Все для вас - Хоён Ким
Вместо ответа Кынбэ жестом показал «окей».
Начало две тысячи двадцать первого года оказалось солнечным. Равнодушное к мерам социального дистанцирования, светило каждый день поднималось на небосвод. По радио говорили, что год Быка принесет всем удачу, потому что слово «вакцина» произошло от латинского названия самки этого животного. Но Кынбэ надежд не питал.
С началом пандемии он опробовал множество подработок и повстречал разных людей, и все они задыхались, будто маска перекрывала им кислород. Найти хорошее место тоже не удавалось: все немногочисленные варианты были ненадежными, грязными или даже опасными. Возможно, для богатых пандемия не стала большой проблемой: надев маску и соблюдая меры социального дистанцирования, они просто сосредоточились на работе в собственном времени и пространстве, но для таких, как Кынбэ, пандемия оказалась сродни военному времени. Им приходилось бояться за свою жизнь, а уже раненым грозило «списание» без надежды на выздоровление.
После Нового года по лунному календарю Ингён прислала доработанный сценарий. На этот раз в нем нашлось место и пандемии. Кынбэ читал текст сжав губы. Во второй части пьесы разворачивались новые сцены.
Люди начали носить маски и соблюдать дистанцию, берегся и Токко. В одной из сцен он даже проучил одного проблемного покупателя, который отказывался правильно надевать маску. Но однажды в магазин наведывается больной посетитель и все-таки заражает Токко. Магазин на время закрывается, а его продавец, став пациентом, вспоминает свое прошлое и страдает – то ли от последствий болезни, то ли от тяжести груза прошлого. В заключительный сцене Токко возвращается в открывшийся после перерыва магазин и молча смотрит на прилавок с кассой. Он стоит в маске, и зритель видит только его глаза.
Предыдущая версия пьесы заканчивалась тем, что Токко после ночной смены сидит за уличным столиком, ест «Сытный обед» и то ли смеется, то ли плачет. Кынбэ очень нравилась эта сцена, потому что она точно передавала раскаяние персонажа. А еще именно с «Сытного обеда» началось знакомство Токко с магазином и его хозяйкой, так что сцена, где он сидит за столиком, ест и чувствует себя живым, очень подходила для конца этой городской легенды.
Новая же развязка показывает суровую действительность эпохи пандемии. Это уже никакая не легенда. Изменился и сам Токко – и Кынбэ такие изменения пришлись не по душе. Пусть в конце главный герой тоже возвращается в магазин, это уже совсем не тот Токко, которого готовился сыграть Кынбэ.
– Искусство должно отражать современность.
– Но поменялся весь тон повествования.
– Не поменялся. Просто стал более прогрессивным.
– Я собирался играть совсем другого персонажа. К тому же в эпоху пандемии людям хочется не драмы, а теплой городской легенды. Не стоит перегибать с переживаниями.
– Ну вот смотрят люди сериалы по телевизору, и что? Там никто не носит маски – смешно же. Наш спектакль отразит действительность.
– А разве это обязательно? Да, я знаю, что ты сама переболела и тебе пришлось нелегко.
– Что за бред? Ты считаешь, что я хочу поставить спектакль о пандемии только потому, что болела? Я что, эмпирик? Когда я начинала писать сценарий, пандемия еще не так затронула нашу жизнь, как сейчас! Именно поэтому я изменила сюжет. Ты так говоришь со мной, будто я деградировала из-за болезни!
Кынбэ и Ингён без конца ссорились. Конечно, такое случается между режиссером и исполнителем главной роли, но из-за их разногласий все репетиции превращались в неразбериху. В этом споре Ким поддержал Ингён. Однако Кынбэ не сдавался, даже зная, что в мире театра главный актер, разругавшись с режиссером, больше не мог выйти на сцену.
– Привык играть только детские веселенькие спектакли, да? Никак не найдешь в себе силы измениться? – безжалостно отрезала Ингён.
Услышав о «детских веселеньких спектаклях», Кынбэ внезапно ощутил, как внутри него что-то щелкнуло и изнутри поднялся небывалый гнев. Он не выносил людей, которые высмеивают и принижают детские постановки. Когда-то эти зубоскалы сами были маленькими, да только уже успели забыть, насколько искренне и глубоко дети воспринимают спектакли. Кынбэ останавливало лишь то, что сейчас перед ним стояла Ингён, – только поэтому он сдержался и промолчал.
