Лебедев Andrew - New-Пигмалионъ
Полежал сорок минут на кушетке, рассказал про свое детство, про папу академика, про деспотичную маму.
– Вам бы надо пожить самостоятельной жизнью, – сказал модный психоаналитик, – вы взрослый человек, даже руководите другими людьми у себя на телевидении, а в личной жизни по-прежнему, как и в детстве, остаетесь маленьким мальчиком, за которого все решают старшие.
– Что же мне делать? – простодушно спросил Мотя Зарайский, – у меня любимую девушку на моих глазах едва не растерзали, у меня душа разрывается, я покоя себе не нахожу.
– Вам бы отправиться в длительное путешествие, – мягко посоветовал модный психоаналитик, – я вижу, вы человек со средствами, вам бы уехать из Москвы на год, не меньше. Уехать в путешествие. Причем в связанное с опасностями и трудностями, как в прежние времена, помните как в романах Жюля Верна? Вот так и вам, набрать себе попутчиков и отправиться куда-нибудь в Африку или в Азию.
Причем с минимумом комфорта. Если вы наберете слуг, мамок и нянек, то вы не излечитесь. Вам нужна встряска. Встряска, которая вас закалит, как физически, так и духовно. Перечитайте сегодня на ночь рассказы Джека Лондона о золотой лихорадке на Аляске. Перечитайте его Морского Волка. Это то, что вам нужно.
А вернетесь назад в Москву, совсем иным человеком. Если путешествие окажется настоящим. Будете способным и за себя постоять, и за девушку свою. И маме отпор дать, доказав ей, что ваша личная жизнь – это ваша личная жизнь. А все эти клубы бокса для богатых лентяев – это самообман. Будете платить деньги, а тренеры будут хихикать над вами. И случись что-то реально опасное, все эти фитнесс-клубы вам не помогут. Дух там не развивают. Кто пришел туда трусом, в лучшем случае так и выйдет оттуда трусом, ну, разве что только с мышцами. А вы поезжайте. Я не знаю куда – на войну, в Африку, в Гондурас, в сельву дельты Амазонки… Только туда, где опасно, и где вы будете рассчитывать только на самого себя.
Мотя вышел от аналитика опустошенным.
Заплатил ему триста евро за визит…
А совет получил такой, какой сам бы мог себе дать.
Бесплатно.
Собственно эта самая обида за бездарно потраченные деньги и сыграла решающую роль.
После обеда Мотя Зарайский зарулил на улицу Большая Полянка, где давно знал – есть элитарное туристическое бюро, из которого сам Михаил Викторович – их главный – ездил на африканское сафари.
– Я хочу поехать в Африку или в Бразилию, – придав своему безвольному от рождения лицу максимум решительности, сказал Мотя.
– У нас есть двухнедельные туры в ЮАР и в Сомали с настоящей охотой на джипах по саванне, – сказала менеджер, протягивая Моте глянцевые проспекты.
– Мне нужно поехать в длительное путешествие, минимум на три месяца, а еще лучше на пол-года или даже на год, у вас таких нет?
– Мы можем разработать для вас индивидуальный тур, знаете, мы сейчас делали для одной известной на Москве семейной пары кругосветное путешествие с посещением пятидесяти стран. Можем и для вас сделать нечто подобное.
Уходя из агентства, Мотя понимал, что все это не то.
Ехать на сафари, где тебя будут охранять пять инструкторов, два проводника из местных и шесть охотников-егерей, это тоже самое, как ходить на тренировку и лежа на матах наблюдать, как другие потеют и делают упражнения.
Решение пришло неожиданно.
На третий день безуспешных метаний, Моте позвонил его бывший одноклассник – Саша Ведяков.
Саша после школы уехал в Ленинград и поступил в Макаровское мореходное училище.
Потом женился на местной, на ленинградке, плавал на торговых судах, а сейчас занимался каким-то странным бизнесом – торговал ломом черного металла.
В Москве после смерти родителей Саша бывал редко. Да и вообще их класс не шибко то любил собираться. За двадцать лет собирались от силы раза три.
В общем, позвонил вдруг ему Саша Ведяков.
Разговорились, перебрали в памяти всех друзей – одноклассников – кто где, кто чего?
И выяснилось, что Саша кроме всего прочего занимается парусным спортом.
– У тебя нет трудновоспитуемых недорослей, за которых богатые папаши большие деньги дадут, чтобы мы их в морях перевоспитали? – напрямую поинтересовался Саша Ведяков. – мы два года как вокруг Европы на яхте ходим, берем в команду юнгами сынков богачей на перевоспитание. Папаши рады платить, а нам деньги на ремонт яхты очень кстати. Мы двух наркоманов – деток богатеньких бизнесменов прошлый раз брали в поход вокруг Скандинавии, все дубины и палки об этих мальчиков с кэпом пообломали. Но папашам вернули сыновей – шелковыми. Тише воды, ниже травы. А ведь были законченными негодяями. Воровали у родителей, тащили из дому все что плохо и все что хорошо лежит. И физически парни окрепли и море полюбили. Один в военное во Фрунзе поступил, другой в Макаровское настрополился. И нам хорошо, мы на папашины деньги новый дизель для яхты купили и новое навигационное космическое оборудование.
