Гарольд Роббинс - Воспоминания минувших дней
Дэниэл рассеянно кивнул. Сейчас его волновало другое.
— В полночь отходит поезд с углем, — наконец сказал он. — Он идет в Детройт, и я хорошо знаю машиниста. Думаю, мне удастся уговорить его спрятать вас в кабине.
— Было бы замечательно.
— Тогда нам надо выйти около одиннадцати, чтобы успеть на него.
Роско посмотрел на Дэниэла.
— Ну, а ты что будешь делать?
Тот медленно поднял голову.
— Пока не знаю, мистер Крэйг. Прежде всего надо съездить на могилу отца. А потом… честно говоря, даже не знаю…
По глазам юноши Роско понял несказанное: в них отразилась такая же ярость и жажда мести, какими сверкали глаза Джеба несколько дней назад.
Остаток дня Дэниэл провел у поленницы. Топор методично поднимался и опускался на бревна. Поленница быстро росла, и к вечеру почти скрыла дом.
В сумерках Дэниэл вернулся в дом.
— Есть хочешь? — спросила Сара. — Тот покачал головой. — Ты должен поесть. Ты еще не ужинал.
— Я не голоден. Извините, мисс Эндрюс, — добавил он, увидев на ее лице обиженное выражение, — я не хотел вас огорчать.
— Ладно, — миролюбиво сказала Сара. — Но кофе со мной ты выпьешь?
Она принесла дымящуюся чашку, положила сахар, протянула ее Дэниэлу.
— Он еще спит, — сказала она.
— Он прошел больше семидесяти миль.
— Ты давно его знаешь? — спросила Сара.
— С детства. Они с отцом были большими друзьями, и, хотя мы не часто виделись, он очень хорошо относился ко мне. Их ферма была на берегу реки недалеко от Фитчвилля, а мы жили в горах. Пока здесь не построили фабрику, все в округе хорошо знали друг друга. А потом все изменилось. Фабрики вытеснили фермы, люди начали уезжать. — Он помолчал. — Вот и он уезжает.
— А что случилось с его фермой? — поинтересовалась Сара.
— На этой земле теперь стоит фабрика. У его отца было семь акров земли по берегу реки, и хозяева фабрики захотели отобрать их.
— И чем это закончилось?
Дэниэл холодно взглянул на нее. Вероятно, ему не хотелось ни о чем вспоминать.
— Они убили его отца и старшего сына, а потом устроили так, что суд решил отобрать у них землю. Сейчас ему негде жить. Кроме, может быть, Детройта.
— Тебе повезло больше, — заметила Сара. — У тебя хоть что-то есть.
— Правда?
— Да. У тебя хорошая работа, перспективное будущее. Ты можешь многого добиться.
— Хорошая работа? Мне платят сорок долларов в месяц. Это хорошая работа?
— Но многим платят меньше, — возразила Сара.
— Верно. Но в конечном счете все сводится к тому, как долго люди могут голодать. Мы все в одном положении — и шахтеры, и фермеры, и рабочие на фабрике. У нас только один выбор: голодать или очень голодать.
Сара не ответила.
— Мне это непонятно, мисс Эндрюс. Мой отец лез из кожи вон, потому что мистер Фитч обещал ему несколько лишних центов за кувшин настойки. Шахтеры погибают под землей, пытаясь заработать лишние полтора доллара. Девушки-работницы на фабрике и сортировщики на шахте каждую минуту рискуют потерять руки, а за сверхурочную работу им платят несколько центов или не платят вообще ничего. Я не понимаю, почему те, кто командует всем этим, не могут платить хотя бы немного больше, чтобы работа не была людям в тягость.
Сара с испугом смотрела на него. Впервые за все время их знакомства Дэниэл произнес такую длинную речь и впервые он сказал то, что думал. Она не находила снов и просто смотрела на него, чувствуя, что для ответа ее знаний не хватает.
— Так было всегда, — наконец сказала она.
— Но так не должно быть, — уверенно произнес Дэниэл. — И когда-нибудь так не будет. — Я много думал. На все должна быть какая-то причина. Джимми ее понял. Я пока нет. Мне кажется, люди делятся на две части: одни имеют все, другие работают на них. И теперь я знаю, к кому отношусь.
— Дэниэл, — спросила Сара, — тебе никогда не хотелось учиться дальше? Поступить в колледж, получить образование, выучиться на кого-нибудь?
— Когда я понял, как мало знаю, я думал об этом. Но нужны деньги.
— Возможно, не так много, как ты думаешь, — поспешно сказала Сара. — У меня есть связи в университете, и, может быть, тебе дадут стипендию.
— Платить все равно придется.
— Ты не хочешь продать ферму?
— Кто ее купит? — саркастически улыбнулся Дэниэл. — На этой земле уже давно ничего не растет. Родители жили там только потому, что мы с Молли Энн посылали им деньги. Иначе мы все просто умерли бы с голоду.
Сара погладила его по руке.
