Илья Игнатьев - Два вечера на троих.
Так, это всё… Слова, слова, - и без них никуда, но и лишние они всё-таки иногда, вот сейчас, например. И обниматься, - это, конечно, здорово и кайф это, но это если когда просто там, поласкаться там, - а сейчас ведь Тошику хочется всё по полной. Ну, и начали тогда, а чо тогда сиськи там мять! И Тошик в темпе какой-то нереальной по экспрессии, совсем уж латиноамериканской какой-то ламбады, начинает процесс взаимного раздевания, - ха! - так это выглядит: - быстрее всего стаскиваются его свежие, - только ведь из ванны, - светло-голубые плавочки, и, махнув стыдливым крылышком, летят узкие лёгкие плавочки Антона куда-то… куда-то, короче, плавочки улетают, - а потом ищите их, Вадим с Ильёй…
И тут уже все трое они оказываются голышом, - ну, Вадиму-то тоже было недолго избавиться от его «боксёров», тем более что в этом деле ему способствовал такой крупный специалист по моментальному раздеванию, как Тошик Титов, - но ведь и Илька тоже уже голый, - и когда успел? - но успел… И сейчас же Тошик пристраивается к Илюшке… да, туда. А Вадим? Что Вадим? - тоже время не теряет Вадим…Он Тошиком занимается. И какой, всё-таки, удачный был куплен этот диван, взамен прежнего, - ведь можно теперь на этом новомодном произведении итальянских мебельщиков разместиться втроём, и с удобством разместиться, и ещё заняться сразу втроём самым лучшим делом в этом Мире!
Именно втроём. Ведь и Илья тоже занимается Вадимом, - ну, всё ж таки, всему есть границы, и нет возможности, - чисто физической, - сейчас Ильке сделать Вадиму то, что делает самому Илье Тошик, - не может Илья взять у Вадима сейчас в рот, но можно ведь и вот так вот, рукой, и ведь Вадиму нравится так вот, - рукой, иногда даже Вадим просит своих пацанов, чтобы именно так, - рукой…
…
Ха! А сам-то Илья! Ведь единственный он, пожалуй, пацан этого возраста в школе, да и во дворе, который не прибегает к… самоудовлетворению. Не мастурбирует Илья Титов, - вообще нет. Не дрочит, - ни просто, ни «суходрочкой», - хм, а есть другая, что ли, не «сухо»? - не катает в «карманный бильярд», не общается с «Дуней Кулаковой», не «гоняет шкурку»! Зачем? Нет у Ильки такой необходимости, - ведь у него есть Тошик и Вадим, и есть полноценный, очень качественный секс… Как с той памятной навсегда для этих троих ночи повелось у них, так и… М-м, вообще-то, было один раз у Ильи, прибегал он к услугам мифологического Онана, - того, что из дурацкой библейской сказки, - но это был эпизод, хотя Илья частенько после этого задумывается об этом эпизоде, и частенько его вспоминает. Это было две недели назад, он ночевал, - впервые за сколько времени! - не с Тошиком и Вадимом, и вообще даже не дома, а у своего лучшего друга Паши Сушко, так вышло. Ну, так давно должно было выйти, давно Пашка хотел затащить к себе Штурмовика на ночь, - нет! - ничего такого! - просто Пашка очень рад дружбе с Ильёй Титовым, и хочется Пашке сойтись с Илом покрепче, вот и затащил Сушко Титова к себе ночевать, когда его родаки на озеро Банное уехали на лыжах покататься на выходные. Так, ничего особенного: - рэп, компьютер, полторашка «Балтики-тройки», - это для Пашки, Илюха пиво терпеть не может, его с пива тошнит, и башка потом раскалывается, - вот, собственно, и всё. Ну, и разговоры, конечно, - разные, и все почти доверительные, - а это как обычно в четырнадцать с половиной лет, когда вместе ночуют два лучших друга. Но не о сексе, хотя Илюшке показалось тогда, что Пашка не прочь поговорить и о сексе, - так, вообще, отвлечённо, - но не сложилось чо-то, - и Илюшка теперь думает: - а может, зря? Может, надо было поговорить, а там уж, после разговоров… потом… как получится… как захочет Илюха… ну, и Пашка тоже, как захочет Паша, - но не случилось. А когда Пашка уснул, - точняк уснул, Ил проверил, - Илюшка проскользнул потихоньку в ванную, и подрочил… А теперь вот думает и вспоминает, и ловит себя на мысли, что вспоминает он именно Пашку Сушко, и так ещё вспоминает, - раздетого, в одних лишь спортивных плавках в чёрно-белую полоску, - Павлухины любимые, вечно он в них по квартире у себя шастает… И ещё Илюха сто пудов уверен, что Пашка бы тогда… того, захотел бы Сушко, - нет, не может Илья даже и самому себе объяснить, - с какой такой стати он так уверен в том, что Сушко очень даже не прочь с ним, с Илом Титовым… это самое, - уверен, и точка. Да-а… А идут Павлухе эти его чёрно-белые купальные плавки, - думает Ил, - и вообще, красивый пацан Сушко, супер, вообще…
…
- Ща-ас-с-с, Вади-им… во-о-от… с-с-с…
Это Илья кончает, - а диспозиция на дорогущем новомодном диване к этому моменту такая: уже Вадим делает Ильке минет, - и как делает! - Илюшку аж колотит, и почти в мостик изогнулось его четырнадцатилетнее тело, - а Тошик где-то у них двоих внизу, посасывает, посапывая член Вадима, - и Илюшка кончает. Резко, мощно, ярко, - как и положено в четырнадцать с половиной лет, в этом лучшем из возрастов!
