Елена Муравьева - Глупости зрелого возраста
Трагедия превращалась в фарс. Ира тоже была одета в костюм. Правда, мятый и с огромным жирным пятном на юбке. К сожалению, дамские костюмы мало приспособлены к тому, чтобы в них спали и поливали жирным соусом.
— Почему, вы не ушли? — Разбор полетов начался с главного.
Ира хотела возмутиться, но как женщина умная и опытная, вовремя сообразила: Рубаняк не помнит, что вытворял вчера вечером.
— Всеволод Петрович, — она старалась говорить, как можно более мягким тоном, — вы заперли входную дверь, а ключ выбросили в окно.
— Да?
Если бы затяжная пауза смогла воскресить полную картину возвращения Севы домой, он бы сгорел со стыда. Водитель такси занес почти бесчувственное тело директора на плечах и сбросил на диван, на котором сейчас лежала Ира. Уйди она тогда вместе с таксистом, жуткой ночи не было бы. Но едва голова Севы коснулась потертого сукна, он заплакал, горько, со всхлипом, как маленький несчастный ребенок. Потом жалобно попросил воды. Таксист, полагая, что дама сама разберется с пьяным партнером, удалился, не забыв выпросить надбавку к договоренным ста баксам.
— Супруг-то ваш, тяжелый. Пьяные они всегда весят много. Надо бы добавить, вдруг завтра спина заболит… — Ира выгребла из кошелька оставшиеся деньги, закрыла за мужчиной входную дверь, принесла Рубаняку воды и даже, о непомерное благородство, помогла напиться. Животворная влага и родные стены сотворили чудо. Директор немного пришел в себя.
Лучше бы он этого не делал.
— Что, стерва, — неожиданно произнес и хитро, почти осмысленно улыбнулся, — не по зубам тебе Сева Рубаняк?
Не желая ввязываться в перепалку, Ирина, с тяжким вздохом направилась в прихожую. Она свой долг выполнила. Не бросила директора на произвол судьбы, отвезла домой, уложила на диван. А вот выслушивать бредни не станет. С какой стати?!
С такой!
— Что, правда глаза колет? — заорал Сева и бросился в коридор. Не особо церемонясь, он отшвырнул Иру к стене и, как Александр Матросов амбразуру, закрыл собой входную дверь.
— Выпустите меня немедленно! — приказ не только не подействовал, но и вряд ли был услышан.
Рубаняк дважды провернув ключ, вставленный в личину замка, с бурным энтузиазмом возвестил:
— Попалась, пташка? Никуда теперь не денешься.
Новый толчок и стена опять стремительно полетела навстречу Ире.
— Вы что рехнулись совсем?
— Я? Рехнулся? Сама дура.
Неделикатное предположение настолько обидело пьяного директора, что он перешел на «ты».
— Откройте, пожалуйста, — Ирина умоляюще сложила ладони.
— И не проси.
Опасаясь со стороны гостьи решительных действий, Сева попятился к балкону. Однако, не рассчитав сил, зацепился за край ковра и рухнул на пол. Поднялся он на удивление быстро. Не прошло и десяти минут. В продолжении которых Ира с волнением наблюдала за кулаком директора. Ключ был там.
— Сева, ну что вы творите… — жалобный тон не помог. Рубаняк категорически отрезал:
— Будет, как я сказал. — Укоризненный взгляд замер на Ирином лице. — Какая же ты все-таки сука.
— Сука, так сука, — ответила Ира, — только открой дверь.
Что сильнее: конформизм или желание гостьи покинуть его дом обидело пьяного Рубаняка неизвестно, но наказание он придумал отменное: со всего размаху швырнул ключ в форточку.
— Будешь сидеть здесь как миленьк…
Договорить фразу Сева не смог. Проглотив окончание прилагательного, он рухнул на пол и захрапел.
Ира замерла в полной растерянности. Она не верила своим глазам. Мало того, что сегодняшний вечер вылился в триста баксов и испорченный костюм, мало того, что Рубаняк напился и его, как бревно, пришлось транспортировать домой, теперь ей предстояло сидеть в чужой запертой квартире.
Проклиная все на свете, в первую очередь собственную глупость, Ира часа два возилась с замком — пыталась освободиться. Безуспешно. В полночь, остервенев от усталости и нервоного раздрызга, она смирилась, легла на диван и тот час заснула. Утро не принесло изменений. Разве что Рубаняк перебрался с пола в гостиной на кровать в спальню.
Ира заглянула в соседнюю комнату. Директор, разметавшись в белых простынях, сладко спал, подложив ладошки под щеку. Он нашел в себе силы не только подняться, добрести до кровати, но и раздеться. Ира в сердцах сплюнула. Почему этот упырь спит в своей постели, а она вынуждена ночевать на чужом диване?
…
— Почему, вы не ушли? — По иронии судьбы Сева напялил белый костюм и выглядел в нем, без проблеска мысли на помятом лице, полным идиотом.
