогреть кофе в микроволновке. Возвращаюсь на палубу с дымящейся чашкой кофе.

— Просыпайся, — кричит Дэйв, — тебе надо это выпить и пошевелить задом, пока не пришел шкипер!

Джуд снова закрыл глаза, не было никаких средств вывести его из полукоматозного сна.

Появляется Йан. Я повернулась, держа в руках чашку, не зная, что же, собственно, с ней делать.

— Он упал… — говорит Дэйв.

Мы молчим. Высокий худой парень побледнел и на какое-то время тоже онемел. Его лонглайнер, человек, которому он доверял, когда речь шла о работе, разбился на палубе. Джуд открывает глаза. Его помутившийся взгляд проясняется, его зрачки расширяются от прокатившейся в них волны ужаса. Он пытается выпрямиться, их взгляды прикованы друг к другу, Джуд испытывает ужас и стыд, второй же испытывает огромное замешательство. В другое время Йан, возможно, похлопал бы его по плечу, но в настоящий момент он должен быть шкипером. Он заорал — не убедительно — и отправил его проспаться. Джуд поднимается. Втянув голову в плечи, округлив спину, пошатываясь, он с трудом идет в каюту.

Йан поворачивается ко мне, печально улыбаясь.

— Ты видишь, что делает алкоголь, — говорит он мне. — Но в конечном итоге хорошо развеялись, нет?

Йан поднялся в рулевую рубку, не говоря ни слова, сел лицом к порту. Мы подождали два часа. Джуд по-прежнему спал.

Тогда он взял командование на себя. Снимаемся с якоря. Полночь, мы покидаем рейд. Ни Дэйв, ни Саймон не смогли разбудить Джуда. Джои был пьян, но держался на ногах. Дэйв посмотрел на меня и на Саймона:

— Извините, ребята, нужна ваша помощь… Вы сейчас спуститесь в трюм и будете передавать нам палтус один за другим, потому что люк слишком узкий, чтобы подать в трюм заводскую грузовую сеть. А мы с Джои займемся остальным на палубе.

Было холодно. Пришвартовались к деревянному столбу. Здесь мы были единственным кораблем — должно быть, мы стали на разгрузку последними. Шкипер поднялся на пирс. Мы натягиваем непромокаемые плащи и покидаем палубу. Мы с Саймоном прыгнули в трюм. Лед растаял. Мы шлепаем по грязи и скользим по рыбе в окрашенной кровью холодной воде, заполнившей наши сапоги. Когда я чихнула, ребро напомнило мне о себе. Я посмотрела на Саймона, на эти тонны рыбы, которые мы должны будем вынести в руках. Ему тоже стало не по себе. В конечном итоге мы улыбнулись друг другу. Другой работы не было.

Рабочий завода опустил из дока квадратную клеть в мелкую ячейку, Дэйв и Джои установили ее на палубе. Мы подаем черную треску, а они бросают ее в клеть. Когда набирается достаточно внушительная куча, парни крепят клеть за углы к крюку подъемно-поворотного механизма и отходят в сторону, а груз поднимается вверх, к месту разгрузки и взвешивания. После черной трески наступает очередь простой трески, затем идут морские окуни — бедные идиотские рыбешки с выпученными глазами. Их языки так и не уменьшились, несмотря на долгое пребывание в трюме.

Короткая пауза. Джои протянул каждому из нас сигареты, которые он только что раскурил. Пытаясь взять одну, я поскользнулась на палтусах и грохнулась во весь свой рост. Немного посмеялись. Я уж и не знала, плакать мне или смеяться. Да и какая разница! Дэйв передал нам кока-колу, сладкую и ледяную. Поговорив с рабочими, Дэйв нахмурил лоб и сказал:

— Плохие новости.

— Что случилось? — спросил Саймон.

— Имеется нарушение, это точно. Квота на вылов черной трески не более четырех процентов от общего улова палтуса. Тысяча двести восемьдесят фунтов трески. Проблема в том, что у нас девятнадцать тысяч фунтов палтуса, нам светит штраф…

— И что тогда? — спросил Саймон.

— Тогда, возможно, денег, которые ты получишь, не хватит даже на то, чтобы напиться в баре «У Тони»… Послушайте, если у нас больше, чем надо, палтуса, мы можем просто его выбросить. За испорченного палтуса нас точно не накажут. Так что, ребята, смелее втыкаем крюк рыбинам в спину и голову. Все ясно?

Вода проникала под наши непромокаемые плащи. Текла по рукам, начиная от запястий и заканчивая подмышками. Мы промокли до последней нитки. Мы протыкали огромных рыбин. Нам приходилось выгибаться, довольно часто поскальзываясь, чтобы освободить ноги из-под движущейся кучи. Дэйв и Джои нависали над нами, чтобы поймать крюком и поднять палтуса на палубу.