Вадим медлит чуть-чуть, - вот, всё, последние капли Илюшкиной страсти и любви стекают Вадиму на язык, он, - Вадим, - выпускает член Ильи, сам Илька как бы опадает, расслабляется, роняет на бок голову с прилипшими к вспотевшему высокому лбу пепельными прядями, и руки раскинул, и дышит… чуть даже всхлипывая, тяжело, как после стометровки, когда надо бежать ради своей жизни, даже если это простой забег на зачёт по физре, - но это всегда так у Ила, - всё по-настоящему, и только так, а не иначе, - он же сам такой и есть, - настоящий…
- Ну что, Тошик, давай тебе, - говорит Вадим, а сам продолжает с лёгкой полуулыбкой смотреть на Ильку, любуется Вадим Ильёй…
Тошик отрывается от Вадимова члена, потешно облизывает припухлые губки, думает что-то, и решительно заявляет:
- Нет. Вот так вот будет: - сначала Илюша, потом ты, а потом уже вы мне вдвоём, - ну, чтобы вы вместе меня. Хорошо, Вадим? Илька, ладно?
Илья выдыхает остатки сладкой тяжести, которая только что так выгибала и сотрясала его изумительно красивое четырнадцатилетнее тело, открывает свои весенние глаза, улыбается Тошику, улыбается Вадиму, и произносит сквозь улыбку на своих очень красивого рисунка губах:
- Спасибо тебе, Вадим, спасибо, родной… Да, Тошик, как скажешь, давай Вадима теперь, а потом мы с Вадимом тебя так заласкаем, - у-у! На седьмое небо полетишь у нас… Вадим, а что, «седьмое небо», - это тоже штамп?
- Образ, Илька, это такой образ, и метафора ещё… тьфу ты, Ил! Что ты, право…
- Да ладно, это же я так просто, - же ж, как Тошик у нас говорит, - а ты лежи, ты молчи, и всё! Начали, Тошик, щас мы ему покажем, как мы умеем с тобой…
- Покажем, держись только, Вадим!
- Мама…
И ведь показывают эти двое, - оба два! - Вадиму. Седьмое небо, или даже девятое, - трудно сказать, да и не посчитать эти небеса никому, - но кайф такой, что Вадиму кажется сейчас, - да и не кажется ему, так и есть, - что не на небесах он, а он сам сейчас одно огромное небо, и два мягких, светлых, нежных облака в нём, в небе-Вадиме: - Тошик и Илюшка…
Техника! Да причём здесь техника?! Ведь Любовь! Ну, да, - и техника, - что уж говорить, умеют эти два пацана такое, что и не снилось многим и многим, не снилось даже во многих Мирах, - и не будем сейчас о том, чего им это умение стоило… И описывать это, - то, что… ЧТО и КАК эти двое сейчас делают, - КАК и ЧТО они, оба два, сейчас вытворяют с Вадимом, - трудно это описать, тут потребно перо посильнее нашего, - и вот ведь даже представить, вспомнить и предложить, чьё бы тут перо пришлось к месту, - даже это очень трудно! И дело-то как раз не в технике, ведь описать сам процесс, что именно, и именно как сейчас происходит у этих троих, - в этом ничего хитрого нет, не в технике дело… Да и вот, кстати:
- Пар-рни-и… - хрипло выдыхает Вадим. - О-о-о…
И Вадим кончает. Со стоном, со всей яркостью и тяжестью, - яростью и тряскостью, - да, Вадима аж трясёт, - нет, ну вот надо же так! - дожил до тридцати двух лет, возраст Александра Великого, и всякое ведь вроде бывало, - а с этими двумя, каждый раз, как первый, и всё ярче и сильнее, ведь и впрямь, полёт, - и небеса, и облака…
- Вот. Это. Да! Да уж, Вадим, - отрывается Тошик от Вадимова члена, - это же ж, это ведь мне так и ужинать не надо! Илька, прикинь, еле проглотил…
- Да? - Илья освобождает окаменелый сосок Вадима из своих, очень красивого рисунка губ, и палец убирает с Вадимовой простаты, вытаскивает этот умелый, - ну, да, - палец из Вадимовой дырочки… - Жадина ты, Тошик, чемпионская, всегда тебе самое лучшее достаётся. Но вот как хотите, а сейчас я…
- Илюша, а можно, ну, так вот, пожалуйста, как вот ты тогда, на Валентинов день когда, - и Тошик уже лежит на спинке, и ножки вместе свёл, и вытянулся, и колышек его гордо торчит, и чуть как-то при этом торчит ведь… застенчиво, что ли… - Давай, а? Илюша? Сам чтобы ты, на меня, а Вадим чтобы целовал! А, Вадим? И губы, и так, всего. А Илюшка сверху на мне будет!
- Антон, «опыт, сын ошибок трудных», - это наш российский африканский гений не про тебя сказал. Твои эксперименты, - ну да, трудновато иногда, Илюшке особенно, - но вот чтобы «ошибки», - этого нет…
