Четан Бхагат - Ночь исполнения желаний
Он отправил его по кругу, и все мы, исключая Дядюшку-военного, выражение лица которого становилось все более покорным, затягивались по очереди. Играла веселая музыка, под нее было приятно делать большие затяжки.
Перед нашей кроватью располагались два жидкокристаллических телеэкрана, один был настроен на Эм-ти-ви, другой — на Си-эн-эн. По Эм-ти-ви показывали программу для молодежи: какая-то девица постепенно снимала с себя одежду под соответствующую мелодию. По Си-эн-эн говорили о вторжении США в Ирак. Я заметил, что Врум смотрит новости.
— Американцы просто чокнутые, — показал он на американского политика, выступавшего в поддержку войны. — Вы только посмотрите на него. Этот тип с удовольствием взорвал бы весь мир, будь у него такая возможность.
— Вряд ли. Не думаю, что они нападут на Китай, ведь им нужна дешевая рабочая сила, — громко возразила Приянка.
— В таком случае они не тронут и Гургаон, им нужны наши колл-центры, — высказалась Радхика.
— Значит, мы в безопасности, — присоединилась к девушкам Эша. — И это хорошо. Добро пожаловать в Гургаон, самое безопасное место на земле.
Девушки засмеялись, даже Дядюшка-военный улыбнулся.
— Тут нет ничего смешного. Наше правительство этого не понимает, но американцы используют нас. Целое поколение индийской молодежи обслуживает их колл-центры, — сказал Врум, и я подумал, что в один прекрасный день он может стать политиком.
Ему никто не ответил.
— Вы не согласны со мной? — спросил Врум.
— Будь добр, перестань… — начал было я, но, как обычно, тут же заткнулся.
— Хватит, Врум. Колл-центры приносят пользу не только им, но и нам, — возразила Вруму Эша. — Сам знаешь, как трудно заработать пятнадцать штук где-нибудь еще. А мы сидим в офисе с кондиционером, разговариваем по телефону, получаем зарплату и уходим домой. Так работают сотни и даже тысячи операторов. Что здесь плохого?
— Потогонное предприятие с кондиционером все равно остается потогонным. В каком-то смысле оно даже хуже других, потому что никто не видит нашего пота. Никто не видит, как разрушается наш мозг, — стоял на своем Врум.
— Почему тогда ты не уволишься? Почему продолжаешь работать на этих чертовых американцев? — поинтересовался я.
— Нужны деньги. Вот что меня там держит, — дернул плечом Врум.
— Все дело в Бакши. Ты вкалываешь на него, а винишь во всем колл-центры, — сказал я.
— Черт с ним, с Бакши, он не единственный отвратительный босс на этом свете. Всем миром правит плохой, тупой и злобный начальник. — Врум показал на экран телевизора, по которому передавали новости. — Вы только посмотрите на них, все они до смерти напуганы и готовы бомбить что придется. Мы всю ночь напролет разговариваем по телефону, а мир тем временем похрапывает во сне.
— Хватит жаловаться на ночную работу. По ночам работают доктора, служащие гостиниц, пилоты, рабочие… даже эта «стерва в дверях» и то работает ночью, — вскипела Приянка.
— Нет ничего плохого в работе ночью. И нам действительно платят хорошие деньги. Но проблема заключается в том, что при нашей работе мы не используем весь свой потенциал. Наша страна продолжает сильно отставать от Америки. Хотя мы ничем не хуже их. — Врум яростно жестикулировал перед экраном телевизора.
— И что с того? Разве у нас есть выбор? — Эша держала во рту заколку для волос. Она выполнила привычный ритуал — сначала распустила волосы, а потом снова заколола.
— Ну, для начала нам надо бы построить дороги. Электростанции, аэропорты, телефонные сети, метро. Если правительство будет действовать правильно, молодым людям в этой стране всегда найдется работа. Черт побери, ради этого я готов работать день и ночь — лишь бы мой труд помог стране построить что-нибудь существенное, внести вклад в будущее. Но правительство не верит в реальную работу, и потому его члены позволяют открывать центры сопровождения бизнес-процесса и думают, будто проявляют заботу о молодежи. Точно так же это идиотское Эм-ти-ви считает, что, показывая, как слабоумная цыпочка танцует в одном нижнем белье, оно работает на молодежь. Неужели ты действительно считаешь, что мы им небезразличны?
— Кому? — спросил я. — Правительству или Эм-ти-ви? — Я встал и попросил принести чек — в барах всегда просят чек, а не счет. Было без десяти четыре, и мне надоели разглагольствования Врума. Я хотел как можно скорее оказаться в колл-центре.
Врум заплатил с помощью своей кредитной карты, и мы договорились о том, что вернем ему деньги.
— Да им всем на нас наплевать, — заявил Врум, когда мы покидали бар.
