Владимир Шпаков - Песни китов
— О чем? — остановился Рогов.
— О последнем съезде. В воздухе чем-то пахнет, чуешь?
— Может и пахнет… — пробормотал он рассеянно. — Извини, но я бумаги должен подготовить. Сам же говорил: Деркач — зверь.
Жарский крутанул головой.
— Не переусердствуйте, молодой человек. «Кашалот» — не самое главное в жизни.
— А что главное?
— Что? — он засмеялся. — Об этом Аллочку спроси!
Выйдя на порог вагончика, Алка распечатывала пачку «Родопи». Жарский тут же скрылся за дверью, оставив их наедине, а Рогову сделалось неуютно. У них были нормальные отношения с чертежницей; как и другие, он обращался к ней, когда требовалось внести изменения в схемы, только Алка не работой единой жила.
— Покурим? — спросила, оглядев «молодого». Взгляд был нагловатый, его вроде как оценивали, дескать, годишься ли на что-то, салага? И Рогов, безуспешно бросавший курить, протянул руку за сигаретой.
— На свои не заработал?
Она спрятала пачку за спину.
— Я бросить хочу… — смущенно пробормотал Рогов.
— Что ж, хороший способ! Ладно, кури…
Это была вроде как игра, где правила изобретала Алка и она же в любой момент могла их нарушить. С момента, когда заметил ступню, упертую в пах Гусева, он что-то понял про женщину, распространявшую вокруг эротические волны подобно камню, брошенному в водоем. Алка не оставляла равнодушным никого из сдаточной команды, так что Гусев постоянно пребывал на «боевом дежурстве». Не был равнодушен и Рогов, слегка пугавшийся непредсказуемой Алки-пулеметчицы (так ее называл зубоскал Жарский).
— Скучно с вами, мужиками, — говорила она, пыхая дымом. — Не с кем поговорить по душам, одна выпивка на уме.
— Ну почему же… — пожимал плечами Рогов. — Иногда и что-то другое на уме…
— О-о, и что же? Скажи, скажи, не стесняйся!
Стоя буквально в шаге, она игриво толкала его плечом, вроде как подвигая к откровенности, только Рогов знал: поведись, и насмешкам не будет конца.
— Ладно, скоро Ритка приедет, будет мне собеседница. Не успеваю одна вносить ваши исправления; а пахать, как папа Карло, не хочу. У меня ведь тоже на уме такое…
Внезапно захотелось прикоснуться к ее груди. Если смотреть сверху (а Рогов так и смотрел), то Алкины полусферы открывались почти полностью — она вроде как специально надевала просторную кофточку, а лифчик не носила. Будь его воля, он сдернул бы эту вязаную нелепость; и джинсовую юбку, плотно облегавшую крепенькие бедра, сдернул бы, ну а дальше понятно что.
— Кстати, насчет Ритки. Девушка одинокая, общительная, так что…
— А я тут при чем?
— Ты-то? Тоже неженатый, насколько знаю. Значит, надо вас познакомить.
Глупость, подумал он, не до того сейчас. Да и Алкино кокетство — всего лишь игра, на самом деле та присохла к Гусеву, и остальным, по большому счету, не светило. Чем ближе был спуск «Кашалота» на воду, тем чаще они задерживались после работы — якобы вносили изменения в документацию. И, надо полагать, зажигали так, что могли запросто спалить любовным пламенем бытовку…
Перед свиданием с Деркачом Гусев сунул в карман роговской униформы шкалик со спиртом.
— Всякое может быть, — сказал. — Вдруг система не сработает? Тогда гаси конфликт вот этой жидкостью. С другой стороны, и баловать нельзя, поэтому емкость не поллитровая.
Военпред был мрачен, немногословен, и если к такому состоянию приплюсовать отказ системы, шкалика бы явно не хватило. Автоматика, однако, работала безукоризненно. Рогов с Деркачом методично обходили отсеки, закорачивали датчики, имитируя сигнал пожара, после чего подавали питание. Трах-бах-пшш!! — и только потоки воды по переборкам, когда, переждав минуту, опять навещали отсек. Не хотел бы Рогов оказаться в такой момент внутри — крошечные форсунки выбрасывали воду под давлением в несколько атмосфер, запросто с ног собьет! Но живучесть корабля важнее всего. На подлодках инструкция вообще требует наглухо задраивать отсек, если пожар; а есть там живые или нет — дело третье…
Настроение Деркача менялось в обратной пропорции к успехам: он становился все мрачнее, под конец сделавшись просто угрюмым. Рогов же раз от разу веселел, разливаясь соловьем, мол, сбой вообще исключен, в систему заложено столько «ноу хау», что она дает стопроцентную гарантию срабатывания!
— Что заложено? — кривил лицо каплей.
