…и его демоны - Лимонов Эдуард Вениаминович
Председателя, его было тоже пригласили в автобус, поскольку седая борода, да и Председатель, однако он отказался. Так и шёл, широко расставив ноги, чтоб не поскользнуться.
Могила уже была вырыта и ждала Женю. Для того, чтобы могила не обвалилась по краям раньше времени, в песке стояли куски фанеры по периметру могилы. Куски фанеры были окрашены в красный.
Гроб установили на ледяном пригорке, на деревянные козлы, и желающие стали произносить речи. Вышел с негнущейся ногой комиссар отряда Мозгового и сказал, что дружил с «Таймыром» и какой это был глубокий и знающий человек. А позывной «Таймыр» он выбрал себе потому, что побывал в экспедиции на этом полуострове и отчаянно полюбил после этого тундру.
Вышел высокий юноша в берете и «арафатке», в палестинском то есть платке, сказал, что он жил в одной палатке с Женей на фронте. В прежние времена такие юноши в беретах и арафатках казались Председателю несносными позёрами, но вот такой воюет и проверен войной и признан подлинным.
Французская студентка со слезами на глазах сообщила, как Женя отлично знал французский, как терпеливо учил их русскому. Из совокупности произнесённых речей получился образ человека необычного и своеобразного. От таймырской тундры до донецких обугленных степей через французский язык и литературу.
Председатель расчувствовался и тоже выступил, сказал, что скорбит.
А Женя лежал очень жёлтый лицом под питерским серо-жёлтым небом, из которого пошёл вдруг дождь, и дождь ласкал Женю по лицу.
Но никто не заторопился. Почему-то всем этот серый дождь не мешал. Выходили новые ораторы. Председатель всё время неподвижно стоял недалеко от гроба, это была его традиция: стоять с непокрытой головой, недвижным таким скорбящим Председателем. Ему было экстраординарно холодно, ноги и лицо и шея сделались ледяными, он понимал, что после похорон заболеет. Но он считал, что нужно пострадать за то, что он остался жив, а Женя погиб под Дебальцево, накрытый миномётной миной. Оттого Женю и хоронили в открытом гробу, с неповреждённым лицом, неповреждённой шеей, что миномётный огонь сечёт обыкновенно по низу человека: по ногам, животу, ну, может разворотить чуть выше живота грудину, выше бывает, но редко. Кладбищенские рабочие в чёрных бомберах прошли по краю над прощающимися к могиле.
Председатель увидел, что они там, вдали, вынимают листы красной фанеры из могилы, приготовленной для Жени. Они передавали красную фанеру друг другу. В брешь между чёрными спинами кладбищенских появился чёрный человек, о котором Председатель уже и перестал думать. Чёрный человек стоял, опершись на красный лист фанеры, наклонившись к могиле, по лицу было видно, что он жадно вдыхает воздух пока ещё вакантной могилы, где будет лежать Женя.
— Возможно, чёрный человек просто подвид кладбищенского рабочего? — осенило Председателя.
— Возможно, — согласился он с этой мыслью.
Серый чистый песок по льду, мокрый петербуржский кладбищенский песок сбоку могилы покрывал кубометр или больше свежей глины.
— Глину привезли, чтобы провожающие могли горсть её сдавить в руке и бросить на крышку железного гроба, — догадался Председатель. Так вот они идут навстречу традиции.
На поминках, состоявшихся во вместительном банкетном зале огромного отеля, была бывшая жена Жени, разведшаяся с ним уже пару лет как, и две дочки её и Жени, совсем ещё небольшие. В связи с дочками Председатель вспомнил свою последнюю встречу с Женей. Здесь, в Питере, во дворе дома, где помещался зал собраний питерских партийцев.
— Как живёшь? Вечность не виделись…
— Да вот, пошёл по вашему пути, двух детей сотворил. — Женя говорил сверху, над Председателем, он был выше Председателя на голову.
Жена, черноволосая, как галка, держала за руки двух маленьких девочек, беленьких, как Женя.
