Лариса Васильева - Три менялы
— Эх, подольше бы нас не нашли! Не жизнь — курорт, — воскликнул как-то Николай.
— Да, мне тоже нравится эта передышка. В принципе, здорово вот так, не спеша, пожить пару месяцев… — поддержал его Александр.
— Жизнь без обязательств и без условностей… Я тоже согласен продлить свой внеплановый отпуск…
— Ты, Серега, верно сказал: жизнь без условностей. Слышала, Вика? — обрадованно подхватил Николай.
— Это ты к чему?
— Я вот считаю, что это глупая условность: одной женщине — один мужчина. Какой дурак это придумал? Ну пусть нравится один, но зачем остальных обижать, что, не хватит на всех? — с детским недоумением спросил Николай.
— Так… По-видимому, кое-кто уже получил от ворот поворот, — улыбнулся Саша.
— Нет, Николай, я имею в виду другие условности.
— Это чего? Чтобы в загсе сначала отметиться? — догадался Коля. — Вот это действительно ненужная условность.
— Не думаю, что это условность. Что такое условность? Это нечто общепризнанное, хотя и ненужное. А штамп в паспорте очень даже нужен. От этого многое зависит: например, существуют льготы для многодетных, или, скажем, наследование имущества супруга, или получение путевок по профсоюзной линии, или кредитов, виз, да хотя бы новогодних подарков для ребенка, — не согласилась Матильда.
— Давайте тогда мне другие примеры.
— Ну, хотя бы этикет. Не принято появляться за столом без штанов, и есть суп без ложки, — подсказал Саша.
— Это тоже не условность — попробуй, похлебай без ложки, а без штанов — холодно.
— Не принято, чтобы посторонние мужчины и женщина не связанные родственными узами жили в одном доме, так как мы. И сейчас мы нарушаем эту условность. Но куда же вас денешь?
— Вика, да кто сейчас смотрит на такие условности? Вон, шведы как живут. О чем я тебе и толкую, — оживился Николай.
— Ты опять о своем…
— Ну, ладно, не хочешь — не надо… Скажи, какие тогда еще бывают условности?
— Ну, к примеру, запрет на межнациональные браки, — вмешался Сергей.
— А мне кажется, этот запрет — не условность, это необходимая мера для сохранения нации. Каждая нация, как и любой организм, стремится выжить, сохраниться без изменений. Потому в любом сообществе существует негативное отношение к таким бракам, но индивидуум-то свободен от таких ограничений. Даже больше того, к таким бракам стремятся, неосознанно, конечно, потому что свежая кровь дает крепкое потомство. Поэтому люди часто влюбляются в представителя другой нации, притягивает чужая кров.
— Нет, Вика, индивидуум тоже не свободен, общество все равно, пусть на подсознательном уровне, навязывает свою волю каждому. И противостоять этому трудно. Ну не будем спорить, пусть этот пример неудачный, но, кроме национальных, полно и других условностей: скажем, ограничения на браки по возрасту: мужчина должен быть старше, но ненамного. Потом, ограничения по росту. Почему-то мужчина обязательно должен быть выше женщины.
— А, вот ты к чему все это вел, не хватает пары сантиметров для счастья? — ухмыльнулся высокий Александр.
— А я об этом и не задумывалась, наверно, потому что по работе больше общалась с мужчинами и привыкла оценивать каждого по уму, а не по росту и не по возрасту.
— А где ты работала? — спросил Николай.
— На стройке.
— Да ты что? Ну и ну, женщина на стройке.
— Никогда не видел, что ли? — засмеялась Матильда. — Зайди на любую стройку — на стадии отделки всегда больше женщин…
«Прораб! Точно, это Матильда. Ну и дурак Гамлет, такая баба соблазнительная, а он говорил «как мужик…» — подумал Палач, и на какое-то мгновение он пожалел эту женщину. «Черт, прежде чем убрать ее, надо будет все-таки забраться к ней в постель…Зачем отказывать себе в удовольствии…И она явно на меня глаз положила». Торопиться некуда, и пока можно приударить за женщиной, авось обломится, веселее будет ждать весны… А с другой стороны, и откладывать опасно, мало ли как дальше сложатся события. Он никак не мог определиться со сроками, и потому решил, что как только случай подвернется, не упускать его. Но, конечно, до этого желательно найти яйцо.
— Признаться в любви женщине выше меня ростом значит поставить и себя, и ее в неловкое положение. Там, в городе, я бы никогда не сказал тебе, как ты мне нравишься.
— Так ты сейчас просто такой пример привел? — улыбнулась Матильда.
— Ну, Серега дает! Ни фига себе, пример! Сам говорит, что никогда бы не поставил в неловкое положение даму, и тут же делает признание, причем прилюдно! Ну ты и хват! Если на то пошло, то Вика и мне нравится, — возмущенно заявил Саша.
