Дэвид Бэддиэл - Сука-любовь
Тэсс широко раскрыла глаза.
— Черт.
— И возраст примерно твой, и даже среднее имя…
— Октавия? — спросила Тэсс недоверчиво.
— Не совсем, компьютер выдал нам только инициал «О», но когда я увидел его, я почему-то сразу вбил себе в голову, что это ты. К этому времени ты бы уже получила результаты, и поскольку я знаю кое-что обо всем этом, я подумал, не зайти ли мне посмотреть, смогу ли я чем-нибудь помочь. — Джо уронил руки на подлокотники кресла. — Теперь я себя чувствую полным болваном.
Тэсс, воспользовавшись короткой паузой, сделала очередной глоток виски, почувствовала вкус виски во рту, и в тот же момент ее глотка начала судорожно сокращаться. Виски вернулось в рот. Тэсс раздула щеки и уткнулась взглядом в пол.
— Что? — забеспокоился Джо. Тэсс откинула руку в сторону ладонью кверху. Ее тело содрогалось. — Что такое? — спросил Джо еще более озабоченно. Она показала на свой рот рукой и сделала красноречивый жест рукой, мол, сейчас ее стошнит.
— Хммм-мммм! Хммм!
— Что?
В конце концов Тэсс схватила свой стакан с виски, наполовину полный, и поднесла его ко рту.
— Аааа! — выдохнула она, выпуская изо рта коричневую маслянистую жидкость обратно. — Ох! Ха-ха-ха-ха-ха! Ха-а-а-а-а!
Джо неловко улыбнулся, стараясь выглядеть вежливым: истерики всегда неприятны для смущенных свидетелей. Его мочка была красной, как кусок сырого мяса.
— Ха-ха, ох — извини, Джо — я просто… — Она глотнула воздуха, сдерживая икоту, и постаралась взять себя в руки. — Но — а-а-а — я сто лет не слышала, чтобы кто-нибудь произносил слово «болван» без иронии. — Джо кивнул головой, вполне готовый примерить на себя костюм клоуна. — И — о боже, — продолжала она, вытирая ладонью слезы, — вся штука в том, что то, как ты выглядел в тот момент: таким удрученным, таким серьезным, — было идеальным описанием к определению. Ты в самом деле выглядел таким болва-ах-ха-ха-хах-ха-а-ааа…
На этот раз Тэсс позволила себе упасть на другую половину софы. «Она издевается, — подумал Джо, пока она лежала так вздрагивая всем телом. — Дурачится». Детская жалость к самому себе поднялась в нем. «Я всего лишь пытался сделать доброе дело, и посмотрите: осмеян. Что со мной, почему женщины относятся ко мне, как к какому-то… болвану?»
Может быть, из-за этого он, дождавшись паузы в ее смехе, задал жестокий, по его меркам, вопрос:
— И что тебя подвинуло к мысли, что у Вика роман?
Тэсс не ответила, но постепенно движения ее тела замедлились, а истерические всхлипы и судорожные вздохи стихли. Какое-то время она оставалась без движения, достаточно долгое, чтобы обеспокоить Джо, который, глядя на вывернутое запястье ее свисающей до пола руки, начал раздумывать, не пощупать ли ее пульс. Затем ее кисть повернулась и легла ладонью на пол. Джо, чьи чувства обострились, казалось, что он чувствует, как жесткий ковер царапает мягкую кожу ее руки. Она села ровно и посмотрела на него прищуренными глазами только что проснувшейся женщины.
— Ты сильно разозлен? — спросила она.
Брови Джо поползли вверх.
— Ну, не настолько, насколько ты.
Лицо Тэсс оставалось бесстрастным.
— Верно. Но тем не менее, — она помедлила, — хоть как-то?
Джо усмехнулся и сделал два медленных кивка.
— Хоть как-то.
Тэсс окинула его взглядом с головы до ног и повернулась к окну; по стеклу стучал дождь, и знак лондонского метро, утратив отчетливость контуров, стал еще более похожим на Сатурн, окруженный газообразным синим диском.
— В таком случае, похоже, тебе не придется сейчас ехать домой, — сказала она, не поворачиваясь.
ДЖО
Бывают случаи, когда ты не можешь объяснить, как ты оказался в такое-то время в таком-то месте: как ты добрался домой из паба, как ты прошел через турникет за пять минут до закрытия метро, каким образом ты очутился проснувшимся на чьем-то жестком плече. А иногда — очень редко — ты не можешь объяснить вещи другого порядка. Например, как так случилось, что, казалось бы, минуту назад ты был сопливым школьником с вечно сползающими вниз гольфами, а сейчас устраиваешь презентации и общаешься с взрослыми женщинами в синих деловых костюмах. Или как, например, ты оказываешься в постели с подружкой своего лучшего друга.