— Оригинальные технические решения. Два из них мои, я на них авторские свидетельства получил!
— Понятно… А что у тебя из кармана торчит?
По идее, поить военпреда было не за что, Рогов выиграл встречу всухую. Но настроение было отменное, и он с удовольствием им поделился.
— Сработаемся… — пробормотал Деркач, пряча шкалик в недра бушлата.
Спуск на воду производился спустя два дня. Проходила церемония не совсем обычно: летающий корабль нельзя было спускать принятым способом, когда корпус скользит по специальным рельсам и с шумом плюхается в воду. Требовалось выкатить «Кашалота» из цеха, приподнять, а затем нежно опустить в Большую Невку, для чего к «Алмазу» пригнали три мощных плавучих крана. Буксиры подтащили их ночью, и когда утром могучие механизмы обнаружили у причальной стенки, восхищению заводских не было предела.
Носившие имена «Витязь», «Богатырь» и «Титан», тройка кранов напоминала известную картину Васнецова. Когда многометровые ажурные стрелы зависли над корпусом корабля, Рогова охватила смутная тревога. Перед глазами встало раздавленное тело стропальщика, ставшего первой жертвой «Кашалота»; и хотя пасть монстра была закрыта, вряд ли его аппетит удовлетворен. Вдруг один из толстенных тросов оборвется?!
Тросы с крюками цепляла за специальные петли целая бригада стропалей. По команде загудели моторы, стальные струны натянулись, и Рогов физически ощутил напряжение механизмов — в момент отрыва корабля один из кранов, показалось, даже накренился. Когда моторы вдруг замолчали, «Кашалот» и «три богатыря» несколько секунд боролись друг с другом в полной тишине.
Вопреки закону тяготения в воздухе парила многотонная громада, на фоне чего рассыпанные вокруг люди выглядели крошечными мурашами (одним больше, меньше — неважно). Краны между тем отходили от стенки, громаду несло к воде, а следом, не желая пропустить ни секунды зрелища, двигалась толпа.
— Гулливер и лилипуты… — пробормотали сзади.
— Что?! — обернулся Рогов. Стоявший за спиной Жарский прикуривал сигарету.
— Эффектная картинка, говорю. Запоминай, может, никогда больше такого не увидишь.
— Да, такого я не видел…
Опять гул моторов, «Кашалот» погружается в родную стихию, и народ, облегченно вздохнув, начинает поздравлять друг дружку. Жертва не состоялась, думал Рогов, или отложена. Хотя, скорее всего, это всего лишь красивые слова. На самом деле все проще: грамотный проект, точное исполнение работ плюс правила техники безопасности — и никаких жертв!
Потом, как водится, хлопали «Шампанским» о борт, директор завода и сдаточный капитан толкали речи, Рогов же с коллегами, отойдя в сторонку от митингующих, прикладывались к шилу.
За добавкой послали Рогова, который безропотно исполнил роль посыльного. Стоит ли права качать? В любом случае праздник, еще неделя — и в море! Вначале Финский залив, но со временем вырвутся на простор, для такого корабля Маркизова лужа — несерьезно!
В бытовке кто-то был, поскольку из чертежной, отделенной от большой комнаты тонкой переборкой, доносились непонятные звуки. Было ощущение, что за хлипкой стеночкой возится некое существо, издающее хрипы и стоны то ли в экстазе, то ли в агонии. Переборка подрагивала, будто существо желало вырваться на свободу; и тут же пришло понимание: вот куда исчез Гусев!
По идее, полагалось открыть по-тихому тумбочку, взять приготовленную бутылку и, пятясь, покинуть бытовку. Но убегать не хотелось. В двух шагах билась и пульсировала стихия, противоположная той, где стальные «Титаны» вздымают в небо дюралюминиевых «Кашалотов»; и Рогов подчинился стихии, поплыл по ее волнам…
На время затихнув, существо вновь распалилось, завозилось, запыхтело, покрикивая:
— Еще… Еще… А-а! А-а-а!
В переборку что-то с силой ударило, зависла пауза, затем послышался плач.
— Уйдете теперь… — прорывалось сквозь всхлипы. — Надолго уйдете, я знаю! — Мужской голос возражал, а ему в ответ: надолго! Помню эту дурацкую «Косатку», полгода тебя не видела! Смотри: в следующий раз вернешься с испытаний, а тебя лялька ждет!
Вынимая бутылку, Рогов хлопнул дверцей тумбочки, и голоса за переборкой затихли.
— Погоди со своими ляльками… Эй, кто там?!
Рогов на цыпочках пробрался к двери и, выскользнув наружу, быстрым шагом направился к стапелю. Он даже испугался острого желания сделаться частью такого же существа, стонать, всхлипывать, хрипеть, хотя это однозначно было слабостью, чем-то не мужским…