— Я вас очень хорошо понимаю, товарищи жильцы, — улыбнулась Матильда, — делать здесь больше нечего, кроме как поухаживать за одинокой женщиной. Однако, спасибо: все, что сейчас говорится, я в расчет не принимаю. Поберегите свои эмоции до окончания нашего затворничества.
— И все же склоняюсь к мысли, что условности не зря придумали: мужчина должен быть чуть выше и чуть старше женщины, вот как я и Вика, — самодовольно продолжил Саша.
— А я, Сашок, думаю, что хорошо бы тебя снова уложить на больничную койку. Напрасно, блин, мы с Серегой тягали тебя к тому корыту…
— Во! Правильно ты говоришь, Николай. Ну если что, мы исправим ошибку, — Сергей уже нешуточно злился.
— Хорош, вам, ребята, что это вы сцепились рогами, как олени в брачный сезон? Успокойтесь, до весны далеко, рано вы гон начали. Идите все спать и не забывайте, что я-то сплю с ружьем.
— За кого ты нас принимаешь? — оскорбился Александр.
— За самцов.
— Эх-х, Викуля, сама не знаешь, что теряешь… — Николай огорченно вздохнул. — Ну может ты и права, не хочешь трех, не надо. Такого мужика, как я, любой женщине хватит одного, с запасом…
Все трое слегка флиртовали с ней, но Матильда не чувствовала в их словах искренности. Все пустое, фикция, сплошная фальш, словно по обязанности: раз женщина присутствует — надо ухаживать.
С утра мужчины работали на улице. Зимний день короток, а снег шел чуть ли ни каждый день: не убери вовремя — завалит так, что дверь не откроешь. Сразу после завтрака Николай и Сергей ушли во двор, и Вера увязалась следом за ними. Дождавшись, когда все вышли, Саша заглянул на кухню к Матильде.
— Давно хочу поговорить с тобой, но вечно кто-нибудь мешает, вроде бы и людей здесь не много, а вдвоем с тобой не остаемся.
— А что ты хотел?
— Я тебе так благодарен за все… — он взял ее руку, поцеловал, потом прижал ладонь к своей щеке. — Я никак не ожидал, что в этой глуши встречу такую женщину…
— Слушай, ты уже не раз говорил мне спасибо, хватит…
— Ты думаешь, это я только из благодарности? Нет, ты мне с первого дня понравилась, но я думал, что навсегда покалечен, больше не встану на ноги, вот и молчал. Или ты этого бугая Колю выбрала? И почему женщинам такие нравятся? Прет напролом, как паровоз…
Матильда не успела ничего ответить. С улицы раздался голос Веры:
— Мама, мама! Едут, едут! — кричала Верочка, взбираясь по ступеням.
Матильда выскочила на крыльцо — небо было пустым, отбежала на середину двора, оглядела снова весь небосвод — ничего похожего на самолет или вертолет, не было даже ни единого облачка.
— Едут! — снова повторила Верочка.
— Где? — обреченно спросила Матильда, она подумала, что ребенку просто что-то показалось.
— Вон, — показала девочка, — вон едут! Лошадка!
В самом деле, Матильда вдруг увидела, как на той стороне замерзшей речушки вниз по склону резво бежит лошадка, запряженная в сани, а в санях мужик машет кнутом, нет, их было двое. Тогда и Матильда закричала:
— Едут, едут!
Бросилась в комнату, еще раз крикнула замершему в ожидании Александру:
— Едут! На лошадях!
Накинула куртку и выскочила на улицу. Из-за угла уже спешил Николай, он замахал руками, закричал:
— Эге-гей! Сюда!
Матильда схватила лопату и побежала откапывать ворота, их порядочно занесло снегом. Подошел Николай, выхватил лопату:
— Ну-ка, посторонись!
Легко и небрежно разбросал куски слежавшегося снега. Прибежал и Сергей.
Лошадка бежала по насту, временами проваливаясь в снег.
— Тпру-у! Стой! — пожилой мужик в ушанке подкатил к самому крыльцу. — Это что же у вас и дорога-то не накатана? Словно за всю зиму и не выезжали?
— На чем? — улыбаясь до ушей, спросила Матильда. — У нас нет лошади.
Мужик не спеша вылез из саней, степенно подал руку мужчинам, на Матильду и не взглянул. За ним следом молодой еще парень, подошел к Николаю, потом протянул руку Саше, Сергею. Но этот все же кивнул женщине…
— Вы откуда? — спросил Николай.
— Так откуда же нам быть? Из Сосновки.
— А деревня далеко отсюда? — спросила Матильда, но на ее слова мужики внимания не обратили.
— А где хозяин-то? — спросил старший.
