Эльмира Нетесова - Эльмира Нетесова Мгновенья вечности
— A y меня опять неприятность на участке. Федька Коновалов тещу из дома выгнал. И не велел на порог ступать. Жена с детьми в город поехали по делам, а он войнушку с погромом устроил.
— Пьяный что ли? — перебил Илья Иванович.
— Да кто ж его знает. Никого не пускает в дом. Закрылся на запор и баста. Бабе все тряпки во двор вышвырнул. Той деваться некуда, пошла к соседям ночевать, там у них дочку дождется.
— Сама виновата, не стоит язык распускать и позорить зятя. Он, пусть не лучше, но и не хуже других. Ни забулдыга, зарабатывает неплохо. Из дома ничего не пропил, наоборот, в дом тащит. И руки у мужика умелые, хороший хозяин. Такого беречь надо,— вступился за человека Илья Иванович.
— А теща требовала, чтоб я его в милицию забрал. Жаловалась, будто он ей все кишки достал и печенку поел. Что нет больше терпенья с зятем. Ну, как его заберу, если на все замки закрылся?
— Не лезь в семейные дрязги. Они, как только жена приедет, мигом помирятся, а ты виноватым останешься. Тебя клясть будут. Скажи-ка, Федька ее побил?
— Поджопника дал ей с крыльца! А больше ничего. Так сама сказала. Обещала к Сазонову пойти, чтоб зятя в баранку скрутил.
— Размечталась! Только и дел у него в семейном дерьме ковыряться! — сморщился Илья Иванович, добавив:
— Пусть эта Зинуля радуется, что соседи ее приняли. Если сейчас пойдешь, увидишь, что они уже помирились, жена навела средь них порядок.
— А чего они грызутся?
— Банальная ситуация! Зинуля хочет верх над всей семьей держать, головою в доме быть, да Федька не дает царствовать и бюджет семьи теще не доверяет. Всю зарплату Клавде отдает. А теще ни гроша. Та им пенсию не отдает, прячет, хотя живут вместе. Короче, Зинка, что инфекция. Своего сына с женой развела. Они целый год врозь жили. Потом помирились, опять сошлись, но Зинулю подналадили и запретили возникать даже в гости. Вот и перебралась к дочке. Одна жить не может, ей прислуга нужна. На такое нынче нет желающих. Да и попробуй угоди старой бабе. Только на моей памяти она пятерых мужиков сменила. Никто не угодил. Потому и теперь одна, никому не нужна.
— Пятерых? А с чего мужики на нее западали?— округлились глаза Яшки.
— Я не знаю. Сам в их числе не был. Говорят, что если б не язык, Зинке цены бы не было. Но она теща! Они без изъяна не родятся. С нею даже внуки не хотят оставаться. Убегают на улицу. Это уже вовсе неспроста.
— Ладно, если до завтра не помирятся, придется беседовать с Федором в отделе.
— Зачем? Предложи Зинуле в свой деревенский дом уйти. Там сама с собой быстро поладит. Найдет какого-нибудь «мухомора» и успокоится. Делом займется. Только не уговоришь. Кому охота отрываться от газа, телефона, горячей воды? Теща уже привыкла к комфорту. А в деревне, сам знаешь, магазин два раза в неделю открывается. О теплом хлебе забыть придется. А зимою в морозы, да еще в старой избе, ох и не сладко одной. Там и помоложе не выдерживают.
— Зачем же тогда паскудить Федьку?
— Я ж говорю, теща! Иначе не может. Она никчемной свекровью была. Уж сколько времени прошло, а сын с невесткой Зинулю на порог не пускают. Это неспроста. Но вот загадка. На работе бабу все любили. И никто о ней плохого слова не сказал. Хотя на маслозаводе народу много работает. А Зинуля контролером качества продукции была. Сам понимаешь, всякое случалось. Баба она требовательная.
— А вот и я! — вошла на кухню Вика.
— Уснул наш разбойник?
— Конечно. Даже спящий не отпускал, держал за шею и все просил еще сказку!
— Измучил вконец?
— Все дети одинаковы. Я сегодня вела урок, ребята и девчонки сидели тихо, слушали. А я им рассказала о Египте, как работала с археологами, что увидела своими глазами. Верите, мои ученики сидели не шелохнувшись. Слушали, как сказку. Уже звонок на перемену прозвенел, они, словно не слышали. И просили рассказать еще. Когда-то в детстве я точно так же слушала отца. Он много рассказывал о Египте, об Индии, о Китае. Тогда мне казалось, что он вернулся с другой планеты, недосягаемой и чудесной. Верите, мне даже теперь хочется попасть в Индию и Китай. Но в Египте мне не понравилось. Хотя в детстве слушала о нем, открыв рот.
— А что не понравилось там? — спросил Илья Иванович.
— Чужбина! Куда ни глянь, сплошные пески, злые ветры, жара и культ захоронений. Нет жизни! Каждый глоток воды на строгом учете. А красота гробниц и мумий меня не тронула. Она мертвая.
А я люблю, чтоб все вокруг пело и смеялось, жило и радовалось. Там сплошное молчанье.
