Эльвира Барякина - Фабрика гроз
— Едем! — скомандовал он.
И негативщики тут же помчалась вниз ловить машину.
Поймать такси им так и не удалось, хотя Боги на всю улицу орал:
— Ловись, тачка, большая и маленькая!
Вместо этого рядом с тротуаром притормозила какая-то разбитая «копейка» канареечного цвета. За рулем сидел пожилой вертлявый мужичонка в тренировочном костюме.
— Куда надо, молодежь? — спросил он, высовываясь из окна.
— Вот мы с Никитиным хотим есть, — вступил Ивар в переговоры. — А Боголюб с Леденцовой хотят плясать. Где все это можно сделать?
Мужичок поскреб в затылке.
— Э-э… Ну, можно в «Лиру».
Народ переглянулся.
— По-моему, «Лирой» может называться только привокзальный бордель, подозрительно зашептала Леденцова.
— Думаешь? — оживился Боги. — Тогда поехали!
Втиснуться всем вместе в «копейку» оказалось почти что непосильной задачей. Никитин, как самый наглый, тут же уселся рядом с водителем и наотрез отказался кому-либо уступать свое место. Ивару, Леденцовой и Боголюбу пришлось размещаться на заднем сидении.
— Все, Боги сегодня пива не давать! — прокряхтела Леденцова, которую вжали в дверцу. — Ты видел, какой у тебя живот от пива вырос?
— Мой живот не от пива, а для пива! — степенно ответствовал Боголюб.
Скрипя и подскакивая на каждом ухабе, «копейка» тронулась в путь.
— А что там, в вашей «Лире»? — начал осторожно расспрашивать Никитин. — Сами мы не местные, так что ничего не знаем…
Водитель снисходительно оглядел своих пассажиров.
— Там такие бабы! — сообщил он с гордостью. — Генофонд! Цвет нации!
— Э-э, мы туда не едем! — завопила Леденцова. — У меня губы не накрашены, а мне надо быть прекрасной!
— Ты и так прекрасна, — погладил ее по коленке Боголюб. — Если хочешь, я всю ночь буду лично тебя боготворить.
— Льстец ты, Боги, и подхалим! — сразу же заулыбалась Леденцова, но на возвращении уже больше не настаивала.
* * *Ночной клуб «Лира» представлял из себя бывшую столовку, снабженную зеркальными шарами, светомузыкой и огромными колонками, из которых вырывались звуки зажигательной попсы. Народу было много, особенно девчонок.
Оглядев эдакую «малину», Никитин ухмыльнулся.
— Господи! Дай нам водки, и мы дадим тебе зрелищ!
Для начала они оккупировали столик в углу зала. Хорошенькая официантка со светлыми кудряшками вдоль усталого личика кое-как пробилась к ним сквозь колбасящийся народ.
— Заказывать что будете? — спросила она, вытаскивая из кармашка передника блокнот.
Никитин пнул под столом Ивара и Боголюба, показывая, что он первый занял эту прелесть.
— Принесите нам, пожалуйста, коньяку. Любого на ваш выбор, — пропел он.
Девушка внимательнее присмотрелась к нему.
— Сколько?
— Несомненно, бутылку!
Девушка принесла, что требовалось, и тут началось…
Леденцова плясала как включенная в розетку. В результате штаны у нее на заднице с треском лопнули, чем она сразу же затмила всех местных девиц. Сначала она несколько стеснялась своего наряда, но бесстыжий Никитин заявил, что так она необыкновенно сексуальна, вследствие чего Леденцова исполнила эротический танец под «Тает, тает, тает на губах». Самое удивительное, что наибольшее впечатление она произвела на Боголюба. После того, как она в танцевальном экстазе взяла и села на шпагат, он протиснулся к ней и тоже стал выделывать что-то весьма интригующее.
Тем временем Никитин выяснил, что белокурую официантку зовут Таня, и каким-то хитрым способом умудрился посадить ее к себе на колени. Чего уж он ей нашептывал, не знал никто, но в ответ на его слова Таня смущенно улыбалась и словно невзначай обнимала Никитина за шею. Он не сопротивлялся.
Ивар молча накачивался коньяком. На него напало какое-то наваждение: ему постоянно мерещилась Тарасевич. Не то чтобы кто-то из присутствующих девушек был особо на нее похож, просто боковым зрением он вдруг выхватывал в танцующей толпе чью-то фигуру, резко оборачивался… Разумеется, это была не Кристина. Да и откуда ей было здесь взяться?
— По-моему, у нас некомплект! — произнес у него над ухом голос Никитина. — Леденцова зажигает с Боги, у меня — Танечка… А ты?
Ивар неопределенно пожал плечом.
Танечка намек поняла, и через некоторое время рядом с ним появилась ее подружка.
— А чем ты занимаешься? — кричала она ему на ухо, пытаясь перекрыть рев динамиков.
