Джон Рэй - Спаситель мира
Это мне Череп и Кость рассказали. Правда смешно?
Однажды когда Фляйсиг подошел к моей кровати у него была голова твоего отчима. В то время он обожал играть с температурой. Наш директор Фляйсиг превращал школу в сауну при помощи сырой нефти электроники и ископаемого топлива. Порой он и мой температурный уровень искусственно повышал. Я постоянно думаю как мне понизить температуру как не давать ей подниматься? Со дня моего рождения двенадцатого сентября 1992 года средняя мировая температура повысилась на семь с половиной градусов.
Может тебе понятнее язык цифр? Вот пожалуйста 2773664748 56578489 757. 3263647478548585858 2632. 37 4855959 967009858483783. 72726 7474. 7474. 7474.
Время еще есть. Окружающие предметы неожиданно светлеют как зрительный зал в театре а окружающие люди добреют. Окружающие предметы иногда надо мной смеются например, окна облака или даже мой собственный рот. Том Брокоу в своей передаче заявил что по мнению ученых потепление пойдет не плавно по прямой а по круто изгибающейся кривой. Это же моя идея о чем ты Виолет прекрасно знаешь! Откуда об этом известно Брокоу? Ты ему рассказала?
В переводе с немецкого Фляйсиг означает усердие и прилежание. Учись прилежно усердно занимайся! наставляют родители детей. Усердие навсегда! Ты Виолет наверняка в курсе хотя приехала не из Германии а из Австрии о которой большинство людей ни разу не слышали. Нет слышать конечно слышали но плевать на нее хотели. Ты слышала о Фляйсиге? Он-то о тебе не раз слышал и все знает. Фляйсиг наш местный шульляйтер. Фляйсиг навсегда! Раз шесть он вживлял в мое тело электронный прибор или молекулу размером с чешуйку кожи. Впоследствии я выяснил та мягкая как желе молекула продукт биоинженерии. Иногда он вживляет ее мне в руку иногда в шею но всегда умело и безболезненно. В результате школа смогла проникнуть в мою суть и говорить со мной откровенно. А мог ли я говорить откровенно? Нет Виолет я не мог сказать ни слова.
Окружающие предметы неожиданно светлеют как в театре а я в зрительном зале только место неважное. Люди предметы и цвета выглядят точно на киноэкране. Как мне верить этим предметам Виолет? Как верить этим людям? Все зрители обсуждают Уильяма Хеллера. Удастся ли ему сотворить чудо? Удастся ли понизить температуру? Это голоса настоящих людей или мой собственный голос или очередная шутка Фляйсига? Чтобы обеспечить энергией одни только строб-лампы под сценой гудят провода и крутятся гигантские турбины поэтому и стоит такая жара. Среди зрителей и звезды и папарацци и ты Виолет под руку со своим изображением. Фильм дублирован но дублирован дурно. Школа похожа на такой фильм а Фляйсиг вот потеха на Жака Кусто.
Вчера в Нью-Йорк таймс опубликовали статью под заголовком Беременность война на нескольких фронтах Доктор Дэвид Хейг играет роль ученого который делает открытия в области акушерства и эмбрионологии. Обыватели называют его открытия обескураживающими. Естественный отбор предоставляет больше шансов тем зародышам которые берут у матери столько питательных веществ сколько необходимо для нормального роста и развития пишет Хейг. При всем при этом Виолет естественный отбор предоставляет больше шансов тем матерям которые накапливают максимально возможное количество питательных веществ для произведения многочисленного потомства. Это приводит к конфликту убеждает читателей Хейг. Женщина сражается с зародышем за питательные вещества в своей крови. Нью-Йорк таймс назвала этот конфликт Внутриутробной войной. Доктор Хейг не исключает что этот конфликт увеличивает риск возникновения психических расстройств таких как послеродовая депрессия и аутизм. Возможно этим объясняется и твоя болезнь Виолет.
Ты вероятно знаешь что Плоские времена сделали меня нулем. Абсолютным нулем ты бы со смеху умерла. Представь на определенном этапе до памперсов дошло! Только пожалуйста не говори никому! Они думали я сплю потому что глаза держал закрытыми но я видел и слышал все до мелочей. Кто-то же должен был видеть и слышать! Стояла тишина. Виолет тебе известно что значит тишина. Фильм дублировали но получилось плохо и асинхронно. Порой дубляж смотреть стоит порой нет. Порой в фильме появляется секс и интерес к моему пенису. Сюжет такой сложный и запутанный!
Проблема с моим пенисом до сих пор не решена. Хотя в принципе определенное решение подсказывает сам пенис. Вчера когда все смотрели телевизор я его вытащил и Прекопп + Фляйсиг + прочие раскрыли рты загудели но мешать не стали. Вот очередной намек на улучшение. Мои расстегнутые штаны затмили кабельное телевидение! Виолет я еще не умер. Я даже утомления не чувствую. Я делаю себе тело с кондиционером.