Сколько Председатель ни вглядывался в месиво поминающих, чёрного человека не обнаружил…
Ну и что дальше? А ничего. Видимого продолжения не последовало. Но это существо на Большеохтинском кладбище нет-нет и всплывает перед Председателем. Это подруга Председателя назвала его чёрным человеком. Подруга, по какой-то невнятной ему причине, — поклонница «Маленьких трагедий» Пушкина, и это в «Моцарте и Сальери» Моцарт говорит, что ему покоя не даёт «мой чёрный человек»…
Все правильно. Теперь чёрный человек с Большеохтинского не даёт Председателю покоя. И зачем он появлялся? А Председатель ещё не знает, зачем. Возможно, для того, чтобы предупредить о событиях марта 2016 года. Март вообще тяжёлый месяц для его семьи. И отец, и мать Председателя умерли в марте. Отец ещё и родился в марте. Ей-богу, сейчас трудно определить куда-либо чёрного человека. То, что он появился нехорошим вестником беды, несомненно, очень уж он обеспокоил Председателя. То ли этой бедой стала приключившаяся с Председателем зимой 2015/2016 года трагедия, то ли для его беды ещё не настало время..?
Если вы увидите чёрного, никому не знакомого высокого человека-червя на моих похоронах, у вас не будет сомнений.
Демоны — это выходцы из других миров, сгустки энергии и воли, застрявшие в нашем мире, забывшие, как, и не умеющие уйти обратно. Забывшие технику ухода обратно. Вот и мыкаются.
И всё же, и всё же, кого он мне напоминает? Председатель поднатужился и вспомнил.
Господи, да это же Инженер из ЛНР, бывший начальник Ф., его убрали с должности начальника артиллерии Луганской бригады в феврале 2015-го. Та же дистрофическая фигура, то же мрачное зэковское лицо. Вот была ли на костяшках пальцев татуировка, Председатель не разглядел.
ВСЕ ОНИ СЛУГИ СМЕРТИ…
Пятница, 15 апреля, началась с того, что он второй раз лёг спать в 08:50 утра. И ему приснился входящий в его тесную прихожую (во сне он лежал в большой комнате) голый, без шерсти или хотя бы чешуи или перьев, весь в розовой коже в кровоподтёках полуптица-полудинозавр. Огромный, под потолок, зубастый ящер с толстой голой в кровоподтёках шеей.
— Убери его, Андрей, он съест моего (кого, во сне было непонятно кого, возможно даже его, Председателя, Душу).
— Да ничего не съест, — услышал Председатель голос Андрея из Питера, между тем зверь волок его за поводок и рванул в библиотеку.
Тут сон оборвался. Андрея Председатель так и не увидел. Ещё во сне Председатель догадался, что ему подсказывается ответ на загадку, почему разбушевались Демоны и разят его молниями. Меня сглазили дакини, сосущие мозг, две бронзовые дакини, привезённые мне в подарок Андреем 24 февраля.
Проснувшись, Председатель стал готовиться к поездке в клинику, где его голову должны были исследовать по четырём параметрам.
Итак, пятница, 15 апреля.
Ровно через месяц после операции он поехал снять показания со своей буйной головушки. В полном смысле этого слова. Дыры, проделанные в его черепе, продолжали зарубцовываться, но не закончили. Деловой и заботливый Дмитрий договорился с клиникой в районе Рублёвского шоссе, что там с Председателя снимут сразу три показания: МРТ (опять будут завывать демоны жуткими воплями, угрожая), ЭЭГ и «интрокраниальное дуплексное сканирование сосудов основания мозга».
По прибытии в клинику они узнали (Дмитрий, Сашка по прозванию Богер и Председатель), что докторица, которая должна была совершить это интрокраниальное сканирование, да ещё и дуплексное, взяла и попала в автокатастрофу. В это утро. Жива, но к обязанностям своим сможет приступить лишь дня через 3–4.
Другая докторица развела руками, она такое сканирование делать не умеет.
В кабинете 303 ЭЭГ Председателю почему-то делала медсестра. То ли доктор по ЭЭГ тоже попала в ДТП, или по какой другой причине.
Медсестра, старательная и увлечённая, посадила Председателя на длинный стул с длинной спинкой, надела на его голову пластмассовую каску-намордник и затянула её так туго, что Председатель вынужден был взмолиться:
— Эй, эй, девушка, я только после операции, не давите на мои раны.
— Знаю-знаю, — легкомысленным тоном ответствовала заплечных дел мастерица и постелила ему салфетку на колени, на чресла, что называется. И сунула в руку ещё салфетку.