«Стерва в дверях» и охранник проводили нас озадаченными взглядами.
ГЛАВА 28
4:00
Врум увез нас прочь от «Кровати», и скоро мы вновь очутились на шоссе. «Куалис» отклонялся то вправо, то влево от прямого курса.
— Осторожнее, — попросила Эша. — С тобой все в порядке, Врум?
— Все прекрасно. Я люблю водить машину, — как во сне, ответил тот.
— Я могу сесть за руль, если… — начал было я.
— Я же сказал, что все замечательно, — твердо возразил Врум.
Спустя несколько минут мы проехали мимо торгового центра «Сахара» — самого большого торгового центра в Гургаоне. Врум резко затормозил.
— Меня тошнит, — объяснил он. А я подумал, что нам всем должно быть дурно из-за манеры Врума вести автомобиль.
— Нельзя допустить, чтобы тебя вырвало прямо в машине. Водитель тебя убьет, — всполошилась Эша.
Врум положил голову на руль, и машина громко загудела, перепугав уличных собак.
— Давай прогуляемся, Врум. — Я похлопал его по плечу, и мы вышли из «куалиса».
Я заставил Врума пройтись по периметру торгового центра. Мы миновали несколько щитов с рекламой: улыбающаяся семейная пара, только что купившая зубную щетку; друзья, хихикающие над новыми мобильными телефонами; муж и жена, счастливо скармливающие своему ребенку какую-то непотребную еду; прыгающий от радости выпускник учебного заведения с зажатой в руке кредитной карточкой; сияющая девушка с семью пакетами покупок в руках. Общего между этими рекламами было то, что изображенные на них люди выглядели невероятно счастливыми.
— Какого черта они скалятся? — пробормотал Врум. — Посмотри на эту пару с зубной щеткой. Мои мама с папой никогда не были такими счастливыми.
— Дыши глубже и иди по прямой, Врум. Ты напился, — предупредил его я.
— Со мной все в порядке, но мама и папа… Шьям, почему они так ненавидят друг друга?
— У людей старшего возраста все сложнее, чем у нас. Даже не пытайся понять их.
Врум остановился и выпрямился.
— Подумай вот о чем: люди, благодаря которым я появился на свет, не могут перестать ненавидеть друг друга. Что это говорит обо мне? Половина моих генов борется с другой половиной. Ничего удивительного, что все у меня наперекосяк.
— Мы все такие, чувак. Идем! — Я легонько толкнул его в плечо.
Врум пошел быстрее, я следовал за ним на расстоянии нескольких шагов.
Мы прошли мимо «Пиццы хат». Она была закрыта. Врум остановился у входа. Я подумал, что мой друг действительно тронулся: неужели он надеется поесть пиццы в такое время суток?
Мы замешкались у входа. Справа от нас висела огромная реклама компании, производящей кока-колу. Некая болливудская актриса держала в руке бутылку и смотрела на нас зовущим взглядом, словно такой бутылки было достаточно для того, чтобы заманить ее в постель.
Врум подошел к лицу актрисы.
— В чем дело, чувак? — насторожился я.
— Ты видишь ее?
Я кивнул.
— Смотрит так, словно мы ее лучшие друзья. Как ты думаешь, мы ей небезразличны? — Я в ответ только пожал плечами.
— Она просто икона для таких, как мы. Мы должны молиться на эту безмозглую цыпочку. Словно ей известно о жизни абсолютно все и она готова поделиться своими знаниями с нами. Хотя ее волнуют исключительно деньги. Она хочет, чтобы мы покупали эту отраву. — Врум показал на бутылку кока-колы.
— Отраву? — переспросил я и улыбнулся. А затем сел на ступеньки у входа.
— Знаешь, сколько сахара содержится в такой вот бутылке? — не унимался Врум.
Я покачал головой.
— Восемь ложек сахара — и больше ничего. Но нас тем не менее пытаются убедить в том, что эта пакость пойдет нам на пользу. Ничего подобного!
Врум огляделся и увидел груду кирпичей. Он взял один из них и швырнул в рекламу. Бам! Он попал актрисе в лицо, и на щеке у нее появилась ямочка, почти как настоящая. Красотка продолжала улыбаться.
— Поосторожнее, черт тебя побери! Давай вернемся. А не то нас увидят и арестуют.
— А мне все равно. Всем все равно. — Врум, пошатываясь, шел ко мне. Я смотрел на его долговязую фигуру, освещенную уличными огнями. — Правительству все безразлично, — продолжал он. — Даже «специальному молодежному» каналу наплевать на нас. Они называются молодежным, желая заполучить рекламу «Пиццы хат», кока-колы и пепси. И эта реклама утверждает, что если мы будем тратить нашу зарплату на пиццу и кока-колу, то станем счастливыми. Словно у молодых вообще нет мозгов. Скажите нам, какое дерьмо мы должны покупать, и мы его купим.