— Дэниэл, — ласково сказала она. — Я представляю, что ты сейчас чувствуешь. Извини.
Дэниэл посмотрел на руку, а затем поднял глаза на Сару.
— Благодарю вас за доброту, мисс Эндрюс, — сказал он вставая. — А сейчас, извините, мне надо зайти к себе за деньгами для мистера Крэйга. Я скоро вернусь.
Около восьми часов Роско, завернувшись в выцветший халат Дэниэла и протирая глаза, вышел из спальни.
— Уже темно, — удивился он. — Где Дэниэл?
— Он скоро вернется. — Она ушла в кухню за одеждой Роско. — Прошу вас, мистер Крэйг. Я сделала все, что могла.
— Большое спасибо, мэм, — поблагодарил он, глядя на отутюженные рубашку и брюки и начищенные до блеска ботинки.
— Пока вы одеваетесь, я поужинаю и заодно заверну вам несколько бутербродов в дорогу.
— Вы так заботитесь обо мне, мэм, — смущенно произнес Роско. — Извините, я доставил вам столько хлопот.
— Нет, нет, мистер Крэйг, все в порядке. Она направилась на кухню, но по пути обернулась к нему.
— Мистер Крэйг, что теперь будет с Дэниэлом?
— Не знаю, — задумчиво ответил тот. — Он теперь один, и все зависит от его собственного решения.
Дэниэл вернулся, когда Сара готовила ужин. Она застыла в изумлении. Вместо белой рубашки с галстуком, выходных брюк и блестящих ботинок на нем были чистая, но выцветшая спецовка, фермерские сапоги и широкополая шляпа, разом превратившие его в опытного, решительного и много повидавшего человека. Сара почувствовала, как внутри нее поднимается и растет боль: Дэниэл уезжает и, скорее всего, навсегда.
Ужин прошел в молчании. Когда он закончился, Сара собрала со стола тарелки, отнесла их на кухню, но мыть не стала. Времени впереди было предостаточно. Затем она вернулась в гостиную.
— Я сделала вам бутерброды, — сказала она, останавливаясь в дверях, и протянула сверток Роско.
— Большое спасибо, мэм.
Сара не ответила на его улыбку. Ее глаза были устремлены на Дэниэла.
— Я подожду на улице, Дэниэл, — Роско направился к двери.
Оставшись одни, Дэниэл и Сара молча стояли друг против друга.
— Ты едешь с ним в Детройт? — наконец спросила она.
— Нет. Машинист высадит меня у проезда Тернера, оттуда до нашей фермы восемь миль.
— А потом?
— Не знаю.
— Ты вернешься? — Голос Сары задрожал.
— Думаю, что нет, мисс Эндрюс.
Ее глаза наполнились слезами.
— Пожалуйста, Дэниэл, хоть сейчас назови меня Сара.
— Хорошо… Сара, — неуверенно произнес он.
Она подошла к нему и, обняв, положила голову ему на грудь.
— Ты любишь меня, Дэниэл?
— Да, но не знаю, насколько сильно. Вы первая девушка, которую я полюбил.
— Не забывай меня, Дэниэл! — со слезами воскликнула Сара. — Никогда.
— Не забуду вас. Вы дали мне столько, что при всем желании я не смог бы забыть вас.
После ухода Дэниэла она еще долго чувствовала прикосновение его рук.
— Я люблю тебя, Дэниэл. О Господи, как же я люблю тебя! — повторяла она слова, которые за эти несколько месяцев так и не решилась сказать.
Глава 20
На следующее утро поезд медленно подошел к проезду Тернера. Из Фитчвилля он выехал с тремя вагонами угля, но после трех дополнительных остановок их стало восемь. Кабина машиниста, в которой сидели Роско и Дэниэл, качалась в такт движению поезда.
Машинист высунулся из окна.
— Подъезжаем к проезду Тернера, Дэниэл.
— Спасибо, мистер Смолл.
— Всегда рад помочь, — улыбнулся тот.
Дэниэл повернулся к Роско.
— Желаю удачи, мистер Крэйг. Надеюсь, у вас все сложится хорошо.
— И тебе всего наилучшего.
Они пожали друг другу руки.
— Послушай, Дэниэл, — неловко начал Роско. — Ты один остался в живых. Мне кажется, твоему отцу не хотелось бы, чтобы с тобой тоже что-нибудь случилось.
Дэниэл посмотрел на него, но ничего не ответил.
— Я хочу сказать, Дэниэл, что, если с тобой что-нибудь случится, значит жизнь твоего отца прошла напрасно.
— Я буду помнить об этом, мистер Крэйг.
— Поезд сейчас остановится, — сказал машинист. — Готовься, Дэниэл.
Улучив момент, юноша спрыгнул, по инерции пробежал несколько шагов, остановился и помахал машинисту, показывая, что все в порядке. Поезд стал набирать скорость и через несколько секунд уже скрылся из виду. Дэниэл остался один.