Зачем я родился Виолет? Объясни зачем?
Этим письмом я хотел сказать что помню кто ты такая и попросить не волноваться. А еще сказать что мне намного лучше. Люди из школы намерены тебя навестить. Люди из школы намерены задать тебе несколько вопросов и сделать несколько предложений. Пожалуйста не отвечай им и не соглашайся! Пожалуйста не беспокойся о последнем случае! И о случае в дедушкином саду и о случае в подвале тоже. Рассказывать об этих случаях нельзя. Я о них не рассказал так что можешь мной гордиться. Я ГОРЖУСЬ ТОБОЙ ВИОЛЕТ! Я тобой горжусь пожалуйста не забывай. Твой сын Уильям.
ГЛАВА 11
Первое, что ощутила Виолет, когда ее сын обернулся, была тошнота, точно она съела что-то несвежее. Сейчас вырвет… Латиф смотрел, как она сгибается пополам со спокойствием человека, который, завидев приближение высоченной волны, осознает, что сейчас случится непоправимое. Дети бросились бежать, и остановить их Латиф не мог. Детектив успел поймать Виолет за руку, подставил колено, чтобы не упала, и усадил на асфальт, как хотелось ей — с прижатой к коленям головой. Если он и чувствовал раздражение, то отчета себе в этом не отдавал. Виолет отнимала драгоценное время, но его пока хватало с избытком. Когда Латиф пустился в погоню, дети опережали его менее чем на квартал.
Теперь они двигались иначе, это детектив почувствовал сразу. Если минутой раньше едва держались за руки, точно стесняясь своих чувств, и брели по улице медленно, как пенсионеры, то сейчас неслись во весь опор и ни на что не отвлекались. Неслись, как вечные, не знающие покоя беглецы. Поразительно, но первой бежала девушка. «О чем она только думает?» — недоумевал Латиф. Выискав брешь в потоке транспорта, девушка буквально перелетела через Седьмую авеню, а мальчик доверчиво и послушно последовал за ней. Вывод напрашивался сам собой — очередное проявление Стокгольмского синдрома. В памяти всплыли несколько громких случаев, когда похищенные влюблялись в похитителей. Сравнение казалось чересчур романтичным, и Латиф с раздражением выбросил его из головы. «Девчонке семнадцать, — напомнил себе он, — это само по себе синдром». Латиф старался дышать ровно и активно работал руками. Основной задачей сейчас было не потерять равновесие и не поскользнуться.
Дети убежали на целый квартал вперед, к Гудзон-стрит, но Латиф убеждал себя, что отставание сокращается. Девушка держала мальчишку за левую руку или, возможно, за плечо.
— Спасибо, тебе, Господи, за маленькие милости! — вслух проговорил Латиф. Раз беглецы снова держатся за руки, то волей-неволей снизят скорость. Он впился взглядом в асфальт, активнее заработал руками и увеличил длину шагов. Рядом кто-то вскрикнул, и о себе тотчас напомнила острая боль, которая появилась еще на Седьмой авеню, как сейчас казалось, извне — из припаркованных машин, тротуара, солнечного света. Отставание заметно сократилось, потому что дети застыли на пересечении улиц, дожидаясь, когда загорится зеленый. Согнув большой палец, девушка подцепила мальчишку за воротник. Создавалось впечатление, что им совсем не хочется уходить из центра.
«Как действовать дальше, на что решиться?» — пытал себя Латиф. Он следил за собой и был в приличной форме, но последний раз участвовал в пешей погоне еще в двадцатом веке. «Когда настигаешь беглецов, они редко убегают. Большей частью они только рады вернуться!» — подумал Латиф и засмеялся. Тут же сбилось дыхание, и боль в животе снова расцвета пышным цветом. Латиф сократил отставание до пары сотен футов и держался поближе к обочине. При каждом шаге с его губ срывался стон. Сквозь тонированное лобовое стекло чьего-то «лексуса» он увидел, как ладонь девушки поглаживает шею и затылок мальчишки.
«Они уже этим занимались, — решил Латиф. — Ты только глянь на них!» Почему-то от неожиданной догадки закружилась голова.
«Колоритная пара!» — отметил Латиф, невольно восхищаясь каждым из детей и тем, как удачно они дополняют друг друга. Мальчишка был просто загляденье — это понимал даже Латиф — бледный, с тонкими чертами лица, которое, однако, никто не назвал бы женственным. В нем не чувствовалось ни капли неловкости, в его положении вполне допустимой, ни крупицы смущения, ни следа страха. Он казался красивее матери, вероятно, благодаря колоссальной самоуверенности, нет, даже самовлюбленности. Девушка явно гордилась тем, что находится рядом с ним. Наблюдая за детьми, никто бы не подумал, что этот мальчишка пытался убить эту девушку.
