Грэм Джойс - Реквием
Произошла довольно серьезная ссора, которая встревожила его — они ведь только-только восстановили давние близкие отношения. Шерон пыталась вытрясти из него правду — в буквальном смысле взяв его за плечи:
— В чем дело, Том? Почему ты не хочешь мне сказать, что происходит?
На подходе к Садовой Гробнице Том замешкался. Тут же к нему с улыбками и зазывными жестами приблизились два араба:
— Эй, англичанин! Хэлло!
— Убирайтесь!
Арабы в досаде отступили.
«Почему они не могут оставить меня в покое? — подумал он. — Ни на секунду нельзя остановиться». Он посмотрел на парочку, настроенную теперь довольно агрессивно.
— Отвалите, если не хотите неприятностей на свою голову.
Он нырнул через ворота в сад и здесь наконец нашел оазис спокойствия. По-видимому, хищники, рыскавшие в туристическом Иерусалиме, все-таки уважали некие незримые границы. Никто здесь не выпрашивал шекели, не торговал сувенирными побрякушками.
Согласно археологическим представлениям Викторианской эпохи, которые горячо отстаивал генерал Гордон,[27] этот сад, находившийся рядом с невзрачной арабской автобусной станцией, как нельзя лучше соответствовал обстоятельствам распятия Христа. Тут имелась тихая оливковая роща, с жасмином и олеандрами, и даже била вырыта небольшая пещера в желтом песчанике, которая вполне могла служить усыпальницей. Том пристроился на скамье в тенистой беседке, обхватив голову руками. Народ, бродивший по саду, не беспокоил его.
«Кейти, прости меня, прости меня, прости меня. Тебе так понравилось бы в этом саду. Почему мы не приехали сюда вместе?»
В последние дни он, похоже, только и делал, что просил прощения у Кейти. Подобно тому как размываются в воображении границы знакомого лица, его память развеяла утреннюю иерусалимскую жару и перенесла его в Дартмур, где они с Кейти были за полгода до ее гибели. Они радовались, что надели прочные туристские ботинки и водонепроницаемые куртки с капюшонами. Ветер, гулявший над болотистой равниной, хлестал их и поливал дождем то с одной, то с другой стороны. Зловещие багровые, как кровоподтеки, тучи надвигались на них, распухая на глазах и заполняя небо. Они стали искать убежища на скалистом гранитном островке, имевшем необычный вид: обточенные непогодой плоские камни с закругленными краями были нагромождены друг на друга. Они с Кейти прятались среди этих нагромождений от дождя и ветра. Их куртки промокли, вода ручьем текла с их носов. Намокла и одежда под куртками, так что холод пронизывал их до костей.
— Я обожаю болота в такую погоду, — сказала Кейти, сжав его руку. — Но в хорошую, пожалуй, все-таки больше. В них есть что-то угрожающее, и это ужасно мне нравится. А ты? Тебе это нравится?
— О да, — вяло произнес Том.
Она подшучивала над ним и пыталась его рассмешить, даже угостила его размокшей шоколадкой, словно он был маленький мальчик, которого надо было ободрить. Но это не подействовало.
— Выше голову, — говорила Кейти. — Ну и что, если мы промокли? Через час-другой мы высохнем. Какое это имеет значение? Что может быть важнее, чем находиться рядом с человеком, которого ты любишь больше всех на свете?
— Ну, в данный момент есть масса куда более приятных вещей.
— Не будь букой. Скажи, что ты любишь меня.
— Я люблю тебя.
— Нет, не так. Посмотри мне в глаза и скажи это так, будто это самое важное из всего, что ты говорил в жизни. И будто это последнее, что ты сможешь сказать, пока мы живы.
Грозовые тучи между тем приблизились вплотную; вокруг потемнело. Из них низвергался целый водопад, и Том воспользовался этим, чтобы спрятать глаза, увильнуть от выполнения ее неуместной просьбы.
— Скажи мне это, Том. Посмотри на меня и скажи, что ты любишь меня.
Он открыл глаза и увидел совсем другое небо и ослепляющий свет Иерусалима. Она хотела сюда приехать. Она хотела приехать вместе с ним, а он отказал ей в этом.
Седовласый англичанин неторопливо водил по саду небольшую группу туристов. Его приглушенный голос спас Тома от воспоминаний.
