Станислав Миронов - Virtuality
Я говорю: что, мол?
— Только не прикидывайся. Все дрочат. Я знаю.
Я дрочу.
Вы дрочите.
— Напиши о том, как мужики посещают порносайты и потом загрязняют природу своим несостоявшимся потомством. Своей вязкой спермой. Нашу воду, которую мы пьём.
Я пью.
Вы пьёте.
Ладно, считайте, об этом я уже написал. Пока воспроизводил наш диалог.
Стоит добавить, что порно-сайты — это самый посещаемый вид сайтов в Сети. Кстати, порнуха востребована не только среди мужиков. Бабы тоже дрочат.
Ещё как дрочат.
Даже не вздумайте с этим спорить.
Если, конечно, вы баба.
Статистику отследить невозможно, но при общении в блогах я частенько заворачивал какой-нибудь вопросик о порнухе. И мужскому полу, и женскому. И среднему — это про тех, кто предпочитает не выкладывать фотографии. И не указывать пол.
Знаете, что я обнаружил?
Порно-сайты посещают все. Ну, большинство. Хотя бы раз. Хотя бы раз в жизни видели порно-сайт, внезапно появившийся во всплывающем окне.
Вам это знакомо?
Кстати, забыл сказать. Диффузию действительно никто не отменял, а значит, очистным сооружениям ни за что не справиться с потоком спермы, сливаемой в водосток пылкими дрочерами. Всей этой толпой рукоблудов. Любителями погонять вялого и любительницами потеребить мочалку, хлынувшими в Интернет с момента появления порно-сайтов.
В следующий раз, когда будете пить воду из-под крана, лучше не думайте о том, что пьёте чью-то сперму. Чьих-то детишек. Ну, несостоявшихся детишек. И чьи-то вагинальные выделения. Чьи-то фекалии. Экскременты.
Лучше просто не пейте это. Договорились?
Моя девушка, она говорит:
— Только напиши не просто о том, что все дрочат. Попробуй найти связи между психологической зависимостью от Интернета и онанизмом при помощи порно-сайтов. Может, найдёшь что-нибудь интересное.
Вновь осушая стакан и уже совсем теряя способность связно произносить слова, она говорит:
— Вот, возьми. Сначала прочитай это.
Она протягивает мне учебник по практической психологии.
— И это.
Даёт мне ещё одну книгу. Зигмунд Фрейд. «Введение в психоанализ».
И говорит:
— Прежде чем начать писать, сначала прочти это. У тебя уйдёт на это весь сегодняшний вечер. А потом ночь. Может, и больше. Затем ложись спать. Хорошенько выспись. Как проснёшься, сходи прогуляйся. Походи, подумай. Ищи связи. Вспоминай всё, что видел в Сети. Ну, все эти твои исследования, как ты их называешь.
Флешбэк.
Мне нужно что-то новое. Мой блог уже настолько известен, в нём настолько много пользователей, что мне хочется как-то продвинуться в своих провокациях. Сделать что-то более злое и прямое. Что-то, что вызовет ещё больше реакции в мой адрес. Главное — не степень позитивности, а сила реакции. Экспрессивность. Агрессия. Возмущение. Шок. Что угодно.
Пока не знаю, зачем мне это нужно, но я точно знаю, что мне это поможет. Я знаю, что в результате это должно стать целым исследованием.
Настоящее.
Я говорю:
— А причём здесь мои исследования?
— Дебил. Я же тебе уже несколько раз говорила. Все эти твои исследования, думаешь, всё это было просто так?
Почему мы делаем то, что делаем?
— Ты думаешь, что просто сидел и прикалывался над людьми?
Она говорит:
— Игорь, я тебе вот что скажу. Ты знаешь о торчках всё. Ты сам торчок. Ну, благодаря мне ты соскочил. И ты расскажешь об этом всё.
— А я могу не рассказывать?
Она мотает головой.
Тряпка — слишком громкое слово.
— Конечно нет. Я же сказала: дописываешь книгу, и расход по углам.
Удалённый аппендикс здесь совершенно не причём.
Кажется, она уже совсем пьяна. Она отключается. И вот теперь я могу заняться своими делами, не отвлекаясь на разговоры с ней.
Некоторое время назад я бы сел за компьютер.
Теперь я не могу это сделать, потому что моя девушка мне запретила. И, преследуя какие-то свои цели, приказала мне читать книги по психологии.
И я ничего не могу поделать, кроме как согласиться.
Раб — слишком громкое слово.
Ну и грузит этот Фрейд, скажу я вам.
А ещё скажу, что с момента нашей встречи прошло уже несколько часов. Сейчас уже глубокая ночь, и я сел за ноутбук передохнуть.
