Банни Гуджон - Девственницы
— Тогда ладно. — Тот отняла у него апельсины и положила себе на колени. — Приступим. Так и держите руки, только переверните их.
Он послушался. Она осторожно взяла его за большие пальцы и положила левый в центр испачканной чернилами клавиши, а правый — ниже, на край.
— Вот до первой октавы, — сказала она. — Самая важная клавиша во всех пианино. Вам надо это запомнить. — Он кивнул. — А теперь нажмите! — По комнате поплыл низкий громкий звук. — Вы только что сыграли до первой октавы. Правда, просто?
В гостиную вошла миссис Дамсон с подносом; она разлила чай, а потом вернулась к своему журналу. Тот отпила глоток и осторожно выплюнула чай обратно в чашку.
— Молока нет, — сказала она. — Нет-нет, не вставайте. Я сама принесу.
Она вернулась из кухни с бутылкой молока и пакетом сахара. Долила себе в чашку молока и выудила оттуда ломтик лимона.
— Моя сестра — ей четырнадцать, а в январе будет пятнадцать — кладет в чай лимон. Она купила в «Хабитате» чай «Граф Грей» и «Оранж пеко», потому что думает, что так модно. А мне нравится сорт «Пи-джи типс» от «Брук Бонд» с молоком. Вам положить сахару, мистер Дамсон? — Он покачал головой. — Ну ладно. Нажмите клавишу рядом с до пальцем номер два правой руки. То есть указательным пальцем. — Он послушался. — А теперь следующую клавишу — третьим пальцем.
И так далее, пока он не проиграл пять нот в до мажоре. Когда он освоил гамму до мажор, она заставила его проиграть все ноты наоборот пальцами левой руки. Прошло еще пять минут, он начал путаться. Тот выкрикивала цифры, а мистер Дамсон смеялся. Даже миссис Дамсон улыбалась, но потом сбежала на кухню, где в тишине и спокойствии могла дочитать журнал.
— Хватит! — заявил мистер Дамсон, вставая и потягиваясь. — Тот, у меня пальцы онемели. Мне нужен перерыв!
— Ладно, — согласилась она, опуская крышку пианино. — Все равно я не могу вас больше учить. Я сама пока больше ничего не знаю. — Она допила чай. — А можно я на той неделе еще приду и научу вас еще чему-нибудь?
— Было бы здорово. Буду ждать с нетерпением.
Тот протянула мистеру Дамсону апельсин.
— Почему вы не играли на пианино, когда жили в большом доме?
— Пианино принадлежало моей маме. Она жила с нами и не любила, когда кто-то трогал ее инструмент.
— Почему? — Она одним движением сняла шкурку со своего апельсина и повесила ее себе на ухо.
Он рассмеялся:
— Наверное, боялась, что мы его сломаем.
Тот отделила дольку, сунула ее в рот и принялась задумчиво жевать.
— Значит, она играла на пианино, а вы с миссис Дамсон слушали?
— Да, — ответил он, пытаясь снять шкурку со своего апельсина одной длинной спиралью.
— Значит, вашей маме тогда никто не играл на пианино?
— Да, по-моему, никто не играл.
— Грустно. А приятно быть богатым?
— Да, Тот. Это было очень приятно.
— Что было самое лучшее?
— Не знаю. Наверное, не думать о деньгах. И у нас было две машины. А у меня была большая компания, где рабочие делали инструменты для больниц.
— У нас не очень много денег. Хотя и больше, чем у О'Фланнери из седьмого дома. Но мы не богатые. Вы играли в поло, как принц Чарльз?
— Н-нет. Мы были не настолько богаты. Но хобби у меня было.
— Да-а?
— Да. Я собирал рыболовные катушки.
— Что такое рыболовная катушка?
Мистер Дамсон встал, снял со стеллажа у окна деревянную катушку и дал ее Тот. Дерево было цвета конского каштана, но с черными и оранжевыми прожилками.
— Ух ты! — сказала она. — Красивая. Вы с ней много рыбы наловили? — Она покачала головой, и оранжевая апельсиновая сережка заплясала на тонкой шейке.
Он взял у нее катушку.
— Нет, Тот. Я никогда не рыбачил. Просто собирал катушки.
На улице послышался треск; над домами взлетали фейерверки.
— Спорим, вы часто ездили в отпуск. Наверное, каждый месяц или чаще?
Он засмеялся:
— Не совсем, но мы действительно ездили отдыхать каждый год.
— Вы были в Клэктон-он-Си? Я люблю Клэктон. На пляже такой сухой песок, что в него трудно зарываться. Он похож на соль, и в нем много окурков, но если подойти ближе к воде, там здорово и песок почти жидкий, как зубная паста. Там хорошо рыть ямы.
— Нет, в Клэктоне я не был. Мы обычно ездили во Францию. В Дордонь.
— Мы ездили в Клэктон на сидячем поезде. Мой папа… мой папа раньше играл на трубе в «Орле», и мы каждый год ездили в Клэктон с его приятелями из паба. Дядя Джимми, тетя Кэрол… — Она замолчала и сняла с уха апельсиновую кожуру. Поиграла с ней и бросила в карман.
