Елена Хаецкая - Синие стрекозы Вавилона
— Это пожар, вот это что, — сказал он и очертя голову бросился к двери. — Проклятье, у меня там остались...
Гедда повисла у него на локте.
— Стой!
— Вызови пожарных! — рявкнул Беренгарий, исчезая на дымной лестнице.
Гедда заметалась. Бросила пиво. Ворвалась в расположенный по соседству магазин, торгующий телевизорами и видеомагнитофонами, распугав чинных мальчиков в фирменных костюмах и нагловатых добродушных покупателей, потребовала телефон.
Вскоре крики о пожаре понеслись по всему зданию, несколько мальчиков с отчаянным видом подбежали к дубовой двери, за которой исчез Беренгарий, и отскочили, когда навстречу им повалили клубы дыма.
Пламя пожирало бесстыдное рококо, глодая золотые завитки, разбивая зеркала, повергая в прах голоногих нимф...
Откуда-то из дыма доносился отчаянный кашель Беренгария. По широкому мосту Нейтокрис, видные издалека, мчались три пожарных машины, оглашая вечерний город ревом.
Несколько книг и коробка с лазерными дисками, выброшенные из огня, скатились по ступенькам, и Гедда подобрала их.
— Беренгарий! — закричала она отчаянно.
Донесся треск — Беренгарий там, наверху, ломал дверь.
— Пропадешь! Дурак! — кричала Гедда, не помня себя от ужаса и все еще не веря, что все это происходит на самом деле.
Словно в ответ взревел огонь, и рухнуло перекрытие.
— Почему он не двигается? Все двигаются, а этот лежит, как труп.
— Он и есть труп. Ты как маленький, ей-богу.
— Его как будто бросили сюда. Он ничего еще не понял.
— Как обгорел-то, смотреть страшно.
— СТРАШНО?
— Отойдите, вы делаете ему больно. — Женский голос.
Санитары, подумал Беренгарий. Я жив.
Он ощутил безумный восторг и сразу ослабел от этого.
— Ему не может быть больно. — Мужской голос. — Он труп, дура.
— Не трогай его, дай человеку прийти в себя. — Опять женщина.
— Он прислушивается. Да отойди ты, его сейчас потянут назад. Дай я подержу...
Чьи-то руки переворачивают Беренгария на спину. Он открывает глаза и ничего не видит. Ослеп.
Отчаянный визг — откуда-то издалека, но тем не менее хорошо слышный.
— Сгорел! Сгорел!
Гедда. Это ее голос.
— Беренгарий сгорел! Уже второй, уже второй!..
Крик Гедды пробирает до мозга костей. Беренгарию хочется встать, бежать к ней. Он вздрагивает, напрягается.
— "Второй"? — Придушенный шепот. — О чем она говорит?
— Кто это кричал? — Мужской голос.
Это Гедда, хотел сказать Беренгарий, но не смог. Ничего, я выкарабкаюсь, Гедда, я жив. Это главное.
— Не уходи, — тихо проговорила какая-то женщина совсем близко. — Не слушай ее. Даже если это твоя мать тебя зовет — не возвращайся. Будет очень больно. Будет так больно, как не было никогда при жизни. Оставайся с нами. Мы поможем тебе.
Отчаянный голос Гедды, рвущийся как будто из самой ее утробы, постепенно начал затихать и смолк совсем. Стало очень тихо. Как будто в уши набили ваты.
Потом кто-то провел пальцем по слепым глазам Беренгария, и он стал видеть. Коснулся его ушей, и он начал слышать совсем другие звуки — тихую музыку. Как будто неподалеку веселится ярмарка, где продают разноцветные надувные шарики и сладкую вату на палочке. Там, по соседству, детские годы, подумал Беренгарий. Кружатся на карусели, пытаясь догнать друг друга.
Он лежал на траве, а вокруг сидели люди в светлых одеждах. У них были красивые, полные сострадания лица, озаренные внутренним светом.
Его голова покоилась на коленях молодой девушки, которая тихонько водила пальцами по его лбу, щекам. И неожиданно Беренгарий понял, что умер. Эта мысль наполнила его душу блаженством, и он заплакал.
— Могила, — повторяла Гедда, — могила.
«Вчера в Час Коровы по местному времени в аэропорту Нэш-Бэлит города Арбела (Ашшур) при заходе на посадочную полосу потерпел аварию пассажирский самолет „Нур-Син 747“, принадлежавший компании „Люфтимпериум“. Все находившиеся на борту погибли. К месту аварии выехала следственная комиссия. Правительство выражает соболезнование семьям погибших».
В салоне для некурящих было много свободных мест, поэтому Мирра удивилась, когда красивый немолодой мужчина уселся рядом с ней — он вполне мог устроиться возле иллюминатора. Но ему хотелось поговорить. Он вежливо спросил, не против ли она. Подумав, Мирра пришла к выводу, что, пожалуй, не против.