— Ничем, — отозвался Ивар. — Я круглый сирота. У меня нет ни дома, ни работы, ни денег.
После такого заявления девушка куда-то исчезла, и они вновь остались за столиком втроем с Никитиным и Таней.
Войдя в раж, Никитин то и дело поднимал тосты за Родину и за Президента:
— За Россию! За нашего любимого Владимира Владимировича! — провозглашал он и мастерски опрокидывал в себя очередную стопку.
Танечка морщилась от коньяка, вытирала набегавшие слезы и все сокрушалась, что ее завтра выгонят с работы. Никитин обещал ей, что она не останется без дела, и что он, оплот российской журналистики Никитин, не даст ей пропасть.
— Ив! Ив! — затормошила Ивара Леденцова, пытаясь укрыться за его спиной от какой-то неведомой опасности.
Тот недоуменно посмотрел на нее.
— Ты чего?
— Там это… какой-то айзер на меня напал… — испугано зашептала она. — Он пристает ко мне! Я боюсь!
Ивару уже весь белый свет был немил.
— А за что именно ты боишься? — усмехнулся он. — За свою невинность?
Леденцова смерила его презрительным взглядом.
— Дурак!
Впрочем, оказалось, что Боголюб уже спас ее от навязчивого поклонника. Схватив какого-то чернявого дядечку за шкирку и за штаны, он просто спустил его с лестницы.
— Боги, скажи, что плохого я сделала этой стране? — разобижено спросила Леденцова своего спасителя, когда тот вернулся с операции возмездия. — Почему этот козел напал на меня?
— Так ведь он попу твою увидел, — объяснил свою теорию Боголюб. Разве мимо такого пройдешь?
Далее события стали развиваться и вовсе странно: после недолгой дискуссии Леденцова и Боголюб объявили собравшимся о том, что они намерены пожениться и совместными усилиями родить какого-нибудь «зайчика».
… По домам разъезжались уже засветло. Причем теперь уже к честной компании прибавилась и Таня, которую Никитин вез к себе «показывать статьи».
На полдороги Леденцова потребовала, чтобы машина остановилась, после чего вышла и обблевала здание какого-то банка. Через некоторое время то же самое было проделано и с оперным театром.
— Какая женщина! — с затаенным обожанием вздыхал Боги. — Пожалуй, мне надо проводить ее до дома!
ГЛАВА 6
(суббота)
Кристина проснулась очень рано, чего никогда с ней не случалось. Обычно ей было сложно встать даже в десять утра. А тут — полюбуйтесь на будильник! — полшестого!
Ночь была душной, и едва вскочив с постели, Кристина распахнула окошко. С улицы повеяло прохладой и утренней свежестью. Где-то внизу уже грохотал первый трамвай, на старой березе напротив проснулись воробьи.
Еще с вечера Кристина придумала, что первым делом отправится в Захолмск и попробует разыскать Наташу, ту кассиршу с Елениной бензоколонки, о которой рассказал ей Алешка.
Кристина чувствовала, как ее переполняет бурлящая энергия. Ей хотелось свершений и потрясений. «Ив сегодня позвонит!» — пела она про себя, бегая на цыпочках по квартире. Какая жалость, что Сонька спит, и нельзя как следует пошуметь! А Кристине надо было хохотать в голос, прыгать и даже визжать.
Включив чайник, она уселась за кухонный стол и стала смотреть на висевшие на стене часы. Конечно, еще слишком рано, конечно, нечего и ждать, чтобы Ив позвонил прямо сейчас… Наверняка это случится не раньше одиннадцати…
В семь за Соней зашла баба Лиза. У них по плану была поездка в бабы Лизин сад.
— Что это с тобой? — спросила она подозрительно.
Что на это прикажете отвечать? Кристина просто обняла бабу Лизу, чмокнула ее в сухонькую румяную щечку.
— Да ничего. Просто настроение хорошее.
Соня всячески дулась и возмущалась, когда ее будили. Как и большинство детей, она была совершенно парадоксальна: с вечера спать не загонишь, утром не поднимешь.
— Зачем вы меня вообще Соней назвали, если каждое утро рано будите? — ворчала она, накрываясь с головой одеялом.
Одевая ее, Кристина смотрела на собственное чадо — растрепанные черные волосики, чуть припухшие со сна голубые глазенки — прелесть, а не ребенок! Только вот как отнесется Ив к тому, что у нее есть Сонька?
От этих навязчивых мыслей было только одно спасение — работа, и отправив дочку, Кристина побежала на стоянку к своей машине. Ее ждал славный город Захолмск и его обитатели.
* * *Как выяснилось, Наташа жила в старинной коммуналке. Дверь Кристине открыл какой-то бритоголовый мальчик тифозного вида и, не спросив ни слова, тут же исчез.
