Рольф Лапперт - Пампа блюз
— Как вы можете не носить с собой оборудование?
Лена уставилась на Масловецки. Думаю, она размышляет о том, в своем ли он уме. И откуда он знает про оборудование для фотосъемки. Она залпом выпивает водку, бросает стопку на пол и бежит вниз по лестнице.
— Вы куда? — кричит Масловецки ей вслед.
— Куда-куда! — отвечает Лена, перепрыгивает через последние ступеньки и мчится в направлении «Белой лошади».
— Как она могла забыть свою чертову камеру? — рявкает Масловецки так громко, что все, включая Карла, удивленно смотрят на него, а Рюман рычит. — Она же журналистка, черт побери!
— А мне она сказала, что она психотерапевт, — говорит Вилли.
— И училась на медсестру, — добавляет Курт.
— Это просто прикрытие, идиоты! Она здесь из-за НЛО!
Масловецки машет руками в направлении своего светящегося в небе творения, которое улетает все дальше и дальше.
Я украдкой подношу бинокль к глазам. Йо-Йо почти не видно. На такой высоте должен дуть сильный ветер, и если НЛО будет продолжать подниматься, то скоро исчезнет в облаках, и Йо-Йо вместе с ним.
— Масловецки! На вот, посмотри!
Я протягиваю ему бинокль, и он вырывает его у меня из рук.
— Вот черт… — произносит он слабым голосом. — Черт бы тебя побрал…
— Что такое?
Отто подходит к ограждению, будто отсюда он сможет лучше видеть тарелку.
— Они возвращаются?
Он протирает стекла очков о куртку и надевает очки.
— Можно мне тоже посмотреть в бинокль?
— Нет, нельзя! — рычит на него Масловецки.
— Катушку опять заело? — шепчу я Масловецки. Масловецки на секунду застывает в неподвижности. Потом начинает нарезать круги по крыше, подлетает к лестнице, с грохотом сбегает вниз по ступенькам и несется к машине.
Я подхожу к краю крыши и наклоняюсь через ограждение, чтобы видеть, что происходит внизу.
— Что ты задумал? — ору я вслед Масловецки. Но он уже на полной скорости мчится по дороге.
— Он спятил? — спрашивает Хорст обеспокоенно, не сводя глаз с фар, пока они не исчезают вдали.
— Спятил? — повторяю я. — Разве он когда-нибудь был нормальным?
Отто, Курт, Вилли, Альфонс и Карл так и стоят, не шелохнувшись, вытянув шеи и уставившись в небо, хотя тарелка давно растворилась в облаках. Хорошо, что есть ограждение, иначе эти пятеро давно бы свалились с крыши, как лунатики.
Я беру Карла за руку и подвожу его к стулу. Он садится, но продолжает смотреть вперед широко открытыми от удивления глазами.
— Фейерверк, — говорит он.
— Красиво было, да?
Хотя ночной воздух теплый и сухой, я укрываю ему ноги шерстяным пледом. Карл так растерян, что даже забывает сказать свое «спасибо».
— Хорст! Вилли! Присмотрите за Карлом!
— Куда ты собрался? — спрашивает Хорст.
— За Масловецки!
— Зачем? — спрашивает Вилли.
— Вы присмотрите за ним, да?
— Конечно, — отвечает Хорст.
— Ну да, — говорит Вилли.
Я бегу вниз по лестнице, открываю дверь мастерской и включаю свет. Вообще я люблю мигание неоновых ламп, когда они зажигаются, но сейчас они напоминают мне огни этой чертовой тарелки. Я поднимаю капот «Пежо», фиксирую его и начинаю устранять последствия Лениных манипуляций. Потом ищу в бардачке, за солнцезащитным козырьком и в кармане дверцы запасной ключ, но не нахожу. Только я собираюсь залезть под сиденье и высвободить нужные кабели, чтобы замкнуть их, в мастерской появляется Лена. Она переоделась в серые спортивные штаны и красную футболку с капюшоном. На плече у нее черная сумка, в которой явно лежит камера.
— Что ты тут делаешь? — спрашивает она.
— Где ключи?
— В номере. А что? Что ты задумал?
— Мне надо догнать Масловецки!
— Зачем?
— Надо, и все!
— Может, лучше взять вон ту машину.
Лена показывает на эвакуатор, стоящий на парковке.
— Нет, она выдает максимум сорок километров в час, и уже через десять минут вскипает охлаждающая жидкость! Принеси ключи, пожалуйста!
— Тарелка давно улетела. И потом, Луизе тяжело больна, разве не так?
— Я подлечил ее.
— Ты хочешь сказать — прооперировал. Когда?
— Только что.
Лена подходит ближе.
— Подвезли донорский орган?
Я киваю.
— И ты его пересадил?
— Да!
Лена встает рядом со мной и рассматривает пространство под капотом.
— И где же рана?