Поглядывая искоса на своего соседа, она пыталась отгадать — кто он. Строгий костюм, безукоризненные манеры. И благожелательность. Пожалуй, профессиональная.
И этот почти незаметный налет старомодности.
Мужчина снял очки, протер их, водрузил на нос.
— Вы пастырь, — сказала Мирра, торжествуя.
Он рассмеялся.
— Вы неплохо говорите по-ашшурски, — сказал он. — И догадливы.
Самолет взлетел над аэропортом Адиту, оставив внизу Вавилон с его башнями, почти сразу поднялся над вечными облаками и оказался в бескрайней снежной пустыне под ослепительным небом.
Мирра с пастырем говорили обо всем на свете и много смеялись. Когда официантка предложила им кофе, коньяк, пиво, пепси, они дружно взяли жиденькое светлое пиво.
Потом их сморило — от разговоров, от монотонного гудения мотора, от пива. Мирра откинула кресло и заснула почти мгновенно.
Она слишком много выпила и съела. В самолетах компании «Люфтимпериум» всегда кормят на убой. И никак невозможно отказаться, потому что деньги заплачены. Стоимость еды включена в стоимость билета.
Теперь обед насылал дурные сновидения. Ей снились бесконечные переходы, лестницы, падающие лифты, выскакивающие из-за угла бандиты, длинные тоннели метро, где нет выхода. Наконец Мирра вышла к знакомому магазину. Там, за углом, ее ждало спасение, и она это знала, потому и побежала из последних сил. За углом магазина открылись широкие воды Евфрата, и над Эбаббаррским парком, на противоположном берегу, повисла огромная полная луна. Мирра выскочила на набережную, наткнулась взглядом на луну — и луна стремительно понеслась ей в лицо. Мирра закричала, но в волоске от ее лица луна рассыпалась на тысячи осколков. Когда Мирра снова открыла глаза, круглый желтый диск висел на прежнем месте.
И тогда она увидела свою душу. Душа стояла рядом, ковыряя в носу. Оказалась душа Мирры чумазым низкорослым человечком с черными блестящими волосами и раскосыми глазами. И такой это был непослушный человечек! Он приплясывал и кривлялся и никак не хотел слушаться.
— Душа! — строго сказала Мирра. — Вернись на свое место.
— Я иду к луне, к луне, — сказал человечек и скорчил ей рожицу.
А потом побежал. Побежал на красное поле, а оттуда на оранжевое, а оттуда на золотое. Бежал и приплясывал, от поля к полю, прыгал и вертелся, напевал и дергал головой, как будто она была на веревочке.
— Вернись! — еще раз крикнула Мирра.
Обернувшись, душа показала ей «нос».
— Дерзких рабов наказывают! — крикнула Мирра.
А душа убегала и убегала, веселая, вольная. Мирра смотрела ей вслед, проклиная свое бессилие. И тут она обнаружила, что неподалеку от нее стоит пастырь. Стоит и держит в одной руке очки, а в другой — чистый клетчатый носовой платок с меткой в углу.
— Я потеряла свою душу, — сказала она пастырю. — Отец мой, что мне делать?
Пастырь протер очки, надел их на нос, поправил, чтоб не сидели косо, а потом заметил, что стекла вытекли, и выбросил оправу вон.
— Дайте мне руку, Мирра, — сказал он. — Я почти ничего не вижу.
— Мне некогда, — сердито сказала Мирра. — У меня душа убежала. Я должна ее догнать.
И она ступила на бескрайние белые поля облаков и пошла по ним босая.
— Подождите! — закричал пастырь. — Мирра!
Она остановилась, дождалась, пока он, спотыкаясь, доковыляет до нее, и подала ему руку.
— Похоже, мы высоко с вами забрались, — проговорила Мирра, озираясь по сторонам. Солнце позолотило верхушки облаков. — А там, внизу, небось, дождь идет. — И топнула пяткой по облакам.
Пастырь вцепился в ее руку.
— Осторожнее! Мы провалимся! Умоляю вас, Мирра, осторожнее.
Они пошли дальше, и вдруг Мирра остановилась.
— Тут полно народу, — сказала она удивленно. — Прямо демонстрация какая-то. Что они все тут делают?
— А мы с вами? — спросил пастырь и посмотрел на нее в упор близорукими глазами. — Вам не приходило в голову, что пора бы уже удивиться — что мы с вами тут делаем?
— Мы спим, — ответила Мирра. — А что еще?
Пастырь покачал головой.
— По-вашему, мы оба оказались в одном сне? А стюардесса — она тоже вам снится? И вон тот толстяк, в футболке с надписью «Харранские буйволы»... Я заметил его еще при посадке, он мне на ногу наступил.
— Погодите, — Мирра все больше и больше удивлялась, — а как это вы без очков разглядели надпись на футболке?
Пастырь пожал плечами.
И вдруг обоих охватил страх.