— Ну, а люди, какие с тобой работали?
— Они только вечером собирались к костру. Еще были верблюды. Я подошла к одному поговорить, а он жевал какие-то колючки. А потом как плюнул на меня, я чуть не задохнулась в его вони. Стою, как чучело, вся в слизи. Археологи хохочут, а я плачу. Самое плохое, что воды едва хватило умыться, да и то слегка. Какой уж там помыться или постирать? Представляете, как я уснула? От меня все козявки в обморок падали, ни одна не подползла! Зато мухи одолели. С тех пор я верблюдов не люблю и не признаю за разумных животных. Они бессовестные, как городские забулдыги. И морды у них тупые. Наша лошадь против них интеллигентное животное. А верблюд, как продолженье пирамиды.
— Вы, ешьте! Уж коль не понравился Египет, и мы туда не поедем! — поддержал Илья Иванович Вику.
— Мы там туристов встречали много. Больше всего из Штатов там тусуются. Фотографируются на фоне пирамид, с верблюдами. Им экзотику подавай. Громадные деньги на это удовольствие выкидывают. А меня туда больше и на аркане не затащить.
— Вика! А как жить собираешься? — спросил Илья Иванович. И уточнил:
— Учительницей будешь работать?
— Не знаю. Если совсем честно, я не сумею в эту зарплату уложиться. Копеечная она. Мои родители не вечные. Всю свою жизнь не смогут мне помогать. Да и самой стыдно просить у них. Им самим нелегко, а тут я на шее. Мои однокурсники не хотят в школе работать. Дипломы получат и пойдут работу искать. Я тоже что-то подыщу. С дипломом устроиться проще.
С этим доводом согласились все.
Прошли еще три недели. Яков с Викой встречались почти каждый день. Их отношения не остались в поселке незамеченными, и по соседям уже пошел слух о скорой свадьбе в семье Терехиных. Эту тему шумно обсуждали бабы в магазине. Шептались старухи за спиной участкового, мол, вот хоть и с ребенком-приемышем, а сумел девку из города завлечь. Ни на что не глянув, с Яшкой любится на виду у всех. А и то сказать правду, парень неплохой. За такого не то городская, а и столичная согласится выйти замуж.
— Ну ведь участковый он, наш Яшка. Работа у него собачья! В ней всякое случается,— прошамкал дед Савелий и напомнил обсевшим со всех сторон бабкам, как приключилось в прошлом году:
— На свадьбу к Цыбиным понаехали гости отовсюду. Родня с городу, с деревень. В избе места не хватило. Вздумали на дворе столы поставить, хоть и дом в два этажа. Ну, жених, ихний Петька, рыжий змей, все носится вкруг богатой городской родни. Всем угождает, на невесту мало внимания. Она с деревухи взятая, мол, куда денется, нехай радуется, что честь ей оказана. Ить Цыбины на весь поселок наипервейшие богатеи. Равных им и тогда не имелось.
— А невеста из захудалых? — встряла подслеповатая Аграфена.
— Не об этом говорка. Слышьте, девоньки! Конфуз какой вышел! Уже столы накрыты, гостей позвали, пошли за невестой. Ищут, зовут, а девки нет нигде. Словно ее и не было никогда, будто приснилась она Петьке. А и спросить о ней некого. Никого из невестиной родни на свадьбу не позвали. Постыдились, погнушались бедноты. Ну и обошли их вниманьем. А тут девка пропала. Ведь вот точно была. Своими руками ее наряжали. Ох и хороша! Как картинка смотрелась. Да только где она? Какой черт ее спер, или лешаки унесли в болота? Короче, нигде ни голоса, ни звука. И только в саду на ветке увидели невестино белое платье. Ну и все прочее при нем. А самой девки след простыл.
— Обиделась она за свою родню, вот и сбежала от корявого хорька. Как же можно так забидеть ее родителев?
— Ну, гости, оно конешно, вскоре позабыли, зачем приехали. Напились и веселились без свадьбы. Им дай повод. Ну, а Петька, жених несостоявшийся, в деревню к родне намылился, чтоб там свои претензии выложить и неустойку взять. Либо опозорить их вместе с дочкой на весь окрест. Так-то и приехал к вечеру. В дом ввалился вместе с двумя другами. А там на лавках старики, да детва голожопая. На гостей во все глаза таращатся:
— Где Анна? У вас прячется? Почему она сбежала со свадьбы и опозорила всю мою семью? — спрашивает у родителев. Те ни сном, ни духом ничего не знали. Дочка их лишь через неделю объявилась. Но не одна. С парнем, с каким любилась, пришла к родителям. Старики хотели, чтоб Анка жила безбедно в богатом доме, вот и выпихнули к Петьке. А парень, прознав про то, украл ее. Пришел, смешался с гостями, вывел в сад, велел снять с плеч чужое платье и увел голубушку в свой дом. Из-под Петькиного носа украл невесту. Тот с год холостяковал. Все девки ему отказывали и смеялись до икоты над шелудивым козлом. Лишь опосля оженился. Но и до ней слух дошел.
