Лариса Васильева - Три менялы
— Ну вот, я же говорила! Так и ноги начнут работать! — Матильда радовалась больше, чем больной, а Саша только скептически, криво усмехался, в свое исцеление он все еще не верил.
Но теперь он мог сам есть, бриться. За время болезни он здорово оброс, это уже была не щетина, а окладистая борода. Матильде даже в голову не пришло, что его надо брить. Теперь он сам попросил бритву и зеркало.
— Черт! Я бы сам себя не узнал…
— Что? Сильно похудел?
— И похудел тоже…
Первое время, после того как сошли синяки, Матильда обтирала его влажным полотенцем и восхищалась про себя развитой мускулатурой, а теперь от мышц и следа не осталось — он очень быстро исхудал, лежал, как скелет, обтянутый кожей.
Малышка опять сломала игрушку.
— Мама Вика, опять… — Вера протягивала ей безголовое туловище куклы.
Матильда уже не раз чинила эту игрушку, голова очень туго садились на место, удивительно, как ребенок ухитряется ее постоянно снимать… Попыталась воткнуть голову в отверстие в туловище, но не получилось — в последнее время у нее после дойки стали сильно болеть кисти рук.
— Ну что же ты так неосторожно? Не получается у меня… — вернула она девочке куклу в разобранном виде.
Вера тут же направилась к Николаю:
— Никак, — попыталась она заинтересовать своей проблемой взрослого, но тот читал книгу и совершенно не обращал на нее внимания.
— Никак! — повторила Вера.
И поскольку тот продолжал читать, стукнула его куклой по руке.
— Я тебя сейчас так стукну! — неожиданно отреагировал Николай.
Вера испуганно отпрянула, скривилась, готовясь заплакать, и оглянулась в поисках защиты на Матильду, но та не успела ничего сказать.
— Иди сюда, Вера, я сделаю, — позвал ребенка Александр.
А Матильде еще неприятнее стало одутловатое лицо Николая, его бесцветные глаза навыкате, постоянный презрительный изгиб тонких губ, наглый взгляд в упор. Ей приходилось мириться с хамством свекрови, но там она ставила перед собой задачу сохранить всеми силами семью и позволяла Сусанне хамить ей. Сейчас же она совершенно не обязана была терпеть постороннего мужика, но и не выгонишь ведь его на мороз!..
Вера послушно направилась к Александру. Тот взял куклу, попытался вставить головку, но руки, ослабшие за время болезни, еще плохо слушались. Матильда даже замерла, чтобы не вспугнуть, не помешать, так она обрадовалась, что парня что-то заинтересовало, что наконец он захотел что-то сделать.
— Давай сюда, — Николай вскочил, выхватил игрушку из рук Александра и одним движением посадил головку на место.
— На, дивчина! — и довольный собой вышел из комнаты, наверно, пошел на кухню за хлебом и молоком. По дороге он сдвинул с места своим крепким бедром кресло, потом журнальный столик.
Александр отвернулся к стене, закрыл глаза. Матильда вышла из комнаты. Где-то на втором этаже ей однажды попадались на глаза гантели, эспандеры. Она нашла их, принесла и положила на стул около Саши.
— Тренируй руки. Пролежал столько без дела, к тому же почти ничего не ешь и хочешь, чтобы руки оставались сильными. Так не бывает, работать надо.
Он глянул на гантели и опять отвернулся.
— Только ты побыстрее приходи в норму, а то Вера слишком часто куклу ломает, у Николая же такие порывы редко случаются.
И Саша вдруг улыбнулся и взял резиновый эспандер, а ей захотелось поцеловать его за эту улыбку.
— Ты, наверно, раньше занимался спортом? Каким?
— Всем понемногу — и плавал, и на велосипеде гонял. Немного боксом…
— Вот что я не люблю, так это бокс. Что в голове останется, если по ней молотят, как по груше?
— Потому я и бросил его, — снова улыбнулся он. — А в последнее время просто качался на тренажерах, делать было больше нечего — или водку пить, или качаться… Вот Сергей — явно бывший спортсмен.
— Да? А Николай?
— Этот ходку имеет.
— Ходку? В смысле, он сидел?
— Уверен, сидел, и явно не за мочеиспускание.
Поначалу было естественно, что Матильда подает больному еду в постель, по первому зову несет чай, меняет влажные рубашки. Но время шло, и Саша почувствовал неловкость, что вынужден пользоваться ее услугами.
— Прекрати извиняться, мне с вами все же веселее, чем одной, так что расплачивайся разговорами, — шутила она.