— Всеволод Петрович, вы заперли входную дверь, а ключ выбросили в окно. — Ира, само смирение, постаралась нивелировать интонации в голосе.
— Да?
По лицу было видно: Сева не помнит ничего. И ладно, Иру сейчас больше интересовало будущее, а не прошлое.
— У вас есть запасной ключ?
— Какой запасной ключ?
— Ну, такой обыкновенный ключик. На всякий случай, если потеряется главный.
Рубаняк отрицательно покачал головой.
— Нет у меня запасного ключа. Это единственный.
И тут события прошлого вечера воскресли в директорской памяти. Лицо Севы исказила гримаса, ноги подкосились, руки взметнулись к лицу в защитном жесте.
— Боже, я что же, напился? — дрожащие губы с трудом выговаривали слова.
— Как скотина, — подтвердила Ирина. Раз у Рубаняка не было запасного ключа, не имело смысла и жалеть его. — Вы, любезный, Всеволод Петрович, нажрались, как свинья, испортили мне новый костюм и кучу нервов.
— Больше ничего? — В преддверии ответа ужас в глазах Севы стал безмерным. — Ну, я к вам не приставал?
Конечно, можно было, соврать и добить этого урода. Но Сева и так ощущал себя раздавленным. Ира снизошла к правде:
— Нет, тут вы оказались на высоте.
— А где мой портфель?
И снова Ирина явила миру свое непомерное благородство:
— Портфель ваш цел, вот он на тумбе лежит.
— А машина?
— Осталось на стоянке около кафе.
Со вздохом облегчения Севу покинули и остатки сил.
— Я сейчас, на минутку… — он побрел в спальню. Кровать скрипнула, принимая тяжелое тело, и буквально через минуту тишину квартиры наполнили рулады богатырского храпа.
— Вот, урод.
Рубаняк не вынес мук позора и дезертировал. В безопасном царстве Морфея не существовали угрызения совести, укоризненные взгляды подчиненной и ответственность за учиненное безобразие.
Ирина поднялась, прошлась по квартире, еще раз подергала входную дверь. Увы, и еще раз, увы. Ничего не изменилось. Выбраться из ловушки она по-прежнему не могла.
«Надо было вчера позвонить девчонкам или Косте, они бы нашли слесаря и вызволили бы меня…» — Ира с сомнением покачала головой. Если бы хоть одна живая душа увидела ее вчера вечером и тем паче сегодня утром, она бы умерла от позора. Есть вещи и события, о которых не надо знать даже близким людям.
А ведь начиналось все почти хорошо. Кафе, в которое привез ее Сева, оказалось очень уютным, ужин вкусным и даже беседа, после первого бокала вина, обрела мирные тона, предвещая полное согласие.
— О чем вы хотели со мной говорить? — Рубаняк был сама галантность.
— О наших отношениях.
— Разве у нас есть отношения? — Широкие директорские брови по обыкновению поползли вверх.
— Я хочу развивать проект, а вы мне мешаете.
— А-аа…Извините, но я не нанимался поддерживать ваши прожекты.
«Не нанимался» — звучало довольно двусмысленно.
— Так давайте, я вас найму.
— Что?
— Я предлагаю договор.
— То есть?
Ира облизала губы. Открывать карты не хотелось. Чертовски не хотелось произносить заготовленные слова:
— Сева, — мягкая с придыханием воркующая обволакивающая интонация должна была обозначить максимальную искренность, — Сева…Можно я буду называть вас Сева …и на ты?
— Можно. Что дальше?
— Сева, Севочка… — Для усиления эффекта Ирина дотронулась до руки Рубаняка. Кожа была гладкой и даже приятной на ощупь.
— Ира, что вам от меня надо? Не крутите! — Сева резко убрал ладонь со стола. Это было нехорошо, очень нехорошо.
— Мы же на «ты»… — от переполнявшего душу лицемерия Иру даже тошнило.
— Хватит тянуть кота за хвост. Или мы говорим начистоту, или я ухожу, — пригрозил Рубаняк. — И тогда вам придется самой расплачиваться за ужин.
— Я расплачусь, это же я вас пригласила.
Рубаняк пожал плечами. Как угодно.
— Итак?
«Была, не была…не надо…какого черта…ну зачем мне это….» — заглушая внутренний монолог, Ира решительно произнесла:
— Сева, у меня к вам предложение. Деловое или личное — вам решать. Но для начала скажите, я вам нравлюсь?
Все должно было быть не так. Прелюдия согласно плану включала: хороший ужин, вино, музыка, танцы с их ничему ни обязывающим, но приятным полуобъятием, игру взглядов. В общем, фон, на котором можно творить любые глупости. В реальности очаровывать Рубаняка приходилось «в сухую» на трезвую свою и его голову, под постоянные шпильки внутреннего комментатора и явную настороженность Севушки.