Да, за компьютером я отдыхаю. Отвлекаюсь от рутинных дел. Расслабляюсь.
Вам это знакомо?
Фрейд грузит, но если отфильтровать словесный мусор, столь модный в те времена, то можно узнать очень даже много интересного. Особенно по интимной части нашего подсознания.
Моего подсознания.
Вашего подсознания.
Особенно легко после прочтения Фрейда найти связи между дрочерами и Интернетом.
Подождите, схожу подрочу.
Скоро продолжим.
Глава 2.5
Крылов с полчаса листает мой блокнот, то и дело перелистывая его страницы во всех мыслимых порядках. Сначала до конца. С конца в начало. Снова и снова.
Потом откладывает его в сторону, не закрывая, и говорит:
— Мило.
— Мило? — переспрашиваю я.
— Ещё как. И интересно. Очень интересно, — он немного задумывается.
В это время я рассматриваю его в деталях. Выглядит он очень даже неплохо, как и в прошлый раз, когда я впервые с ним познакомилась. Но что-то в его виде выдаёт нечто особенное, жуткое или страшное. То ли он устал, то ли недоспал.
Старый развратник.
Интересно, у него есть жена? Дети?
Он говорит:
— А как вы прояснили те мысли, которые вы зачеркнули?
— Например?
— Например, то, что вы не педофилка. Или не некрофилка. Или то, что вы не клептоманка.
Я улыбаюсь.
— Так скажем, — делаю паузу, раздумывая, как лучше сформулировать, каким образом я всё же это выяснила, — опытным путём.
— Опытным путём?
— Да, — отвечаю я и снова улыбаюсь.
Крылов улыбается тоже.
— Ладно, думаю, не так важно, каким образом. Главное, что вы выяснили. А вариантов, как это можно сделать, не так уж и много, — и он начинает улыбаться ещё шире.
Я начинаю чувствовать, будто он снова застал меня врасплох.
Но при этом от этого мне как-то приятно.
Почему приятно, я объяснить пока не могу.
Надеюсь, что пока.
Крылов спрашивает:
— Так почему вас всё же не заботит ситуация с Женей?
Возвращая мне блокнот, он говорит:
— Я так и не нашёл в ваших записях ни одного ответа на этот вопрос.
В голове появляются какие-то странные, но неуловимые мысли.
Или мысли, от которых я подсознательно отказываюсь.
— Не знаю, — говорю я.
— Знаете, — твёрдо отвечает Крылов.
Мне становится неудобно.
Очень неудобно.
— Да откуда я могу знать?
Реалити-шоу: «Расскажи правду».
Я чувствую, как мои пальцы начинают дёргаться. Начинают ковырять кутикулы других пальцев. У меня возникает желание погрызть ногти.
Сделать их такими, какими они были тогда, когда я смотрела на себя в зеркало. В тринадцать лет.
Я что, снова хочу вернуться к тому, что со мной было?
Странное ощущение, но, похоже, что это отчасти так.
Рефлекс борьбы.
— А я сказал, знаете, — приказным тоном наседает доктор.
Мои ноги начинают немного трястись. Отвожу глаза от доктора. Смотрю то на окно, то на шкаф, то на что-то ещё. Перевожу взгляд с одного предмета на другой.
Раз предмет. Два предмет.
Снова и снова.
— Да я ведь ничего не помню, — запинаясь, говорю я.
— Не помните или не хотите помнить? — ещё резче спрашивает Крылов.
Меня начинает вовсю трясти. Подобный тон меня напрягает.
Кстати, почему?
— Не знаю.
— Знаете.
И вдруг я психанула.
— Да ничего я, не знаю! Отстаньте от меня, а?! — ору я на доктора.
Его реакция оказывается спокойной, он как будто ничего не слышал. Он меня игнорирует. Это бесит меня ещё больше.
— А вы уверены? — спрашивает он.
Резко приподнимаясь из-за стола и придвигаясь ко мне на расстояние вытянутой руки, он говорит:
— Спокойнее, милочка. Я же вас тут не режу.
— Пошёл ты, козёл! — по-прежнему не сбавляя тон, ору я.
— Вы так кричите, словно вас сбила машина.
Шок.
Что?
Я спрашиваю:
— Что вы сказали?
— Не кричите, вы не на митинге.
— Нет, не это. Повторите дословно, что вы только что сказали.
В голове начинает возникать какое-то смутное ощущение приближения чего-то неодолимого, мутного, но становящегося всё яснее и чётче. Я пока никак не могу понять, что это такое, но чувствую всеми фибрами души, что от этого мне никуда не деться.
А ещё мне страшно.
Доктор говорит:
— Вы так орёте, будто вас сбила машина. Или — конечно, не дай Бог — поезд.
Меня сбили?
Поезд?
Точно.
Точно!