Однако Матильду немного царапало, что он совершенно не стесняется ее. То ли так привык, что она обслуживает его, то ли не воспринимал ее как женщину. А вот ее тянуло к мужчинам… Или это просто после длительного одиночества, или Менялы так подействовали, но каждый раз, меняя Саше белье, она чувствовала, как начинает колотиться сердце. Ах, как это не вовремя, не к месту… Что это она стала такой чувственной? Почему сейчас в этой глуши она видит в своих постояльцах мужчин, а не бесполых собеседников, как это бывало раньше? Ей все время хочется общаться с ними, даже немного флиртовать… А ведь они должны быть для нее просто товарищами по несчастью… Про себя она посмеивалась: похоже, у нее начался подростковый период — тот, когда впервые возникает интерес к противоположному полу, тот, что она пропустила в юности.
Но по мере выздоровления мужчины тоже стали вести себя с ней совсем не по-дружески. Однажды, когда она обтирала Александра влажной губкой, он вдруг взял ее руку и, накрыв своей теплой ладонью, прижал к себе.
— Вика…
— Что?
— Нет, нет, ничего… — он выпустил руку. — Я уже сам могу это делать…
Ну что же, сам так сам… Но если честно, ее совсем не тяготила забота о нем. А вот Николай, его неприятные привычки раздражали все больше. Особенно не нравилась его манера не закрывать за собой дверь в туалет. Матильда уже натыкалась на него. Распахнет дверь, а он сидит на унитазе с книгой в руках, читает. И ни тени смущения: «Заходи, Вика, поговорим!» Да еще его неуклюжие ухаживания: схватит за руку и держит, не вырвешь! Ладно бы что-то говорил, а то уставится и молчит.
— Ну и что ты меня держишь? — злилась она.
— А ты что, сама не понимаешь?
— Не понимаю…
— Не маленькая ведь.
Сергей, проходя мимо во время этой содержательной беседы, как-то обронил:
— Воркуете, голубки…
Неужели это похоже на воркование?
— Николай, прекрати эти свои штучки, надо что-то сказать — говори, но за руки меня не хватай.
— А за что можно?
Матильда оттолкнула его и вышла. Потом и Сергей как-то приобнял ее за плечи. Она сразу отстранилась, а он обиделся:
— Что, мне нельзя?
— А разве кому-нибудь можно? Я никому не позволяю себя лапать.
— А Николаю можно…
— С чего ты взял? Просто я хорошо воспитанна, а то давно бы уже врезала по уху…
— У-у, какая недотрога! — протянул он, но явно почувствовал себя неловко. — Как же ты замуж вышла?
— Ты путаешь: одно дело, когда ухаживают, другое — лапают от скуки или от того, что надеются на авось: вдруг обломится…
— Может, Николай и от скуки, а я нет…
— Да брось ты… Сколько вы уже здесь? Слишком длительное воздержание…
— С тобой трудно говорить…
— Вы все трое хвосты распушили, но ведь видно, что это только от безделья.
Кисти рук у Матильды постоянно ныли, и как-то она предложила все еще хромавшему Сергею сходить с ней к целебному источнику.
— Руки, конечно, можно опустить в воду, а как мне ногу засунуть? В такой мороз раздеваться? Это же практически надо будет сесть в воду.
— Источник теплый. Там, наверно, около воды вообще теплее.
— А туда далеко? Может быть, и меня дотащите? — вмешался вдруг Саша.
В первое мгновение Матильда хотела категорически отказаться: без консультации врача тащить беспомощного человека на мороз, окунать в какую-то чудодейственную водичку, как можно?! Но потом остановила себя. Действительно, почему бы и нет? Чем так сидеть, уж лучше испробовать все, что можно. Отчего же она раньше об этом не подумала? Пожалуй, Александру стоит пройти такое купание.
И Матильда специально стала расхваливать целебные свойства источника, в которые сама не особенно верила. Но она считала, что в организме человека скрыты еще неизведанные возможности, и если больной поверит всей душой в исцеление, то его может вылечить даже водопроводная вода. Александр поверил в волшебную силу доисторического корыта, ухватился за эту идею.
— Давай, Сергей, сначала с тобой сходим, посмотрим, как там сейчас: можно ли вообще туда пройти, снегу небось намело — не доберешься… — решила Матильда.
— Да как хромой пролезет по снегу! Я пойду с тобой, — заявил Николай.
— Да что же ты везде суешься?! — разозлился Сергей. — И без тебя сходим.
— Нет, Николай прав, пусть идет с нами.
В последнее время так выходило, что куда бы она ни шла, Николай напрашивался ей в попутчики или просто молча тащился следом. Стоял сзади и наблюдал, как она наводит порядок на полках в чулане, ищет нужные продукты в подвале, собирает яйца в курятнике. Хотя и Сергей тоже всегда кружил поблизости, только он не так откровенно следил за ней. Чего они все ждут от нее?