Я показываю на генератор.
— Там.
— Но он же старый.
Я стараюсь сдерживаться, но все-таки срываюсь.
— Да, старый! — рявкаю я на Лену. — Запчасти не понадобились! Нужно было просто закрепить кабели и выпрямить свечи зажигания! Да ты сама все знаешь! А сейчас принеси, пожалуйста, эти чертовы ключи!
Лена смотрит на меня во все глаза.
— Ты это о чем? — спрашивает она, после того как к ней возвращается дар речи. — Что еще я знаю сама?
— Да ладно тебе!
Я убираю подпорку и опускаю капот.
— Ты разыграла сцену с поломкой. А мы сделали вид, что купились!
— Что ты такое говоришь?
Я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы не взорваться.
— Ты что, нас за идиотов держишь? — спрашиваю я, стараясь сохранять максимальное спокойствие. — Ты правда думаешь, что мы с Масловецки не знаем, зачем ты сюда приехала?
Лицо Лены вдруг становится белым. Она открывает рот, но не может сказать ни звука.
— И что это ты вломилась в квартиру Масловецки? И заехала мне дверью по голове?
— Я не специально, — бормочет Лена и опускает голову.
У меня вырывается смех, хотя смеяться хочется меньше всего. Ссора с Леной мне совсем не нужна. Я подхожу к станку и вытираю руки тряпкой. А потом поворачиваюсь к ней.
— Но ты не единственная, кто врет, — говорю я, стараясь придать своему голосу примирительный тон. — Вся эта история с НЛО — просто шоу. Производства Масловецки. И если бы чертову ручку не заклинило, тарелка бы еще над нами покружилась. Ты бы принесла фотоаппарат, сделала бы фотографии и написала бы статью. А через несколько дней мир узнал бы о Вингродене.
Лена смотрит на меня и морщит лоб.
— Статью?
— Для начала. Потом сюда бы хлынули журналисты. Согласно плану Масловецки.
— Журналисты? Вы думаете, я… журналистка?
— Или внештатная сотрудница, я не знаю.
— Я не работаю в газете.
— Неужели? А зачем ты тогда приехала в нашу дыру?
— Точно не из-за тарелки.
— А зачем тогда?
— Я не могу тебе сказать.
Больше всего мне сейчас хочется взять Лену в оборот и задавать ей вопросы до тех пор, пока она мне все не расскажет, но внезапно я чувствую смертельную усталость. И лучше всего было бы забрать Карла и поехать домой, лечь в кровать и долго-долго спать. Если бы у меня перед глазами не стояло, как Йо-Йо, хватаясь за трос, исчезает в темноте, я бы именно так и сделал. Вместо этого я выхожу на улицу и иду к тук-туку. Ветер стал слабее, сегодня ночью уже не будет дождя.
— Бен!
Я слышу голос Лены, но не оборачиваюсь. Вся эта болтовня еще больше злит меня. Я жму на педали, завожу мотор и уезжаю. Возможно, Йо-Йо сейчас где-нибудь над открытым морем или над территорией Польши. Даже если я никак не могу ему помочь, я все равно должен что-то делать.
И потом, я не могу бросить Масловецки одного.
19
Когда я возвращаюсь обратно, на часах уже половина третьего ночи. Я ставлю тук-тук перед открытыми воротами мастерской и поднимаюсь по лестнице на крышу. Свечи в фонариках больше не горят. Рюман свернулся калачиком под грилем, от которого еще идет тепло, и дергает ушами во сне. Курт растянулся на лавке, Вилли — на шерстяном пледе прямо на прибранном столе.
Когда я понимаю, что Карла нет на стуле, сердце почти перестает биться.
Я трясу Вилли за плечо и бью ногой по лавке.
— Где Карл? — ору я.
Оба подскакивают, как от укуса тарантула. Курт падает с лавки и пялится на меня широко открытыми глазами. Вилли, кряхтя, садится на столе. Рюман только ненадолго поднимает голову, бросает на меня сонный взгляд и опять засыпает.
— Где Карл? — реву я снова.
Вилли морщится, будто я включил свет, и трет глаза.
— Дома, — говорит он осипшим голосом.
— Дома? Что это значит?
— Лена сказала, что ему будет лучше ночевать в своей кровати, — отвечает Курт. Прядь волос свисает ему на лицо, и он убирает ее назад рукой. — Хорст отвез их на тракторе к вам домой.
Я сажусь на стул. Ноги вдруг становятся ватными, мне хочется пить, и я устал как собака.
— Он наверняка давно уже спит, — говорит Вилли.
Курт отпивает из почти пустой бутылки водки, наливает в стакан яблочный сок и протягивает мне.
— Ну ты меня и напугал, — говорит он.
— Вы меня тоже, ребята, — отвечаю я. — Я думал, вы уснули, а Карл пропал.
Я залпом выпиваю весь сок.
