Мейв Бинчи - Неделя зимы
Приятный женский голос сообщил, что комната для него есть; он может арендовать машину и ехать на север. Добравшись до Стоунбриджа, он должен будет позвонить еще раз, уточнить дорогу.
— Насчет оплаты… — попытался спросить Корри; он не хотел выдавать свое имя и в глубине души надеялся остаться неузнанным — какое это было бы счастье!
— Мы поговорим, когда вы приедете, — ответила миссис Старр. — Ваше имя?..
— Джон, — без запинки выпалил Корри.
— Отлично, Джон, не спешите и будьте осторожнее с ирландскими водителями — они частенько пренебрегают сигналом поворота. Помните об этом и доберетесь без помех.
Корри почувствовал, что плечи его немного расслабились. Теперь он — обыкновенный турист, у него обыкновенные каникулы. Не будет ни пресс-конференции, ни толпы папарацци, следующих за ним по пятам.
Утро выдалось ясное и холодное. Корри Салинас погрузил чемодан в багажник арендованной машины и двинулся на север.
Главное теперь не забыть, что его зовут Джон.
Другие гости, похоже, уже приехали. Дом выглядел в точности как на фото в буклете. Джон поднял воротник, чтобы хоть частично закрыть лицо.
Он привык, что люди, увидев его, начинали присматриваться внимательней, а потом восклицали: «Надо же, вы Корри Салинас!», — но в Стоун-хаусе его никто не узнал. Возможно, Тревор Неутомимый был прав, когда говорил, что слава Корри Салинаса вот-вот канет в небытие.
На вежливые расспросы Корри ответил, что он бизнесмен из Лос-Анджелеса, решивший недельку передохнуть. Вскоре ему стало ясно, что закрывать лицо воротником не имеет смысла. Если эти люди его и узнали, они не собирались ничего говорить. А еще верней, они и понятия не имели, кто он такой.
Еда была восхитительная, беседа приятная, но он чувствовал себя немного странно. Корри привык играть роли, участвовать в представлениях. Здесь этого не требовалось, что само по себе было большим облегчением, однако в то же время он слегка растерялся. Кого ему надо играть?
Корри первым встал из-за стола. Он просит остальных его извинить: все претензии к изобретателю часовых поясов. Гости в ответ посмеялись и любезно пожелали ему сладких снов.
Он и правда спал очень сладко: уснул, как только улегся в теплую уютную кровать, однако, продолжая жить по калифорнийскому времени, проснулся в три ночи, готовый к трудам нового дня.
Он заварил себе чаю и стал смотреть в окно, где разбивались о гранитные утесы могучие волны. Ему хотелось позвонить Марии-Розе. В Америке сейчас вечер, наверное, она уже вернулась с дневных уроков.
Он взял в руки мобильный телефон, но прежде чем набрать номер, секунду помедлил. Будет ли ей интересно слушать про его внезапный отпуск? Она всегда держалась с отцом вежливо, но немного отстраненно, как будто все, что случается с ним, происходит в нереальном, вымышленном мире, состоящем из статей в светской хронике, рейтингов и рекламы. В глазах Марии-Розы все это не имело связи с реальностью.
Он велел себе прекратить все анализировать.
Корри набрал номер.
— Мария-Роза? Это папа.
— Привет, папа. Как ты?
— Неплохо. Застрял в Ирландии — можешь себе представить? Пересаживался на самолет в Германию, но опоздал.
— Ирландия — не самое плохое место.
— Я знаю. Тут хорошо. Правда, я заехал в самую глушь, на побережье Атлантики.
— Наверное, там холодно?
— Да, но в отеле тепло. Я собираюсь пожить тут недельку.
— Хорошая мысль.
Интересно ей говорить с ним? Или скучно? Сложно понять, когда находишься за шесть тысяч миль.
— Я просто подумал, что стоит тебе сообщить.
— Я рада, что ты позвонил.
Оба замолчали. Ему казалось, что дочь пытается завершить их разговор.
— Я тоже рад тебя слышать. — Корри не хотелось вешать трубку. — Слышишь, как шумит океан? Волны просто огромные. И грохот как от гигантского барабана.
— Сколько у тебя сейчас времени? — спросила она.
— Три часа ночи.
— Тогда тебе лучше поспать, — сказала его единственная дочь.
Корри попрощался и дал отбой. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким.
После этого ему удалось ненадолго задремать; к завтраку он спустился заспанный и мрачный. Несколько постояльцев уже сидели за столом; они сочувственно кивнули в ответ на его замечание о привыкании к новому времени. Молодая женщина по имени Винни, медсестра, дала ему несколько здравых практических советов, и он пообещал им последовать, а потом согласился отведать сытный горячий завтрак в качестве альтернативного средства. Миссис Старр поставила перед ним кофейник с кофе и предложила угощаться.
