Алексей Кирносов - Простое море

Они оделись в ватники и поднялись наверх. «Градус» уже подходил к базе. Ветер стал слабее, волна не так сильно раскачивала судно. Витька, Васька и Абрам уселись на середине трюма прямо на мокрый брезент и, не обращая внимания на брызги, стали орать свою песню. Коля Бобров, заметив на трюме из ряда вон выходящее сборище поющих матросов, заподозрил неладное, опустил стекло и прислушался. Ветер был в скулу, и песня долетела до него от слова до слова. Голоса матросов были трезвые, хоть и нельзя сказать, что хорошо поставленные. Слова в песне были вполне приличные и местами даже трогательные. Когда кончилась песня, Коля Бобров взял мегафон и крикнул:

— Это что за самодеятельность?

— Это мы песню сочинили, — сложив руки трубочкой, ответил Васька Ломакин.

— А мотив тоже вы сочинили? — ехидно спросил старпом.

— Мотив народный, — ответил Абрам. — А слова вот Витькины. В стенгазете стихи тоже он сочинил, помните?

— Помню. Приличные стихи для стенгазеты. Ну ладно. Разрешаю вам продолжать сочинение песен и плясок...

Старпом влез на мостик, взял три пеленга, спустился обратно, нанес на карту место и рассчитал момент поворота. Определить этот момент нужно было с аптекарской точностью, ибо фарватер узкий, а буи и вехи, ограничивающие его, уже сняты. Еще раз проверив расчеты и дождавшись нужного времени, старпом скомандовал поворот. Видневшаяся в полутора милях гавань базы была вся заставлена судами. Суда загородили оба створных знака. Ориентироваться было не по чему. У Коли Боброва стало нехорошо на душе. Он прекрасно знал, что ширина фарватера — всего девяносто метров. Справа глубина три метра. Слева — два с половиной. Более чем достаточно, чтобы сесть. Призвав на помощь всю свою штурманскую интуицию, он вел судно по невидимой дороге...

Внезапно открылась дверь. В рубку боком зашел Сергей Николаевич. Его лицо было обмотано шерстяным шарфом. Видны были только глаза и кусок носа.

— Вы же правее идете, Николай Николаевич! — простонал капитан. — Что это вас всегда вправо тянет? Рулевой, возьмите левее...

Старпом отошел в сторонку, предоставив капитану управление судном. На волнах покачивались льдины. Около входа в гавань, загораживая его, стояло поле битого льда. «Градус» вошел в лед носом. Зашуршали, заскрежетали по бортам льдины, сдирая краску с железа.

— Играйте аврал, Николай Николаевич, — сказал капитан. — Интересно, куда бы нам стать... Все забито.

Он долго смотрел в бинокль, потом решил:

— Станем вон туда, к Угольному причалу. Между лихтером и водолеем есть местечко...

Ломая лед и маневрируя ходами, «Градус» добрался до свободного места на Угольном причале. Когда подали швартовы, капитан прислонился к гирокомпасу, лег на него грудью и тихо сказал:

— Николай Николаевич, пожалуйста, доложите по телефону командиру отряда, что мы прибыли... И вызовите машину. Я сам сейчас вряд ли до каюты дойду...

Миф об аргонавтах

У длинного, далеко вынесенного в гавань причала лесозавода грузились лихтера. От биржи к причалу по дощатому настилу мола на сумасшедшей скорости носились уродливые лесопогрузчики. Казалось странным, что нелепая машина со штабелем досок под брюхом не опрокидывается на поворотах. Лесопогрузчик опускал доски на причал. Кран осторожно приподнимал штабель, разворачивал и опускал в чрево лихтера. У края причала, бортами друг к другу, стояли три новеньких буксира немецкой постройки. Их корпуса с высоко задранным полубаком и низким срезом кормы были окрашены шаровой краской. Четким красным ободом выделялась марка на крейсерской фальштрубе.

— Один из них наш, — сказал Игорь.

— Красивые корабли, — произнес Иван, поставил чемодан и утер со лба пот рукавом.

Игорь не знал, что Иван напихал в чемодан. Он тоже поставил свой чемоданчик, в котором лежало белье, свитер да пара книжек.

— Ну, отдохни, — сказал он. — И надо говорить не «корабли», а «суда». Корабли в военном флоте плавают.

— У меня мозга за мозгу заходит с вашей терминологией, — вздохнул Иван. — Жарко-то на Севере как, а?

— Это еще не Север...

Иван достал записную книжку, огляделся, записал несколько фраз и сунул книжку в карман.

— Уже канцелярию завел? — спросил Игорь.

— А что, нельзя?

— Царапай... Любопытно, который из них «Сахалин»?

Иван посмотрел на буксиры, подумал.

— Трудно сказать. Все одинаковые.