— …Нам нравится в это верить, мы чувствуем, что это соответствует действительности. Слово «голгофа» означает «череп» или «место черепа». Если вы посмотрите вон на ту скалу, вы увидите, что она имеет форму черепа. Его должны были распять в людном месте, в назидание, а здесь в те далекие времена был оживленный перекресток. Понимаете, смерть при распятии была медленной, долгой. Человек мог оставаться в живых целых три дня — пока ноги поддерживали его вес. Без этой поддержки вес тела давил на легкие, и человек умирал раньше, задохнувшись. Поэтому иногда, как акт милосердия, римляне ломали у распятого кости голеней, ускоряя его смерть. Но Иоанн пишет, что у Иисуса голеней не перебили, и «сбылось Писание»: «кость Его да не сокрушится».[28] А здесь вы можете видеть могилу, которая поистине замечательна, поскольку, обратите внимание, она пуста…
Туристы приблизились к пещере, выдолбленной в желтом камне. Том поднял голову и увидел у входа в сад мужчину в черном костюме, наблюдавшего за ним. Тот не торопясь отступил в сторону и скрылся за зданием привратницкой. Том поднялся и подошел к зданию, но мужчины там уже не было.
Том покинул сад, не оставив пожертвования.
36
Ахмед скреб голову с таким остервенением, словно у него там завелись насекомые. Свитки плохо поддавались его усилиям. Утром он вернулся к оставленному накануне переводу и был крайне неудовлетворен проделанной работой. Проверив, по своей привычке, перевод, он обнаружил в нем огромное количество ошибок. В небольшом отрывке он неправильно перевел семь существительных и сделал четыре несуразных грамматических ляпа. Даже если списать часть ошибок на то, что интерпретация текста еще не определилась, их изобилие было совершенно непонятно.
Как будто ночью кто-то прокрался к нему и внес в текст изменения. Эта мысль побудила его открыть ящик оттоманки, в котором он хранил свои талисманы.
Ахмед коллекционировал талисманы и верил в них. Он был куратором собственного маленького музея. Ко многим экспонатам были прикреплены бечевки, чтобы носить их на шее. Другие были кольцами или браслетами, третьи — флаконами с непонятными, но навязчивыми запахами. Были среди них и высушенные скорпионы, ящерицы и прочие твари, а также усохшая человеческая голова и мумифицированный палец руки. Два последних экспоната представляли для него чисто академический интерес. То же самое он утверждал и относительно всех других предметов своей коллекции, но на самом деле он верил, что некоторые из них оберегают его от вторжений джиннов.
Спиральная форма рукописи напомнила ему об имевшемся у него медальоне подлинного ханаанского происхождения. Ахмед увидел его среди археологических находок в Угарите и украл.
Ахмед осторожно взял медальон в руки. Он представлял собой стершуюся и почерневшую бронзовую монету с просверленной дыркой, через которую был продет грязный шнурок. На монете было выгравировано клинописью — также в виде спирали — заклинание, которое Ахмед, при всей своей учености, не мог прочитать. Он полагал, что это обращение к Астарте, а спиральная форма записи служит ловушкой для злых духов, в которой, как в лабиринте, они должны заблудиться и пропасть. Повесив медальон на шею, Ахмед вернулся к работе над свитком.
Покончив с проверкой старого перевода, он засучил рукава и с удвоенной энергией приступил к новому фрагменту.
«Он собрал новый Совет двенадцати, в который входил Сиккари, но (без) фарисеев и саддукеев. Был провозглашен Правителем собрания. Злобный фарисей (Лжец) ненавидел его из-за свадьбы в Ханаане и из-за своей ненависти к женщинам.
Тут нанес удар чудотворец Молния (или Разветвленная Молния). Он сместил время по лунному календарю на один месяц, так что Праведный Учитель не был больше незаконным. Затем (я) вместе с другими ходила к смоковнице. Молния под именем Вефиль (изготовил) змеиный яд, а Учитель взял столетник и мирру, чтобы воскресить (его). С кем сбудется предсказание смоковницы, (поможет) (успеху) Мессии. Соответственно Писанию, этими (теми же) средствами будет воскрешен Страдающий Слуга Божий. О Совете двенадцати знали только он, Симон-Молния, я и Сиккари. Мне не нравился план. Молния сделал подарок римлянину (подкупил), чтобы он не перебивал (ему голени) из милосердия».
У Ахмеда голова шла кругом. Он лихорадочно перечитал перевод и застрочил в блокноте: «Учитель праведности. Преследуемый „Злобным". Женат на рассказчице. Исполнение предсказания = плодоношению смоковницы после посадки, т. е. Ветхому Завету. Совет двенадцати приближенных. Страдающий Слуга/Правитель собрания, возможная смерть. Сиккари = зелот (?). Другое имя воскрешенного Вефиль = Лазарь? = Симон Маг, т. е. чудотворец? Он и был Лазарем? Сиккари, который был посвящен в план, — Искариот?»