— Наверное, там было весело. — Мистер Дамсон положил кожуру от своего апельсина на крышку пианино и взял себе дольку.
— В общем, обедать мы ходили в кафе, где продавали рыбу с жареной картошкой. Взрослые заказывали нормальный обед — треску, жареную картошку, гороховое пюре. А я ела только хлеб и картошку — потому что у меня были каникулы, а в каникулы тебе позволяют делать что хочешь. Мистер Дамсон, вы любите бутерброды с картошкой?
— Не знаю, я их никогда не пробовал.
Тот изумленно воззрилась на него:
— Неужели никогда?
— Да.
— Значит, вы никогда не клали всю картошку на кусок хлеба с маслом, не накрывали сверху другим куском, не придавливали рукой и не ели?
— Нет, вроде бы я никогда так не делал.
Она покачала головой:
— Мистер Дамсон, надеюсь, вы не обидитесь, но, по-моему, хорошо, что вы переехали в тупик Стэнли. Я хочу сказать… у вас такая странная картина, и вы никогда не ловили рыбу, и никогда не ездили в Клэктон на сидячем поезде, и не делали бутерброды с картошкой… Пора вам начать делать что-то правильное! — Она соскочила со стула. — Сейчас вернусь! — Она задвинула стул обратно, под обеденный стол.
Мистер Дамсон взял апельсиновую кожуру с пианино и повесил себе на левое ухо.
— Правильное — например, вот это? — спросил он.
— Ага. — Тот порылась в кармане, достала кожуру и повесила себе на ухо. — Например, вот это.
В столовую вошла миссис Дамсон; она принесла тарелку шоколадного печенья и поставила ее на пианино.
— Тот ушла? — спросила она.
Мистер Дамсон покачал головой:
— Нет. Она пошла в… в общем, не знаю куда. Сказала, сейчас вернется.
— Смешная, — сказала она. — Зачем ты повесил на ухо апельсиновую корку?
Он вытянул руки и посмотрел на цифры, написанные у него на пальцах.
— Очевидно, это все, что нужно, чтобы научиться играть гамму в до мажор. Подумать только, пианино у нас столько лет, а мы даже не знали, где находится до первой октавы! — Он поднял крышку пианино. — Вот оно, видишь? Прямо под табличкой с названием фирмы. — Он показал клавишу, и жена кивнула. — Ее специально помещают здесь, чтобы легче было найти. Подумать только!
Миссис Дамсон взяла печенье и принялась вертеть его в пальцах. Мистер Дамсон потянулся к ней и накрыл ее руку своей ладонью.
— Памела, ты хочешь уйти от меня?
Она смотрела на него во все глаза.
— Глупыш! С чего ты взял?
— Не знаю. Я ведь потерял и дом, и все. Мы вынуждены были переехать сюда. Знаешь, я не стану тебя винить, если…
Она разломила печенье и протянула ему половинку. Он начал медленно обкусывать его с краев, потом засунул остаток в рот.
— Тот стало меня жалко, потому что я никогда не был в Клэктоне… и не делал бутерброды с картошкой.
— В Клэктоне? Разве твоя тетка не живет там?
— Да. Но я никогда не ездил к ней в гости. Особенно на сидячем поезде, а Тот считает, что туда только так и можно попасть.
— Джеральд, ей восемь лет!
— Да, ей восемь лет, но она смотрит на мир по-своему…
Они услышали, как со скрипом открылась дверь кухни, потом со стуком захлопнулась.
— Э-эй! — крикнула Тот. — А вот и я! Я вернулась!
Тот прислонила картинку с дельфинами к пианино и схватила мистера и миссис Дамсон за руки.
— Выходите отсюда! Скорее!
Она потащила их в крошечную кухню, оттуда — через заднюю дверь по дорожке, в маленький задний дворик. Она показала им вверх, в небо над свалкой.
— Слушайте!
Тоненькое завывание делалось все громче и ниже и наконец взревело и взорвалось, когда ракета рассыпалась пятью букетами красных и желтых огненных цветов.
— Как здорово, черт возьми! — воскликнула Тот, вытаскивая из кармана жиронепроницаемый сверток. Она вскрыла обертку зубами и вручила каждому из них по палочке бенгальского огня. — Мне не разрешают зажигать спички, — пояснила она, протягивая мистеру Дамсону коробок. — Это бенгальские огни; когда их зажигаешь, они делаются как волшебные палочки, и из них сыплются искры. Ими можно писать в небе слова или рисовать сердца, пронзенные стрелой.
Мистер Дамсон чиркнул спичкой и поджег бенгальские огни; каждый расцветился шапкой золотистых искр, которые с шипением летели во все стороны. Памела сжала его руку; он положил руку Тот на плечо, и все трое написали на ночном небе свои желания. Желания на миг оставили в небе сверкающий след, а потом исчезли.