— А я и не спрашиваю, — сказал Игорь. — Пойдем, что ли?

Они подняли чемоданы и пошли к буксирам. Около трапа скучал двухметрового роста матрос с красно-белой повязкой на рукаве робы.

— Вы к кому? — спросил он, когда Игорь поставил ногу на трап.

— На «Сахалин».

— Вы не второй помощник будете? — снова спросил матрос, посмотрев на его фуражку с эмблемой.

— Буду, — согласился Игорь. — Этот парень, — он указал на Ивана, — со мной.

— Ну, идите, — сказал вахтенный. — Вас там ждут. Мы завтра на Двинск выходим с лихтерами.

Перебравшись через два судна, Игорь с Иваном ступили на палубу «Сахалина».

— Исторический момент, — прокомментировал Иван.

— Запиши в книжечку, — съязвил Игорь и спросил у проходившего матроса: — Где капитан живет?

Матрос довел их до каюты капитана, помещавшейся в надстройке. Игорь постучался и, услышав басистое «Входите!», зашел в каюту. Иван проник в каюту вслед за Игорем и аккуратно прикрыл дверь.

— Второй, наверное? — спросил капитан. — Ну, приветствую. Давайте ваши бумажки.

— Со мной матрос, — сказал Игорь и выложил на стол два направления.

— Матрос может идти, — сказал капитан. Повернувшись к Ивану, он добавил: — Обратитесь к боцману, он вас разместит в каюту.

— А как найти боцмана? — спросил Иван.

Капитан приподнял очки, внимательно посмотрел на Ивана.

— Посидите пока в салоне, — сказал он, вдоволь насмотревшись на его покрасневшее лицо. — Потом я освобожусь и сбегаю, найду вам боцмана.

— Простите... — Иван вышел из каюты.

— Каков гусь... — проворчал капитан. — Так... С направлениями все в порядке, Игорь Петрович... Дайте-ка ваш дипломчик посмотреть...

Игорь достал диплом и подал его капитану. Капитан раскрыл диплом, внимательно прочитал обе страницы, поморщился.

— Вы, оказывается, и года в штурманах не проходили...

— Так точно.

— А до этого плавали?

— Восемь лет.

— Это уже лучше. Училище заочно окончили?

— Заочно.

— Совсем хорошо... Санитарная книжка у вас есть?

— Конечно.

— «Конечно» — нехороший термин. Избегайте его употреблять в разговоре со мной... А где плавали до меня?

— На Балтике. Третьим помощником на спасательном судне.

— Прекрасно. Значит, с буксировкой вы немного знакомы.

— Немножко знаком. — Игорь пожал плечами. — Я, между прочим, на буксире боцманом работал.

— Не петушитесь, — улыбнулся капитан. — Значит, такое дело: третьего помощника у нас нет. Поэтому вся штурманская часть будет в вашем распоряжении. Бухгалтерия тоже. Палуба и имущество — это висит на старшем. Вам отвечать почти не за что. Стояночную вахту третьего вы со старшим делите пополам. В море за третьего стою я. Понятно?

— Вполне.

— Это — двести пятьдесят рублей лишних в ваш карман.

— Тоже неплохо, — сказал Игорь.

— Я думаю, — согласился капитан. — Ну, с моей стороны все. У вас есть ко мне вопросы?

— Пока нет.

— Тогда идите к старшему. Его каюта по левому борту. Он вас подробно введет в курс дела. Желаю удачи... Да, — остановил Игоря капитан, — еще вопросик: как у вас насчет этого? — капитан пощелкал себя пальцем по сонной артерии.

— Очень умеренно.

— Это точно? Смотрите, а то мы можем крупно поссориться.

— На этой почве не поссоримся, — улыбнулся Игорь и вышел из каюты.

Старпом, грузный, сонный мужчина лет тридцати пяти, встретил Игоря, не поднявшись с койки. Жалюзи на большом квадратном окне были опущены. В каюте полумрак, беспорядок, накурено. Старпом лениво протянул Игорю руку, представился:

— Григорий Ильич.

Он потянулся к выключателю, зажег свет.

— Невозможно жалюзи поднять, — пожаловался cтарпом. —Все время заглядывают. Особенно буфетчица. Скверная баба. Вы с ней еще не знакомы?

— Нет.

— Познакомитесь. Она из вас не одну пол-литру крови высосет, — пригрозил старпом. Он спустил ноги, сунул их в сапоги, предложил Игорю: — Садитесь в это кресло.

Игорь сел. Старпом зевнул, приподнялся, достал из-за койки оплетенную бутыль.

— Подайте-ка стаканчики, Игорь Петрович, — попросил старпом. — Они вон там, над умывальником.

Григорий Ильич налил в поданные Игорем тонкие высокие стаканы пенящееся пиво. Потом поболтал бутыль, приложил к ней ухо.