Но Джо знал, как это произошло. Он был пьян, конечно, но это не являлось оправданием. Люди никогда полностью не теряют контроль над собой, что бы они ни делали для этого: алкоголь, наркотики, психический срыв, — они ведут себя своеобразно, в своем стиле. Вик под коксом будет «торчать» в стиле Вика, а Джо напился в ту ночь в стиле Джо — что означало, что он ни на мгновение не терял нити происходящего.
Он, справедливости ради надо отметить, замер в кресле, услышав фразу Тэсс касаемо его возвращения домой: он не кинулся — как на его месте сделал бы кто-то другой — прямиком к софе, чтобы накрыть ее губы своими. Но он также и не поспешил неуклюже подняться, бросить что-нибудь вроде «Я возьму кэб» и немедленно уйти. Вместо этого Джо ждал, ждал, пока мир вокруг него придет в движение; ждал, пока Тэсс не поднялась, не подошла к нему, не взяла за руки и молча, решительно не повела его в спальню.
Над Лондоном уже поднимался рассвет, когда, приближаясь к Блэкхит, Джо остановился перед пешеходным переходом. Горел красный сигнал светофора, но возле перехода не было видно никого, кто бы хотел перейти улицу; просто утренние призраки играли с системой, нажимая серебряные кнопки, чтобы высветились зеленые человечки. Джо ждал, пока они зажгут желтый, чтобы тронуться; он жил и действовал в рамках закона.
Он считал слабым оправданием крик самца: «Моя жена больше не занимается со мной сексом». Тем не менее это было главной причиной, побудившей Джо изменить Эмме. Нагота Тэсс, ощущение ее плоти на своей было тем, чего ему отчаянно не хватало, о чем он бесконечно скучал. Джо был удивлен, удивлен тем, какое сильное облегчение ему это принесло; силу этого облегчения мог бы понять наркоман, принявший дозу и с этой дозой осознавший, как долго он был в завязке.
Тэсс была совсем не похожа на Эмму. Ее кожа была тверже и шероховатее, чем у Эммы, ее груди — больше и округлее, волосы на лобке гуще и темнее, стоны громче и разнообразнее. Все отличия стали для Джо фокусом возбуждения. Он увеличивал их в своем воображении, словно рассматривал слайды Тэсс и Эммы под своей «Серой Леди»: пупок у Тэсс был вывернут наружу завитком, а не внутрь ямочкой, как у Эммы; ее влагалище было менее симметричным и более плотно охватывало его поршень; она настояла на использовании презерватива — как она объяснила, они с Виком до сих пор ими пользовались, — тогда как Эмма, с надуманными мифами о потере чувствительности и необходимости непосредственного контакта, находила их отвратительными; и если запах Эммы был ускользающим, еле уловимым, как пастельные полутона, то запах Тэсс настолько осязаемым, что, казалось, его можно было нарезать кубами вокруг нее; в нем была крепость, и стойкость, и острота, и все прочие составляющие, о которых, он был уверен, она говорила на своих винных дегустациях.
Но по мере того как Джо приближался к Гринвич-Хай-стрит, ход его мыслей начал менять направление; воспоминания о событиях прошедшей ночи утрачивали свою остроту и осязаемую ясность, Джо все больше и больше охватывало чувство вины. И когда он подъехал к воротам дома, ему совсем не показалось странным — а только справедливым и естественным, — что его ожидает полицейский автомобиль.
ВИК
Вик тихо разделся, не желая разбудить Тэсс. Было утро среды. Вчера он почувствовал необычную резкость в тоне Тэсс, когда звонил ей, чтобы объяснить, почему он не сможет приехать, словно она не поверила его истории с «ламбреттой». Как обычно, он перестал волноваться по этому поводу сразу, как только положил трубку телефона, но утром он рано проснулся, одержимый бессонницей, и понял: единственное, что он сейчас хочет, это быть рядом с Тэсс.
Не желая рисковать с мотороллером, он поехал на метро до Ламбет-Норт. Напротив него сидела пожилая американская пара, он — бородатый и с избыточным весом, она — в очках и с сильным загаром, на коленях у них была расстелена туристическая карта, утыканная красочными изображениями достопримечательностей Лондона: улыбающийся лейб-гвардеец, стильное здание Парламента, кафедральный собор Святого Павла. Глядя, как они увлеченно обсуждают свои планы на сегодняшний день, Вик испытал несвойственный ему наплыв сентиментальности. Ничего не зная об этой паре, он почувствовал уверенность в том, что они были одними из тех супругов со стажем, у которых берут интервью для документальных фильмов в стиле «Когда Гарри встретил Салли», — теми, кто много лет назад отгородился от всего мира, чтобы быть вместе, не испугавшись удовольствия бок о бок отправиться в плавание по морю жизни.