– Ребята, а может вы меня возьмете? – робко спросил Мотя Зарайский, я денег дам.
– Нам на ремонт сейчас десять тысяч долларов надо, – по-деловому сказал Саша Ведяков, – мы за эту сумму хоть кого возьмем, можем и тебя пассажиром. Мы на гонки Катти Сарк в Ирландию как раз собираемся. Можем и тебя взять, если паспорт с визами есть.
– Есть, есть! – обрадовано закричал Мотя, – и денег я вам дам, сколько потребуется.
Договорились, что через неделю Мотя приедет в Петербург с деньгами и с заграничным паспортом с открытыми визами…
Маме Мотя ничего говорить не стал.
Но с Розой решился-таки попрощаться.
Позвонил ей на мобильный номер.
Роза сразу не ответила.
Помучила.
Взяла трубку только на третий раз.
– Увидеться не хочешь? – спросил Зарайский, – я уезжаю надолго.
– Куда уезжаешь?
– Вокруг Европы на королевской яхте.
– Счастливого пути…
Судя по всему, это сообщение должного эффекта не вызвало. Роза не восхитилась и не удивилась.
– Я когда вернусь, я тебя найду, – сказал Мотя ненатуральным голосом поддельного морского волка.
Этакого тряпично-плюшевого морского волка из отдела мягких игрушек.
Неужели модный психоаналитик окажется неправ?
Неужели горбатого и мягкого безвольного – только могила исправляет?
Но Мотя захотел попробовать.
И пусть Саша Ведяков с легендарным кэпом обобьют об него все имеющееся на борту яхты дубьё…
Мотя даёт им на это полный карт-бланш.
3.
А Роза очень…
Очень-очень-очень захотела себе машинку.
Именно маленькую именно женскую именно красную Пежо двести шесть.
Ей казалось, что стоит ей сесть в такую машинку, как жизнь ее мгновенно изменится к лучшему.
И она перестанет быть служанкой Джона, его рабыней, она найдет себе богатого молодого свободного парня, и они уедут с ним куда-нибудь в Америку или в Эмираты.
Или лучше – в Париж или Амстердам.
У маленькой Розы ведь тоже были свои мечты о своём счастье.
Ведь, не в том, было ее счастье, чтобы предаваться быстрым соитиям с Джоном и его нужными ему друзьями, когда это им было нужно. Им, а не ей.
Счастье женщины, когда близость имеет место быть не по надобности, не по принуждению, а по любви.
И маленькой Розе тоже хотелось любви.
И если каждый…
Ну даже совершенно никчемный человек-человечишко по мнению художника Андрю Вархолла имеет право на пятнадцать минут славы, то отчего же даже самая последняя стерва не может иметь права на пол-часа настоящего счастья?
Роза хотела сесть в свою красную машинку марки Пежо и поехать на свидание с прекрасным принцем.
Why not?
Маленькая Роза устала быть рабыней сексуальных прихотей Джона и его друзей.
Подкатила черта.
Хватит.
Баста.
Enough Вот убьем с Натахой ее подругу, заработаем денег и…
И уедем в дальнюю даль.
Одна подружка Розы – законченная проститутка, сифилисом болела два раза, так та нашла себе хорошего жениха и замуж вышла. Богатого, преуспевающего…
Он себе духовно близкую подругу искал – этим озабочен был.
Полагал, что в ночных клубах и в дискотеках себе такую не сыщет.
Так он ходил по музеям и галереям.
А подруга Розы – эта семнадцатилетняя шлюха, которая проституцией с двенадцати лет занималась, тоже… Почуяла черту. Что баста – дальше край.
Она одевалась, как девочки в старомодно-интеллигентских семьях десять лет тому назад одевались. В самое скромное платье, чистенькое, отутюженное, но жутко не модное. И прическу обязательно с прямым пробором по середине. И очечки кругленькие.
Мужчины вообще падки до женщин в очках.
И таки и нашла себе!
Стояла в Третьяковке напротив картины Левитана "Малиновый звон". Два часа стояла и поймался на крючок нужный ей человечек.
Через две недели признался ей в любви и женился.
Знал бы дурачок, кого берет?
И оба счастливы теперь.
Вот и Роза.
Мечтала о счастье.
– Тут такая штука, не получится у тебя, – сказала та ее подруга, когда они повстречались как то после свадьбы…, – тут искренность нужна, а у тебя искренности нет.