Заметив его возмущение, она, похоже, поняла, что сказала лишнего, и тяжело вздохнула. Ким попробовал вмешаться, но Кынбэ уже развернулся и вышел из зала. Роль всей его жизни оказалась испорчена, а вся предыдущая карьера осквернена – и все это руками любимого человека. Разве может быть что-то хуже?
Выйдя из зала для репетиций, который располагался в подвале, Кынбэ оказался на улице. Он сразу же надел маску и побрел куда глаза глядят. Холодный зимний ветер остудил его пыл.
Спустя месяц домашнего заточения ему позвонил Ким: сказал, что скоро большинство людей пройдет вакцинацию и во второй половине года страна начнет постепенно возвращаться к привычной жизни. Именно тогда и состоится премьера их спектакля. Кынбэ поинтересовался, как это возможно, ведь замену ему так и не нашли, на что в ответ услышал, что в качестве основного актера Ингён все еще видит его.
– Поэтому прекращай упрямиться и жди звонка.
Конечно, грустно, что Ингён не позвонила сама, но и так неплохо. В конце концов, лучше всего Кынбэ умел именно ждать.
С наступлением весны накопления иссякли и пришло время искать новую подработку. Именно тогда Кынбэ внезапно вспомнил о круглосуточном магазине «Все для вас». И почему он раньше ни разу не пробовал себя в роли продавца? Можно заработать денег, получше вжиться в образ своего персонажа, а заодно и наладить отношения с Ингён. В тот же день Кынбэ пошел в Чхонпха-дон.
Путь оказался неблизким, зато проходил через Сеульский вокзал, в котором Кынбэ мог понаблюдать за жизнью бездомных. Затем он наконец оказался там, где когда-то работал Токко и где Ингён обрела вдохновение, чтобы написать пьесу.
В сценарии магазин назывался «Всегда для вас», и Кынбэ без труда вычислил, что речь шла о «Все для вас». К счастью, в Чхонпха-доне их оказалось всего два. Будь это торговая точка какой-нибудь популярной сети вроде CU или GS25, усилий пришлось бы приложить куда больше.
К сожалению, в том магазине, который описала Ингён, Токко больше не появлялся. По ночам там работал старик лет шестидесяти, а по выходным – молодой человек. В дневное время он тоже не нашел одинокого мужчины, подходящего под описание Токко. Зато Кынбэ удалось узнать женщину средних лет, которая по сюжету постоянно ворчала на его персонажа, но потом примирилась с ним. А вот она-то уж точно застала момент, когда Токко работал в этом круглосуточном магазине.
Конечно, больше всего Кынбэ хотелось встретиться с женщиной, которая угостила Токко и пригласила его на работу. Если верить Ингён, той старушке было чуть больше семидесяти, и уж ее-то ему хотелось расспросить о многом. Однако, несколько дней просидев «в засаде» в кафе напротив, Кынбэ так и не заметил никого похожего на нее. По-видимому, чтобы все прояснить, ему необходимо устроиться туда на работу.
И вот Кынбэ уже проводит жаркие летние ночи в круглосуточном магазине «Все для вас», перевоплощаясь в своего персонажа на подмостках реальности и надеясь побольше разузнать о взаимоотношениях Токко, управляющей и хозяина магазина. Кстати, тот тип, который отказался расплачиваться за пиво, и вправду оказался владельцем этой точки, так что можно все выведать через него. Кто знает, вдруг разговорить его будет куда проще, чем строгую управляющую? Тем более Кынбэ давно привык иметь дело с проблемными посетителями, упрямыми стариками, сварливыми бессердечными боссами и другими полоумными типами.
Размышления Кынбэ о ночном магазине с его особым временем и пространством прервала вибрация телефона: это пришло сообщение от Ингён. Оно было пустым, лишь с очередным исправленным текстом во вложении. Кынбэ погрузился в чтение. К счастью, атмосфера ночного магазина полностью располагала к этому.
