Эрик Бутаков - Одиннадцать
– То есть?
– Да это так – задачка за пятый класс: диаметр Земли примерно сорок тысяч километров, раздели на триста шестьдесят градусов, получишь сто одиннадцать и одну десятую километра. Триста тридцать три и три – это три градуса, – Вова, как бы нехотя правил нож камнем, найденным на берегу. – Мне это ещё в вертолете стало ясно.
Может, Вове в вертолете и стало ясно, а вот Ефим сразу не врубился, что это за подвох. Сейчас он испытывал прилив легкой досады, что так невнимательно учил географию в пятом классе. Но, тем не менее, не показывая вида, спросил, делая как можно более серьезный этот вид:
– То есть, если я тебя правильно понял, мы можем как-то определиться. Что значит три градуса?
– Можем, если у тебя есть транспортир, – Володя улыбнулся, на секунду оторвавшись от своего ножа.
Ефим улыбнулся в ответ и машинально выпалил:
– Нет, у меня только рейсмус!
И они оба засмеялись.
Через минуту, вернувшись к этой теме, Ефим предложил попробовать все-таки как-то определиться (или обозначить как-то) эти три градуса с помощью простейших приспособлений или самодельных приборов, попробовать…
– А смысл? – перебил его Вова.
– Не понял! – Ефим наклонил голову набок.
– Смысл? Ну, определиться не сложно: сейчас возьмем две твоих стрелы, одну подвесим параллельно земле, другую направим на Полярную Звезду и после как-нибудь закрепим их друг с другом, и высчитаем угол между ними, и поймем, на какой широте мы находимся. Это проще простого, если использовать диаметр котла, кусок бересты и что-нибудь ещё вместо линейки. Допусти, угол мы рассчитали и определились. Но три градуса, это такая мелочь и ошибиться в сотую или десятую, а то и на градус легко, если на глаз определять Звезду и горизонт. Толку-то? Чуть не под тем углом глянул на звезду – вот тебе уже и промашка на полградуса. А это – полста километров. Правильно?
– И что ты предлагаешь? Шаги считать? По-моему, лучше хоть некудышную, но иметь метку, чем совсем ничего. Промашка на полста километров, все же вернее, чем шаги считать.
– Ну, давай сделаем, пока небо звездное. Может ты и прав, – Володя поднялся от костра. – А то завтра облаков нагонит, ничего не разглядим в небесах. Пошли.
Ефим тоже поднялся, и они, взяв три стрелы, бечевку и ножи, опять отправились в «Стоунхендж».
Примерно через час они вернулись с деревянным треугольником в руках, сделанным из стрел, скрученных меж собой бечевкой. И разговор по теме «Как определиться на местности по долбанной системе координат» продолжился.
– Повесь его на сучек, – предложил Володя, кивнув на треугольник, – завтра по-светлу я сделаю какой-нибудь берестяной транспортир, рассчитаем угол.
Ефим повесил треугольник на сук, отошел на пару шагов, полюбовался «своим» детищем в свете костра и присел к огню.
– Ну хорошо, широту мы завтра определим посветлу, как ты говоришь, а долготу мы как узнаем? – Ефим ломал мелкие ветки, распаляя костер.
– Да никак!
– Почему? – не понял Ефим такого прямого и категоричного ответа.
– А как мы её узнаем без приборов? Никак! – Вова пожал плечами. – Часовой пояс я тебе могу сказать, но в каждом часовом поясе примерно по пятнадцать градусов. Триста шестьдесят подели на двадцать четыре и сразу ясно, что светило за час пятнадцать градусов наматывает.
– Это я знаю.
– Тем более. Если бы мы до секунды знали разницу от нулевого меридиана до того места, где мы сейчас сидим, ещё можно было бы высчитать. Да и то ошибка неизбежна. Я так думаю, что мы сидим сейчас где-нибудь на сто одиннадцатом меридиане – эти же всё нас на одиннадцать втискивают…
– Сто одиннадцатый и одна десятая! – Ефим поднял палец вверх.
Володя улыбнулся, оценив шутку.
– Это точно! Скорее всего. Так что, по-любому, мы собьемся и по широте и по долготе!
– И как быть? – Ефима начали одолевать сомнения, как они доберутся до так называемого базового лагеря.
– Никак! – опять без эмоций ответил Володя. – Помотаем километры, как-нибудь найдем этот чертов лагерь. Хорошо, если он находится на берегу какой-нибудь реки или озера! Там видно будет. Нам главное сейчас жратвы добыть! А уж со жратвой-то мы не пропадем! Правильно, Ефим?!
Вот, он впервые за всё это время назвал его по имени. И Ефиму неизвестно почему, но стало как-то спокойнее. Уверенность Володи давала свои плоды, если так можно выразиться. И Ефим спросил:
– А ты по жизни-то кто?
– В смысле?
– В смысле профессии. Учитель географии?
Вова засмеялся.