После завтрака он остался сидеть за столом с очередной чашкой кофе, пока Орла убирала посуду, а миссис Старр раздавала гостям карты, бинокли и готовые ланчи. Когда последний из постояльцев ушел, он заметил, как спина ее расслабилась, и понял, что на самом деле хозяйка отеля сильно волнуется.
Она заметила его взгляд и догадалась, что все это время он наблюдал за ней.
— Мы работаем первую неделю, — объяснила она.
— Но вы явно не новичок в этом бизнесе.
— Вы правы, но до этого я была наемным работником. Не хозяйкой. Теперь вся ответственность на мне. Итак, Джон, чем бы вы хотели сегодня заняться? Может, выпьем еще по чашке кофе, и я расскажу вам, что у нас тут можно посмотреть?
Они посидели, беседуя и попивая кофе, словно старые знакомые, а потом Джон, полный сил, вышел на улицу, где ярко сияло солнце, чтобы совершить неспешную прогулку.
Следуя рекомендации Чикки, он выбрал дорогу, идущую прочь от берега. Он шел один, в тишине; иногда ему попадались крупные овцы с черными мордами и витыми рогами. А может, это были козы? В юности у него не было времени наблюдать за природой. Он вообще многое в жизни упустил.
На дороге стоял небольшой паб; из холодного солнечного дня Джон попал в полусумрак обеденного зала. В камине горел торф; с полдюжины посетителей подняли головы от пивных кружек, заинтересовавшись незнакомцем, заглянувшим к ним.
Джон дружелюбно поздоровался. Хоть его и не спрашивали, он счел нужным представиться: приехал из Америки, остановился в Стоун-хаусе. Миссис Старр сказала, что в этот паб стоит заглянуть.
— Очень хорошая женщина Чикки Старр.
Владелец паба, польщенный его замечанием, принялся с удвоенным рвением протирать полотенцем стаканы.
— Она долго жила в Америке, — заметил один старик. — Вы с ней там познакомились?
— Вообще-то нет. Я просто увидел вчера буклет в аэропорту Шэннон, и вот я здесь.
Неужели это было вчера? Ему вдруг показалось, что он оторвался от своей прошлой жизни уже давным-давно.
Толстяк в кепке сверлил Джона любопытным взглядом. У него было круглое красное лицо и прищуренные острые глазки.
— Знаете, а я вас где-то видел. Вы точно не бывали тут раньше?
— Никогда. Я впервые в Ирландии. Вам повезло — удивительная страна.
Это их удовлетворило. Джон ловко отвлек внимание от себя, похвалив край, в котором им посчастливилось родиться.
— Чикки Старр была замужем за янки. Он погиб в автомобильной аварии, бедняга, — сказал краснолицый.
— Упокой Господь его душу, — в унисон откликнулись остальные.
— Какой ужас, — вздохнул Джон.
— Да, она сильно горевала. Но потом взяла себя в руки. Вернулась назад, на родину, и купила старый дом Шиди. Долго все там переделывала. Вы не поверите, сколько труда ей пришлось вложить в эту развалюху.
— Сейчас там очень уютно, — сказал Джон.
— Когда вернетесь домой, вы будете рекомендовать ее отель своим друзьям в Америке?
— Ну конечно. — Правда, он с трудом мог себе представить, чтобы кто-то из его лос-анджелесских знакомых согласился поехать в такую глушь.
Они оставили его в покое, наедине с тарелкой супа и кружкой «Гиннесса». В их компании Джон чувствовал себя на редкость комфортно; до него доносились разговоры о каком-то старом Фрэнке Хэнратти, который выкрасил свой фургон в ярко-розовый цвет, чтобы легче было отыскать его на стоянке. Фрэнк садился за руль в очках с толстенными стеклами, но даже так мало что видел. Правда, он ни разу не попадал в аварии. Пока.
Фрэнк никогда не был женат, но его жизнь была насыщенней, чем у них у всех; он разъезжал по округе, заглядывая то туда, то сюда, и везде ему были рады. Он обожал кино и каждую неделю проделывал на своем ярко-розовом фургоне по тридцать миль, чтобы добраться до большого города и посмотреть новый фильм.
Слушая разговоры местных жителей, Джон представлял себе, какую мирную, размеренную жизнь ведет этот самый Фрэнк Хэнратти, вполне довольствуясь выпавшей ему судьбой. Джон думал было угостить всех выпивкой — именно так поступали его герои в кино. Но жизнь — не кино. Этих мужчин подобный жест наверняка бы задел. Он улыбнулся им своей широкой обаятельной улыбкой и пообещал заглянуть еще раз.