– Нет, я врач.
– Врач! – Ефиму понравился ответ. Врач – это хорошо, очень хорошо. И он уточнил: – Окулист?
Вова опять рассмеялся.
– Нет! Хирург. Травматолог. Стоматолог. Полевой акушер. Педиатр. Реаниматор. И много кто ещё! Но только не окулист. К сожалению.
– О как много всего! Когда успел?
– С детства. Династия врачей, – Вова махнул рукой. – Это долгая история.
– Но хорошая история! – оценил Ефим. – Очень хорошая.
– А ты кто? – Володя тоже интересовался напарником, но пока, от природной вежливости, разговор этот не заводил, а тут причина появилась.
– Я государственный служащий. Экономист, юрист, финансист… В общем, всё на «ист», но прошу не рифмовать!
Вова улыбнулся – он давно отрифмовал.
– Ещё я книжки о природе пишу. И в походы хожу. А ещё, говорят, у меня неплохо получается ловить зверьков. Вот завтра и посмотрим, так ли это?
– Хорошо бы, – почему-то вздохнул Володя.
– Да, хорошо бы! – согласился Ефим. – Вот, типа, и познакомились.
– Типа – да.
– А лет тебе сколько? – на всякий случай уточнил Ефим.
– Тридцать три.
– Ясно. Я почему-то так и думал. Всё на одиннадцать будем делить. Думаю, ты догадываешься, сколько мне.
– С четверки начинается?
– Да.
– Тогда догадываюсь.
– Вот и ещё раз познакомились.
– Это точно, – согласился Володя. – Будем спать?
– Давай, – на этот раз согласился Ефим.
И они укутались в свои войлочные одеяла, подбросив хвороста под таежный костер, который в специальной литературе называется «нодья».
Нодья тлела всю ночь и, в общем-то, хорошо грела, отражаясь от камня. В шалаше, под толстыми одеялами было тепло, не смотря на звездную ночь. Однако, как только начало светать и мир покрылся молочной дымкой, напарники, как по команде, проснулись, чувствуя давления в мочевом пузыре.
Потом они снова рубанулись и проспали ещё примерно часок.
Утро.
– Ну, что? Пошли смотреть «переметы»?
– Может, чайку сначала попьем? – Володя раздувал ещё тлеющие угли костра.
– Может, после, когда вернемся, попьем. Заодно, если Бог даст, может, и пожрем нормально. Дикого мяса в жирном бульоне! – Последние слова он произнес громко, как революционер, сжав кулак и театрально им тряхнув.
– Ладно, – согласился, улыбаясь, Вова. – Вот только костер раскочегарю, чтобы потом опять кресалом не дзынькать, и пойдем.
Володе нравилось, что Ефим остроумный малый и незакомплексованный для своих-то сорока с копейками лет. Вон как хорохорится, махая кулачком. Посмотрим, что он там за «ловец орлов»! А вслух добавил:
– Сейчас, ещё немного осталось! Сейчас разгорится.
– Логично, – Ефим, сжав губы и приподняв брови, махнул головой в полном согласии.
И огонь разгорелся.
Вова возился с обгоревшими головешками стволов и дровами, а Ефим собирал вещи, необходимые для похода к «переметам», как он назвал свои ловушки. Сеть решено было проверить после – когда вернутся. Куда из неё рыбка денется?
Бесшумно продвигаясь по звериной тропе, парни ещё издалека заметили, что загнутой попрек тропы березки с крюками «на акулу» нет.
– Сработало! – прошептал Ефим.
И они быстро, почти бегом бросились к ловушке.
На двух из трех крюках, глубоко впившихся в заднюю ногу и шею, подвешенная вниз головой, болталась кабарга. Увидев людей, она начала дергаться, пытаясь из последних сил, высвободится. Но крюки ещё сильнее впивались в тело бедного животного, принося ей невероятные страдания. Вова, не раздумывая, подбежал к маленькому оленю и проткнул измученное тело рогатиной, угодив точно в сердце. Кабарга дернулась последний раз, и глаза её стали мутнеть. Из, казалось, игрушечной пасти (но без клыков – то была самка) на траву закапала кровь.
– Готова, – определил Володя.
– Готова, – согласился Ефим.
– Снимаем, да свежевать будем?
– Нет. Думаю, не протухнет за полчаса, пойдем, посмотрим, что на следующей, – рассудил Ефим.
– А эту? С собой что ли?
– Пусть пока висит. Куда она денется? Не таскать же её? Пусть висит, пока теплая. Потом разберемся. Мы быстро – туда сгоняем и обратно.
– Как скажешь, – Вова обтирал пучком травы кровь с острия рогатины, – но я все же думаю лучше освежевать.
– Пошли, – тихо сказал Ефим.
– Нет, я всё же кишки вытащу, – Вова снимал с крючков кабаргу. – Сейчас – быстро! А то протухнет – мясо испортится.
